Лба у человека, практически, не было; его тёмные волосы росли едва ли не от его больших, круглых, чёрных глаз; широкий нос, определённо с одним отверстием, которое неприятно шевелилось, видимо, в такт его дыханию; круглое, скуластое, плоское лицо с большими выпуклыми губами; небольшой подбородок и торчащие в стороны, почти круглые уши, делали его лицо похожим на лицо забавной детской куклы-игрушки.
Ромм невольно улыбнулся, но вместо ответной улыбки, губы человека раздвинулись и Ромм увидел зловещий оскал двух рядов жёлтых зубов с хорошо видимыми, прямо таки огромными клыками. Изо рта человека донёсся настолько громкий гортанный звук, что голова Ромма невольно втянулась в плечи, его уши заложило и ему показалось, что человек не прокричал, а ударил его по ушам. Рука человека приподнялась и Ромм увидел, что в ней зажата прямая палка, с привязанным к её верхнему концу, каким-то заострённым камнем.
Местный абориген. Острая мысль больно кольнула мозг Ромма. Вот и дождался, болван. Отправил он в свой адрес нелестный эпитет. И что теперь. Зажарят, как кусок мяса. Хорошо, если прибьют перед этим, а то зажарят живьём.
Механически всплыли у него кадры из какого-то видео про жизнь аборигенов Затры из далёких времён. Он невольно передёрнулся и в тот же миг его руки, будто получив от мозга какой то закодированный сигнал отклеились от ствола дерева и опустились. Не ожидая этого, Ромм пошатнулся и начал валиться назад. Ноги оказались деревянными и сгибаться в коленях никак не хотели. Единственное, что ему удалось, чуть развернуться и упасть на бок. Падение оказалось не жёстким, под ним оказался хотя и не толстый, слой лесного наста.
Абориген отпрыгнул в сторону и наклонив своё оружие, воткнул его твёрдый наконечник Ромму в бок. Бок Ромма тут же вспыхнул, будто к нему поднесли раскалённое железо.
Проткнёт, гад, насквозь. Всплыла у Ромма тревожная мысль. Штопать здесь нечем, сгнию.
Он зашевелился, пытаясь отстраниться от оружия аборигена, но тот видимо воспринял действие Ромма по своему и Ромм почувствовал, как давление твёрдого наконечника усилилось и его бок загорелся ещё сильнее. Он невольно простонал.
Вдруг Ромм увидел, что его рука, по-прежнему продолжает сжимать бластер, который был направлен куда-то в сторону аборигена, хотя, навряд ли точно в него. Не раздумывая, Ромм нажал на спусковой механизм - раздался негромкий хлопок и в сторону аборигена метнулась небольшая сине-зелёная клякса.
Абориген резко отпрыгнул назад, однако перед этим опёрся на своё оружие и Ромм громко вскрикнул от пронзившей бок острой боли. Заряд бластера прошёл рядом с ногами аборигена.
- Гад! - Заскрежетал Ромм сквозь зубы, перенацеливая бластер аборигену точно в грудь. - Сейчас ты у меня...
Договорить он не успел, так как из-за спины аборигена появился ещё один абориген и затем ещё один, будто спина первого аборигена генерировала своих соплеменников, но присмотревшись, Ромм увидел, что абориген стоит перед деревом и его соплеменники, до сих пор, видимо прятавшись за ним и теперь выходили из-за него для поддержки своего соплеменника, посчитав, что тому угрожает опасность.
Успею я нажать четыре раза, прежде, чем получу копьё в сердце от последнего. Всплыла у Ромма мысль озабоченности, но которой, однако, не суждено было осуществиться, так как донёсшийся со стороны шорох, заставил его повернуть голову - сбоку от него стояли ещё два аборигена, с оружием направленным в его сторону.
Хаора! Рука Ромма с бластером опустилась. Это уже чересчур.
Перевернувшись, он неторопливо поднялся. Бок горел. Он приподнял курточку - из достаточно большой раны в боку текла кровь.
Как бы заражение не получить? Всплыла у него мысль тревоги. Нужно что-то приложить.
Он сунул бластер в карман и принялся лазить по другим карманам своей одежды. В одном из них нашёлся пакетик с биосалфеткой. Что это такое, Ромм имел представление, так как орианы посчитали нужным вложить эту информацию ему в новое информационное поле и быстро открыв пакетик, он достал биосалфетку и приложил её к ране - рана вспыхнула, будто к ней поднесли не заживляющий препарат, а раскалённый прут. Ромм прикрыл глаза, выгнулся и простонал, но прошло всего несколько мгновений и боль начала уходить. Ромм отстранил руку - биосалфетка уже растворилась в его теле и её остатки едва просматривались. Раны в боку будто никогда и не было, хотя бок был изрядно измазан кровью. Сработало и утверждение Анат Ивна о самоштопающейся одежде ориан - разреза на ней от наконечника копья аборигена тоже не было.
Ромм опустил курточку и поднял голову - стоящие перед ним аборигены стояли уже несколько дальше, но всё их оружие было направлено на него. Губы Ромма вытянулись в усмешке, но тут же получив больной укол в спину, он невольно выгнулся и сделал шаг вперёд. Следующий укол заставил его сделать ещё один шаг. Определённо, его заставляли куда-то идти. Глубоко и протяжно вздохнув, Ромм направился в сторону стоявших в спину, он невольно выгнулся и сделал шаг вперёд. переди аборигенов. Аборигены тут же развернулись и быстро почли прочь...
Аборигены шли быстро, а можно было сказать, даже бежали, заставляя Ромма двигаться так же быстро. Шли они уже достаточно долго и Ромм начал уставать, но едва он снижал скорость, чтобы хотя бы чуть сделать передышку в темпе своего продвижения, как тут же получал болезненный укол в спину, заставлявший его восстанавливать темп своего хода.
Постепенно светлело, но что было этому причиной понять было сложно, так как крона деревьев, под которыми бежал Ромм, была густой и все его попытки найти хотя бы какую-то значимую проплешину в ней, чтобы попытаться определиться со временем суток, успеха не имели.
* * *
Лес оборвался настолько резко, что Ромм, вдруг, оказавшись вне его, тут же замер, как вкопанный. Видимо не ожидая от своего пленника столь резкого выпада, бежавший за ним абориген не сумел сориентироваться и налетев на Ромма, сбил его с ног, но сам тоже не удержался и растянулся в траве рядом с Роммом.
Трава была невысокой и мягкой и Ромму, чувствовавшему себя уже гораздо лучше, чем при пленении, оказалось достаточно лишь чуть приподняться на руках, чтобы увидеть пространство перед собой - это была большая поляна примерно на три четверти окружённая лесом, а своей последней четвертью примыкающая к, практически, отвесному склонущереправились идущие впереди аборигены горы, в котором зияла огромная тёмная дыра, скорее всего служившая входом в пещеру, до которой было не менее полусотни шагов и перед которой стояли десятка два волосатых аборигена. Некоторые из них сжимали в руках палки, но большинство были без ничего. Из верхней части дыры тянулась серая струйка дыма, показывающая, что в пещере есть огонь.
Хаора! Если есть огонь, значит будут жарить? Всплыла у Ромма мысль полная сарказма.
Резкий, гортанный крик и острый укол в спину, заставили его оттолкнуться от поверхности и подняться. Ещё один укол в спину заставил его сделать шаг в сторону виднеющийся в горе дыры, к которой уже приближались бегущие первыми аборигены.
По мере того, как Ромм приближался к дыре, стоявшие перед ней аборигены, отходили от неё в стороны и когда он оказался перед дырой, ни одного аборигена перед ней уже не было. По мере приближения к дыре, травы становилось всё меньше, а белых костей, различной величины, всё больше и последние несколько шагов до дыры, Ромм шёл, практически, по костям, которые, неприятно шурша под ногами, заставляли его сердце съеживаться в тревоге от мысли, что, возможно, совсем скоро и его кости будут так же шуршать под ногами аборигенов.
Шедшие впереди него аборигены, не останавливаясь, вошли в дыру. Ромм же замедлил шаг, намереваясь рассмотреть стоявших у входа аборигенов, так как ему показалось, что это никто иные, как дети, но тут же полученный в спину болезненный укол, заставил его поторопиться и он глубоко и протяжно вздохнув, поспешно шагнул в тёмный зёв дыры.
Это, действительно, была пещера. Она была огромна и хотя шагах в десяти от её входа, горел достаточно яркий и достаточно большой в диаметре, хотя и не высокий огонь, но даже в его свете дальний край пещеры, совершенно, не просматривался.
Около одной из стен, напротив странного огня, Ромму он, почему-то, не показался костром, так как он разительно отличался от костра перед входом, потому что Ромм не видел, чтобы в нём горели дрова, это было что-то другое, было возвышение, на котором, совершенно неподвижно, не проявляя никаких эмоций, сидели несколько волосатых аборигенов, скрестив ноги.