Вы снова очнулись! И вы вспомнили мое имя!
Тебя так часто отчитывают, что его трудно было не запомнить.
Да, правда, Мари улыбнулась, но тут же смутилась и робко отвела взгляд. Извините. Я сейчас же позову леди Габриэлу.
Нет, не стоит, я ухватил Мари за руку, но тут же отпустил ее, так как это движение стоило мне всех моих сил.
Но мне велено сразу звать леди каждый раз, как вы приходите в сознание, Мари встревоженно оглянулась по сторонам, кажется, она колебалась, не зная, что ей делать.
Ты всегда выполняешь все что тебе велено?
Нет! То есть да! Почти всегда, лицо девушки зарделось красным.
Где я нахожусь?
Мне не следует с вами об этом разговаривать.
А о чем тогда ты можешь со мной говорить?
Не о чем. Мне вообще запрещено разговаривать с людьми, которых лечит леди Габриэла.
Ты, кажется, боишься эту свою леди Габриэлу.
Нет, что вы, леди, конечно, очень строга, но в тоже время она очень образованная и добропорядочная женщина.
Все-таки боишься. я удрученно вздохнул.
Нет, Мари, словно малый ребенок, надула свои и без того пухлые губы.
Тогда ответь мне, где я нахожусь.
В форте Старн, немного поколебавшись, выпалила Мари, впрочем, это название не о чем мне не говорило.
Как я здесь оказался?
Вас нашли полуживого на поле боя под Вератором и срочно доставили сюда, Мари опустила глаза в пол.
Никто не верил, что вы выживете, кроме леди Габриэлы. Хотя я думаю, что в душе она тоже очень сильно сомневалась. Многие не верят и сейчас. Даже ставки делают, она резко осеклась на полуслове.
Мари!? Что здесь происходит? С кем это ты там разговариваешь? неприятный женский голос негодующе раздался со стороны входа.
Ни с кем госпожа, Мари побледнела и бросилась к двери. Он снова пришел в себя, и я уже хотела идти за вами.
Хотеть мало. Ты разговаривала с больным, глупая девчонка. Сколько раз я говорила тебе, что твое дело ухаживать за больными, а не вешать им на уши свои глупые сплетни, женщина быстрыми шагами приблизилась ко мне. Мари шустрая, словно белка, принесла ей небольшой стул, и она изящно уселась на него, подобрав подол своей длинной юбки.
В этой уже немолодой женщине сочетались холодная стать и аристократические замашки. Ее взгляд пронзил меня насквозь. Гордо вскинутый подбородок, с маленькой, почти незаметной, ямочкой, слегка дрогнул, губы ее растянулись в учтивой полуулыбки.
Смотрю сегодня вы в более ясном сознание. Это очень хорошо. Все самое тяжелое позади. Вы идете на поправку. Я леди Габриэла Саморати, практикующий врач королевской академии в Лаборе.
Госпожа Габриэла одна из лучших лекарей в Героне и дочь
Мари, закрой свой маленький рот. Я не нуждаюсь в твоих льстивых похвалах. И что это за простонародное прозвище лекарь!? Габриэла смахнула назойливую челку, лезущую ей в глаза, всеми своими движениями выдавая свое аристократическое происхождение. Извините, я отвлеклась. Как вы себя чувствуете?
Не знаю. Все как-то необычно. Мари сказала, что меня нашли среди трупов?
Мари слишком много разговаривает. Но да, это правда. Вам повезло, что мы тогда наткнулись на вас. Но не будем сейчас об этом. Лучше расскажите нам о себе. Кроме того, что вы в офицерском чине, мы ничего не знаем. А расспросить вас об этом, как вы сами понимаете, ранее мы не могли. Как ваше имя?
Мое имя? я как-то этим вопросом не задавался. Действительно, а как же меня зовут? И кто я вообще такой? Я то и битвы никакой не помнил. Я не знаю. Не помню.
Да, этого стоило ожидать. Вы ничего не помните. В вашем положение потеря памяти не удивительна. А жаль, Габриэла удрученно вздохнула.
В моем положение!?
Не будем сейчас об этом. Вам нельзя волноваться. Вы еще слишком слабы. Я и так слишком много сказала. Вам нужен отдых, Габриэла наклонилась ко мне и пощупала мой лоб. Небольшой жар. Мари, сначала покорми больного, а затем дай лекарства.
Да госпожа, Мари тихо удалилась из комнаты.
Не беспокойтесь. Все будет хорошо. Позже я осмотрю вас. А пока отдыхайте. Леди Габриэла медленно встала, отодвинув свой небольшой стул. Она ласково улыбнулась мне и не спеша удалилась.
Через некоторое время вернулась Мари. В руках у нее была небольшая пиала. Как оказалось, в ней находилась неприглядного вида похлебка. Безвкусную жижу я глотал без всякого удовольствия. После сомнительной и не принесшей мне никакого удовольствия трапезы, Мари принесла мне горькую настойку из трав. Выпив отвар, я еще некоторое время лежал в тишине, пока не забылся в беспокойном сне.
Я все чаще приходил в сознание. Мои сны становились более спокойными и беспечными. Мари, бессменная сиделка, словно моя неотвязная тень, всегда присутствовала рядом. Она кормила меня, убирала, делала какие-то припарки и отпаивала отварами. На все мои вопросы она упорно отвечала молчанием, лишь заботливо улыбалась в ответ и успокаивающе говорила что-то ласковое. Не знаю, уходила ли она когда-нибудь из комнаты, отдыхала ли вообще. Но когда я открывал глаза и произносил что-нибудь, она всегда была рядом. Часто ко мне приходила леди Габриэла, она учтиво улыбалась и спрашивала о том, как я себя чувствую, ощупывала меня с головы до ног, лично меняла повязки. В коротких беседах с ней мы говорили на отвлеченные темы. Она рассказывала мне о хорошей или плохой погоде, о безответственности Мари и вышивки, которой занималась в свободное время, которого, по ее словам, было совсем немного. На все мои вопросы о чем-либо другом, она уклончиво уводила тему в сторону. Она также интересовалась, не вспомнил ли я чего-либо из своей прошлой жизни, на что я лишь с сожалением качал головой. Я бы и сам с радостью хотел что-то вспомнить, но, увы, ничего не менялось. Габриэла на это лишь успокаивающе отвечала, что всему свое время, и я обязательно вспомню. Потом она также спокойно уходила, желая мне спокойного сна. Иногда вместе с Габриэлой приходил высокий мужчина, она звала его Карвер. Густые черные волосы были собраны и перевязаны на затылке, острый хищный нос, тонкие губы, он все время держался холодно и надменно. Во взгляде его холодных темных глаз читалась неприкрытое презрение. Он каждый раз брезгливо осматривал меня с ног до головы. Приходил он редко, и только для того, чтобы перевернуть меня на бок или обратно на спину, чтобы, как выражалась леди Габриэла, у меня не появились пролежни. Также порой он с недовольным вздохом брал меня на руки и держал до тех пор, пока Мари застилала мою постель чистыми простынями. Потом он небрежно опускал меня обратно и молча уходил, лишь коротко кивая на прощание Габриэле.
Не знаю, сколько прошло времени, я вообще потерял ему счет. Поначалу я мог двигать лишь головой и руками. Я был все еще очень слаб. Мари периодически разминала мое тело, разгоняла кровь, как говорила она. Каким же было мое счастье, когда я смог пошевелить пальцами ног. Габриэла сказала, что это была наша маленькая победа. Со временем я смог сидеть. Конечно, поднимался я не без посторонней помощи, но все же. Сначала я не подолгу сидел на краю кровати, а потом леди Габриэла распорядилась принести мне небольшое кресло из своей комнаты. Карверу было поручено каждый день усаживать меня в него на некоторое время. Там я и находился, наблюдая за тем, как в уголке что-то вышивает Мари. Она сидела тихо, как мышка, и ее быстрые, ловкие пальчики резво управлялись с иглой и ниткой. За ней было приятно наблюдать, она была молода и прекрасна, как и многие юные особы в этом возрасте. В ней еще оставалась та детская наивность, что была присуща юным дамам ее лет. Порой она смущенно поднимала глаза и робко спрашивала, не нужно ли мне чего-нибудь, на что я отвечал немым покачиванием головы. Мне и так было очень стыдно и неудобно, оттого что это хорошенькая девушка обтирает, кормит и выносит за мной мои нечистоты. Но ничего сделать с этим я не мог, так как у меня получалось шевелить и сгибать в колене лишь правую ногу, а вот левая почему-то совершенно отказывалась двигаться.
В один из дней, когда я достаточно окреп и уже мог сам подниматься и садиться на край кровати Карвер не стал нести меня в кресло, а вместо этого поднял за плечи и поставил на ноги. Я чуть было не упал, но Карвер меня держал и, опершись на него, я с горем пополам доковылял до своего кресла. В правой ноге еще чувствовалась слабость, а левая практически не двигалась. Эти тренировки продолжились и в последующие дни. Со временем моя правая нога полностью окрепла, а левая хотя и с трудом, но понемногу расходилась. Однажды Карвер заявил, что ему надоело со мной нянчиться. Он принес мне два деревянных костыля и со стуком поставил их рядом с моей кроватью.