- С этим нельзя не согласиться, - подтвердил Армин. - А что насчёт тебя Бенуа? Не желаешь попробовать знаменитый амулет Асарада в действии? - как бы невзначай добавил он.
- Нет уж. Мне достаточно моей цепи, - категорически отказался здоровяк.
- Поверьте, я не настолько талантлив, чтобы управлять несколькими амулетами сразу.
Возникла неловкая пауза. Присутствующие замолчали, оставляя окончательное решение за бароном.
- Ну что ж, будем сражаться так, как планировали с самого начала. Лоб в лоб, без всякой магии, - наконец, объявил тот.
- А что делать с флагом? - спросил Бенуа.
- Пусть пока побудет у парня, - ответил барон. - Только вначале приставь к нему надёжного человека. Раз уж я заплатил за амулет Асарада, не хотелось бы, чтобы он вдруг достался кому-нибудь другому.
***
Пришпорив коня, Кен поскакал во весь опор. Мчаться вот так, обгоняя ветер, сроднившись с несущим тебя могучим животным и не заботясь более ни о чём! Как же ему не хватало всего этого! Да уж, в последнее время приходилось передвигался только на своих двоих и даже сражаться в пешем строю. А ведь он с детства был оруженосцем, почти что рыцарем. Могучая, стремительная кавалерия и её всесокрушающая атака вот родная ему стихия, вот его истинное призвание!
"Хотя о чём это я? - грустно подумал Кен. - Я вообще очутился здесь нечаянно, по простому стечению обстоятельств. Схватка, которая сейчас начнётся, не имеет ко мне никакого отношения. Это не моя война! И даже конь, который меня несёт, мне не принадлежит!"
Да уж, не смотря на кажущиеся перемены в его положении, Кен по-прежнему оставался заложником судьбы, не способным изменить что-либо по своей воле. Фактически ситуация даже ухудшилась. После того достопамятного разговора с бароном Д'Аржи заботу о бывшем оруженосце и хранящемся у него знамени "когорты печали" перепоручили капитану Эмме Рано, командующему сотней лёгких всадников. А тот забрал у Кена оружие, выдав взамен коня и прикрепив телохранителя, напоминавшего скорее соглядатая. Теперь Кен ощутил себя беспомощным пленником, вынужденным повсюду таскаться за бойцами Рано и не имевшим возможности защитить себя при необходимости. Но, как бы то ни было, бешеная скачка продолжалась, а где-то впереди их поджидал враг.
- Вот они! - возбуждённо прокричал мчащийся рядом с ним человек, ткнув пальцем в длинный обоз, внезапно открывшийся за поворотом дороги.
Оруженосец промолчал, намеренно игнорируя слова опостылевшего конвоира. Но сам всё-таки с любопытством уставился на вереницу повозок, окружённую мечущимися в панике фигурами. Похоже капитану Рано удалось застать защитников обоза врасплох сведя на нет малейшую возможность их победы.
- Теперь им хана! - злорадствовал Кенов соглядатай.
И словно вторя его словам, тонко запели тетивы луков, выпустивших в солдат Лавайе сотню коротких стрел. Они ещё не достигли цели, а бойцы Рано понеслись вперёд, сметая на своем пути обескураженного противника. Ещё мгновенье и вокруг закипело яростное сражение. Кружащиеся подобно вихрю всадники рубили налево и направо не успевших построиться защитников. Земля обагрилась кровью, а воздух наполнился предсмертными криками. И только безоружный Кен с его неотлучным стражем держались поодаль от происходящего. Наверное, впервые в своей жизни оруженосцу довелось смотреть за сражением со стороны, не будучи захваченным его безумным водоворотом. И это зрелище, рассмотренное беспристрастно, оказалось отвратительным. Здесь не было и следа тех благородных битв, воспетых менестрелями, в которых храбрые мужи меряются друг с другом силами. Одна лишь чреда омерзительных убийств, творимых людьми, вконец озверевшими от запаха крови. Наблюдая всё это, Кен чувствовал лишь тошноту, а вот его конвоира, похоже, захватили совсем другие эмоции.
- Вот она наша добыча! - радовался тот, тыкая пальцем в силуэты осадных мортир, виднеющиеся в дальнем конце обоза.
Без сомнения это были те самые пушки, за которыми капитан Рано и его люди охотились всю последнюю неделю. Осадные орудия предназначались для разрушения стен Генцо, но не успели прибыть в срок и теперь, когда войска герцога отступали, обоз с мортирами оказался отрезанным от его основных сил. Поскольку подобные пушки ценились на вес золота, прознавший о них Д'Аржи, велел своим людям найти и захватить их. Если сейчас капитан одержит победу, подчинённые ему бойцы наверняка будут щедро вознаграждены.
"Может что-то перепадет и мне, - сообразил Кен. - Хотя я готов отказаться от любой награды, лишь бы вернуть свою свободу".
Вдруг где-то слева от них сверкнула яркая вспышка, и сразу нескольких нападавших охватило жаркое оранжевое пламя. Обожжённые лошади понесли, а их пылающие наездники взвыли в жуткой агонии.
- Глянь-ка на эту ведьму! - брызгая слюной орал Кенов телохранитель. - Вот сука!
Присмотревшись, Кен тоже заметил волшебницу, сотворившую заклинание. Высокая безобразная старуха, бритая наголо как водится у магов огня, гордо стояла среди группы людей, оказавших наиболее упорное сопротивление захватчикам. Как и остальные сторонники Лавайе она не успела должным образом подготовиться к сражению и теперь её лицо, не покрытое огнеупорной мазью, пузырилась свежими ожогами. Но старуха, кажется, не замечала боли. Она самозабвенно продолжала читать заклинания и оранжевое пламя вспыхивало раз за разом, обращая всадников Рано в живые факелы.
- Убейте ведьму! Стреляйте в неё! - закричал кто-то.
Зазвенели тетивы и сразу несколько стрел пронзили тело волшебницы. Но даже смертельно раненая она по-прежнему держалась на ногах и продолжала колдовать. Кен поневоле залюбовался стойкостью её духа и, хотя она считалась врагом, он в глубине души желал ей победы. Однако реальность всё же была неумолима - сила заклятий колдуньи стремительно уменьшалась вслед за её угасающей жизнью. Сотворив несколько слабых огненных вспышек, волшебница покачнулась и упала. Всадники Рано приветствовали её смерть радостными криками, а сплотившиеся вокруг колдуньи защитники один за другим побросали оружие. Это ознаменовало собой конец сражения. Практически все охранявшие обоз солдаты были уничтожены или взяты в плен и теперь началось обычное в таких случаях разграбление. Победители спешились и подобно голодным зверям набросились на повозки. Окровавленными мечами они вспарывали мешки, вскрывали ящики и, вывалив добычу наземь, торопливо рылись в ней, выбирая самое ценное. Трупы тоже не остались без внимания, мародёры ловко обыскивали их, забирая монеты и нательные украшения.
"Вот ведь мерзкие стервятники! Даже погибших товарищей обирают", - с отвращением заметил Кен.
Его бывший хозяин, Сэр Алистер, всегда презирал мародёров и привил похожие взгляды своему оруженосцу. Вместе они множество раз терпели нужду, но никогда не опускались до ограбления покойников.
- Что застыл как истукан? Пойдём и мы чем-нибудь разживёмся. Или тебе особое приглашение требуется? - зло прошипел приставленный к оруженосцу телохранитель, алчно пожиравший взглядом разбросанное вокруг повозок добро.
Кен раскрыл было рот, чтобы послать его куда подальше, но так и замер, увидев неподалёку совсем уж неприглядную сцену. Трое здоровенных жлобов боролись с укутанной в плащ девушкой, явно намереваясь её изнасиловать. Один выкручивал жертве руки, держась за её спиной, а двое других пытались сорвать с неё одежду. Девушка отчаянно брыкалась, стараясь пнуть насильников ногами, но исход неравной борьбы был всё равно очевиден. Кен отлично знал, что сопротивление лишь подхлестнёт похоть мужиков, и они с удовольствием подавят его силой. Так и случилось, устав от бесплодной борьбы один из насильников отвесил жертве увесистую затрещину. От этого тяжёлого удара с девушки слетел капюшон, и стало видно её юное лицо обрамлённое длинными светлыми локонами.
"Что за красавица! Откуда она здесь? - удивился Кен. - И эти скоты опоганят её? Вот ведь мерзость!"
Конечно, будучи профессиональным солдатом, он множество раз видел подобные сцены. Такое обязательно происходило в каждом захваченном селении. Грубые, неотёсанные солдаты-простолюдины удовлетворяли свои низменные желания, пользуясь любой подвернувшейся возможностью. И приходилось мириться с этим. Сколько раз он проходил мимо, делая вид, что не замечает происходящего, ожесточая своё сердце к мольбам несчастных жертв. Но сейчас всё было по-другому. То ли на него повлияла возможность взглянуть на сражение со стороны, то ли проклятие сэра Алистера вконец расшатало его нервы, а может необычная красота девушки или всё это вместе, но Кен не мог более терпеть. Внутри него всё закипело. Сам того не ожидая он пришпорил коня, направив его в сторону насильников и на полном скаку огрел одного из них единственным имевшимся оружием - древком флага "когорты печали". Он вложил всю свою силу и ненависть в этот удар, так что легко свалил здоровенного детину без чувств. Не останавливаясь, Кен замахнулся ещё раз и успел вывести из строя второго негодяя, прежде чем окружающие поняли что происходит. Однако дальше всё пошло не так гладко. Последний насильник бросил свою жертву и, вцепившись в ногу оруженосца, стащил его из седла. Кен рухнул наземь, а его противник обнажил клинок, собираясь расквитаться за своих поверженных товарищей. Сверкнувшее лезвие означало, что эта обыкновенная, в общем-то, стычка теперь переросла в сражение насмерть. Опасность подстегнула оруженосца и его тренированное тело сработало почти что само собой: не пытаясь встать, он ловко подкатился под ноги размахивавшего мечом головореза и сильным толчком заставил того потерять равновесие. Здоровяк упал, а Кен в мгновение ока очутился на его спине, но удержать мускулистого верзилу он оказался не в силах. Тот медленно поднимался, словно не замечая веса сидящего на спине оруженосца. Ещё секунда и он освободится, вернув себе утраченное преимущество. Оценив ситуацию, Кен решился. Взмахнув что есть мочи, он стукнул детину чуть ниже основания черепа. Раздался противный хруст, и могучее тело насильника обмякло. Однако праздновать победу было рано. К месту их короткой схватки сбегались взбешённые бойцы из сотни капитана Рано. И несколько из них тут же набросилось на не успевшего отдышаться оруженосца.