Позволите?
Да, разумеется, подполкан кивает. Так вот, чего я не могу понять, как вы решились пойти на должностное преступление. На что вы рассчитывали, вызывая ОСБ и отчитываясь вашему руководству? На хорошие отношения с Рахмановым?
Беру вторую, обдумывая ответ. Муть какая-то. Если по Климу возбудили дело, значит, запись и все материалы проверки должны быть у Гомзякова. Тогда почему возбудили дело? Семёна снова приплели Ни черта не понимаю. Но нервы натянуты, как струны, а ноги скользят по невидимой плоскости, что застыла под углом сорок пять градусов, и я-невидимый машу руками, ловя равновесие. Не упасть. Главноеудержаться на ногах.
Иначевсё. Вниз.
Туда, где опустившийся край обнажил чёрную глубокую и жуткую Тьму.
Я хочу увидеть запись. И заключение проверки.
Перелив внутренней связи. Гомзяков выслушивает и коротко отвечает: «Пропустить». Кладёт трубку, смотрит на меня.
Прибыл ваш адвокат, Алексей Витальевич.
Глава 4. Допрос
Адвокат оказался молодым и деловитым. Высокий, черноволосый, ухоженный до блеска, в тёмно-синем дорогом костюме и с ноутом под мышкой. Бледно-розовая рубаха оттеняла смуглую кожу и выразительный нос. В отличие от следователей и прокуроров, адвокатура по-прежнему оставалась вольнонаемной, и оплачивать услуги этого щёголя я буду из собственного кармана. Но это мелочи. Денег на карте хватит.
Добрый день, Алексей Витальевич, адвокат быстрым шагом прошёл к столу и кивнул мне. ЯЗарубин Шармат Иванович, дежурный адвокат третьей адвокатской палаты. Буду представлять ваши интересы на следствии и в суде. У вас есть возражения по моему участию?
Я покачал головой. Какая мне разница. Я не хуже этого Шармата разбирался в законах и знал, что мне светит. Вопрос только в доказательной базе. Именно это волновало меня больше всего.
Отлично, Шармат уселся за стол напротив меня, раскрыл ноут. Тогда приступим?
Гомзяков кивнул и снова открыл дело.
Официальную часть обвинения я почти не слушал. Всё важное он уже сказал.
Итак, вы выразили желание ознакомиться с записью и заключением проверки, Гомзяков невозмутимо смотрит на меня. Я киваю. Адвокат поддерживает.
Да, мы желаем увидеть запись.
На столе между нами появляется щель, из неё выдвигается двусторонний экран. Несколько щелчкови вот
Клим сидит в своём кресле, я говорю.
Будем платить добровольно, или конфисковывать имущество? Во втором случае все расходы лягут на вас, а это не маленькая сумма. Также разъясняю вам, что в случае отказа от добровольного исполнения весь ваш бизнес, как незаконно действующий, будет закрыт, а имущество перейдет в собственность Федерации. Или
Плоскость под моими ногами разом наклонилась ещё на десять градусов.
Что за «или»?! Я этого не говорил!
Бледный Клим дёргает галстук.
Сколько Сколько вы хотите?
Восемьсот.
Ты Мальчишка! Щенок! Охрана!
Картинка стремительно меняется: в дверях два охранника вскидывают «Узи». За кадром голос Клима:
Задержите его! Он вымогатель!
Чёрт меня побери, что это за хрень?!
Выстрел из «УД» опередил очереди «Узи», снова стремительный скачок картинкия под столом. И снова выстрел из «УД». Картинка опять меняется: встаю, выхожу из-за укрытия, два охранника на полу. В распахнутых дверях белая, как простыня, секретарша с округлившимися глазами зажимает ладонями рот, давя рвущийся наружу крик.
Вернемся к нашему разговору, Клим Максимович?
На стол ложится электронная карта. Моя карта. Не подразделения.
Совершенно бледный Клим мелко кивает.
Я Я заплачу. Только вы помогите им
На экране видно, как я вкалываю лекарства охранникам и обрабатываю раны.
Дальше я смотреть не стал. Я скользил вниз по стеклянной плоскости, что норовила встать на ребро. Я-невидимый же из последних сил старался замедлить своё почти падение и только чудом удерживался на ногах. Что бы это ни было, меня здорово подставили. Качественно и чисто. И сделать это мог только один человек.
Рахманов.
Это не та запись, смотрю Гомзякову прямо в глаза. Я этого не говорил и не делал. Запросите у Рахманова настоящую запись.
Да вы не волнуйтесь так, Алексей Витальевич, следак нарочито добродушно улыбается.
Только сейчас замечаю, что третью сигарету просто растёр в кулаке. Вот чёрт Стряхиваю крошки с ладони в пепельницу. Гель мелко вздрагивает, поглощая пепел и крошево. Абсолютная пожаробезопасность.
Запись настоящая, номер 35896, с прибора наблюдения РВЗ-РК10, регистрационный номер 45/78/9, зарегистрированного за Донниковым Алексеем Витальевичем, невозмутимо добивает Гомзяков. Другой записи не существует.
Вот дерьмо. Не спрашивая разрешения и не обращая внимания на что-то говорящего адвоката, беру сигарету и закуриваю. На нервах сыграли такие аккорды, что плевать уже на всё. Опрокинул меня Семён. Конкретно. Куда там Шлемову с его завистью И складно-то как всё Наверняка и деньги на карточке есть. Восемьсот тысяч. Клим не пожалеет, чтобы мне нагадить. А когда закроют, если вышку не дадут, денежки со счёта обратно Семён ему сдёрнет.
Раз уж такую запись смострячил, липовые операции со счетамираз плюнуть
Но зачем это Семёну? Ему-то я что сделал?
Алексей Витальевич, вы будете знакомиться с заключением проверки? Шармат едва ли не дергает меня за рукав.
Нет.
Что знакомиться, и так всё ясно. Влип не по горло, с головой ушёл на дно. Десятказа вымогательство, столько жеза огнестрел. Сопротивление при задержанииещё пять. Тяжкие телесные в совокупности со всеми остальнымипятнадцать. Это если Шлем концы не отдаст. Итогосорок или больше. Практическипожизненно. Когда выйдубуду никому ненужным стариком.
Но если Шлемов сдохнет, итог одинвышка. Без сомнений.
Топлю бычок в пепельнице и снова беру сигарету. Хоть накуриться, пока есть возможность.
Василий Петрович, я могу поговорить с моим подзащитным наедине? Адвокат вежливо изображает улыбку. Гомзяков кивает и выходит из-за стола.
В присутствии охраны.
Разумеется, Шармат ждёт, когда следак выйдет из кабинета, а я ничего не понимаю. О чём говорить, когда всё и так ясно?
Пропасть у меня под ногами. Бездна. Жадная и голодная. Сожрёт и не заметит.
Алексей Василь
Витальевич.
Простите, Витальевич, адвокат наклоняется ко мне через стол. Вы понимаете, что вам грозит?
Понимаю.
Что вы намерены делать?
Пожимаю плечами. Что тут сделаешь. Разве что на охрану броситься, чтобы пристрелили.
Шармат проникновенно заглядывает мне в глаза.
Алексей Витальевич, ну надо же, справился с отчеством. Вы уверены, что запись поддельная?
Киваю, легонько сбиваю пепел. Шармат хмурит густые брови.
Давайте начистоту. По совокупности вам грозит или почти пожизненное, или вышка. Доказательства против вас. Основноеэта запись. Нам нечем её опровергнуть, кроме одного.
Моё невидимое скольжение прекратилось. Словно ноги нашли едва заметную опору на гладкой, почти ледяной поверхности. Да и сама плоскость на мгновение замерла, перестав наклоняться. Уголпочти девяносто.
Ого. Это интересно. Чертовски интересно.
И чем же?
Сканирование памяти.
Та-ак Откидываюсь на спинку стула и внимательно смотрю на Шармата. Тот даже не отводит взгляд. Шельма.
Но невидимая опора под ногами не пропадает. Шанс?
Я похож на идиота?
Не похожи, в ответ вежливая улыбка. Именно потому я вам и предлагаю этот вариант. Ваша память против записи. У вас нет другого выхода. Поймите. Если мы не докажем вашу невиновность по этим пунктам обвинения
А если докажем, я получу по совокупности за Шлемова от пятнадцати до двадцати. В том случае, если не стану дебилом после вашего сканирования. Если начистоту, не могу сдержать иронии. Но шельма даже бровью не повел. Опытный, красавец.
Двадцать не сорок, согласитесь. Вы будете вполне в силах, и к тому же ваша репута
Какая к чертям, репутация? я начинаю терять терпение. Охрана тут же берёт меня на прицел, но адвокат машет руками, успокаивая. Правильно. Спокойно, Лёха. Спокойно. Поздно дёргаться.