Старый партикулярный конь борозды в строчке закона не испортит.
Торжественно лакируя фразу и несколько форсируя ослабший голос городской голова заявил:
Магерат Правительственного Национального Союза и Попечителей городов Фракены определил меня глашатым лицом оповестить Астрела Сатерлана, потомка Эббата Сатерлана, отца Остина Сатерлана являющегося его родным дедом и отцом родителя Астрела, Райкмера Сатерлана, хомодермиков основателей божественного провидения и обретения Боговспоможения силой святых отцов храма нашего «Встречи отсроченной», старику едва хватило дыхания и взгляд его поник в уважительном поклоне, адресуемый отцу Акветину, в ответ так же склонившему голову и подтверждающему возложенные на Дэниса Бодье Грациана полномочия Верховного Магерата.
Хрусталь сиял от гордости наполняясь коллекционными винами.
Рот старика высох и ему пришлось сделать несколько глотков, и затем он продолжил:
Астрел Сатерлан рекомендован как соискатель, согласно закону о «блуждающем праве» на единовременно избираемую почетную должность «Правовержца».
Голос прозвучал неожиданно раскатисто, словно фразы пытались совершить массовый побег и натыкались друг на друга, ища выход из трапезной.
Хавада уронила тарелку и запричетав полезла под стол собирать разлетевшиеся осколки.
В наступившей на верху тишине Самородов взял со стола салфетку и небрежно вытер губы, скрывая гримассу недовольного смущения, вызваную серьезностью услышенной им весьма диковиной новости.
Астрел, удивленный и ошеломленный не меньше других, поднял взгляд словно ища поддержки на украшающие стены светские портреты своего прадеда, деда и отца, усопшего девять лет назад, незадолго до того, как с наследником Карэлом случилось это несчастье.
Двойной удар постигший его семью, скорбь от которого не утихла и по сей день.
Астрел был настроен на отказ, но чинить обиду таким гостям, да еще в своем доме, он не желал.
Слова не находились и неловкую паузу перемежающуюся скребучим шуршанием собираемых осколков пришлось прекрыть первым что пришло на ум:
Мне так часто приходится смотреть внутрь человека, что дела внешние и мирские порой оказываются для меня упущенными. Я не уверен что стану именно тем, кто наиболее объективно вынесет решение адекватно истолковав идею «блуждающего права».
Из подернутого поволокой лоснящегося глубиной старческого взгляда на Астрела смотрели полные понимания глаза:
Ежидневно мы принимаем неисчерпаемое число решений и не мучаемся верностью нашего выбора. Ваши сомнения мне ясны и близки. Всякий мало-мальски осторожный и основательный, на кого сваливается тяжкое бремя такой небывалой ответственности, в первую минуту пасует, стремясь уклониться, уйти из под тяжести предстоящего выбора. Добровольный и случайный характер решающей силы закона является его как слабой, так и сильной стороной. Карающей и милосердно амнистирующей одновременно. Присяжный в одном лице ничем не хуже дюжины толкователей буквы закона. И не надо этого опасаться или видеть в том порочную безысходность. Одна единственная капля хранит в себе информацию за целый океан.
Наконец собрав последние осколки битой тарелки Хавада понесла их на кухню переливая бедрами крепкий высокий зад.
Астрел отвернулся и задумавшись посмотрел на улицу. Однообразное касание мрака каменных стен за окнами широкой ладонью прекрывало газон и пестрые цветочные клумбы кустисто встопорщеные яркими белоснежно-белыми бутонами, заглядывающими в стрельчатые остекленные проемы. В иной, блозоруко недосмотреный мир. Имеющий место быть и бывший на своем месте.
Неспеша с ответом Астрел перевел взгляд на жену, но Эмили, едва заметно качнув расслабленой кистью от себя, предоставила мужу решать самому. Как бы махнув на него рукой и спрятав тревожные руки в рыхлые клинья юбки.
Сам.
Прозрачные кружева с тончайшим веерным рисунком как и все платье из вентажной, лиловатого оттенка вуали благородным сумраком прятали ее нереализованные желания за состоянием вечного ожидания, присущего любой женщине.
Ожидании, в отношении себя, мужского поступка.
Усталые, много повидавшие и пережившие глаза главы города наблюдали за этим немым диалогом супругов. Его толкало смутное, но вполне определенное ощущение, что концентрация на предмете дела победит мативы уже заготовленного отказа.
Вы знакомы с «идеей обрушения»? Обратился он к Астрелу и не утруждая себя ожиданием ответа продолжил. Военно-стратегические концепции очень быстро ветшают, природа остается без изменений. Толпа чиновников бессовестна потому что безлика, вростая в свое кресло как в наследуемый трон. Изменить ведущие к корупции правила невозможно. Коллективная порочная бессознательность предрекает крушение всему столпу государственного устройства. Неудачи кружат где-то совсем рядом и важно чтоб они не позвали себе на помощ торнадо, поднятый в небо океан, очещающий от всех обязательств. Пристрастившись к хаосу легче ловить рыбку в мутной воде, но им невозможно управлять. Подсев на собственные несчастья и виня в них кого угодно, только не тех кто в них виновен, целые государства исчезают с лица планеты подтверждая «идею обрушения».
Морщины-маленькие истерические коготки расцарапали усталое лицо старика, делая его ожесточенным:
Любой открытый пост расчитан на доверчивых и, рано или поздно, будет обласкан. Власть разлогает и влечет продажных в свои ряды. Система сдержек и противовесов слишком латентна и не служит реальной преградой для умельцев обойти закон. Для преодоления этого и была создана новая система выборности решающего голоса. Персонифицируя его ответственность за принимаемое решение, и выводя из под давления свирепо озирающихся лоббистовне не успевающее среагировать, слабое человеческое естество. Сила «блуждающего права», главная скрепа государственности, как бы высокопарно это не звучало. Она позволяет вершить суд и принимать решения по совести, воплощая самое непредвзятое правосудие. Делегируя полномочия верховной законодательной власти «Правовержцу». Какую бы должность он не занимал, мы выделяем его из круговой поруки толпы. Ставя над всеми и обостряя силу закона.
Астрел смотрел в мудрые, утомленные глаза Дэниса Бодье Грациана и не находил повода для отказа. Он не готов был состязаться в столь серьезных правовых вопросах бледной риторикой, но расторопность сделки его беспокоила всерьез. И поэтому он сказал следующее:
Не припоминаю когда это система добивалась могущества без порочности. Выходит что вся правда только в том и заключается, что вы на самом деле признаете за кем-то это право?
Старик был серьезен как никогда:
Политическая воля-это порой самое жестокое проявление гражданской позиции. Это умение держать удар и сохранять курс в русле предпринимаемых в интересах большинства усилий. Это самый замечательный тест на внутренную порядочность, и глава города добавил с той же спокойной, повествовательной интонацией:-Разве справедливо что жизнь на которую ты расчитываешь определяется кем угодно, только не тобой? Нельзя потеряться в истории, можно потеряться без нее, не проявив участие там, где ты являлся ключевым вероятностным фактором и упустил свой шанс. Опомнившись, почувствовав и пожалев только потом, когда твое мнение уже никого не будет интересовать.
Не зря старик занимал свою должность. Ох, не зря. Он умело подвел вертящийся на языке отказ Астрела к проявлению трусости, если не произносить много других похожих по значению слов, но ничем не обогощая смысл по сути, это так и было.
Давний соперник если не твой враг и не приятель, то в свидетели своей слабости ты возводишь его сам. В присутствии Самородова, Астрел, по целому ряду причин, хотя хватило бы и этой единственной причины, уже не мог отказаться и пойти на попятную.
Собственно, чего-то подобного ему и следовало ожидать, когда он дал согласие на эту встречу в своем доме.
Положив на скатерть равнодушные старческие руки Дэнис Бодье Грациан уже знал о своей победе, видел ее, но спросил для верности утяжеляя каждое слово:
Сам ненавижу себя за это, но боюсь ответ мне надобен прямо сейчас, и выжидательно замолчал.