Лучше стрелять надо было тогда, усмехнулся благодушно Хлад. А насчёт предателя, да, вы правы, командарм, я вас вульгарно предал. И всё ваше Народное государствотоже. Я перешёл на сторону законного урдского царя, как только узнал о его появлении в городе, бывшем гетманской столицей. Для этого напросился сюда из Академииперевёлся в действующую армию, пройдя горнило всех проверок. Я был чист перед вашей властью, но только на бумаге. В душе жея вас предал. И при первой же возможности предложил свои услуги царю.
Подлец ты всё-таки, Хлад, без сил повис на руках молодогвардейцев Будиволна, больше сил у него не осталось.
Из бравого командарма будто вынули внутренний стержень. Казалось, ещё немного и он окончательно сползёт на снег, не удержи его молодогвардейцы.
Одного тебя маловато, чтобы вся Молодая гвардия на сторону царя переметнулась, заметил Гневомир.
Вот он как раз держался молодцомказалось, ничто в нашем мире не может сломить его. Ни долгое заключение в ледяном подвале, ни крах всех планов, ни предательство лучших частей Народной армии.
А вот за это надо благодарить союзников царя в вашем же Народном государстве, рассмеялся Хлад. Их оказалось намного больше, чем вы себе представляете. Это какой-то заговор или тайное общество, будто спрут опутавшее всю систему. Уверен, в комитетах и в самом Конвенте полно их представителей. Все части Молодой гвардии, что отправились со мной в город, уже переодевают в нормальную форму. Я же прибыл за оставшимися. Не пройдёт и месяца, как мы войдём в столицу, да не просто, а с песней! И гарнизон не сделает ни единого выстрела в нашу сторону. Кончилась ваша власть, и время ваше подходит к концу!
Ах ты, сволочь! рванулся из рук молодогвардейцев Будиволна.
К нему разом вернулись силы. Будто не просидел он с нами ночь в ледяном подвале. Он легко скинул с себя молодогвардейцеви обрушился на Хлада. Но натиск его генерал Хлад встретил хладнокровно и расчётливо. Не двинувшись с места, он врезал Будиволне под дых, заставляя бравого командарма согнуться. Второй ударв челюстьповалил Будиволну на снег.
Ни стрелять не умеешь, презрительно усмехнулся Хлад, ни драться. Разве что шашкой махать горазд, да и то на коне. А без шашки и коня, гляжу, ты ничего из себя не представляешь.
Молодогвардейцы подняли Будиволну. Тот уже не рвался из их рукостатки сил окончательно покинули его. Он мешком повис на них.
Ты нас вытащил из подвала для того, чтобы перед Будиволной покрасоваться, верно? обратился к Хладу Гневомир. Ты унизил его, отомстил за Гражданскую и за свой позор, а что будешь делать теперь?
К стенке поставлю, честно ответил Хлад. Оставлять вас тутслишком опасно. Да и наши союзники, из числа герметистов, или как они там себя называют, настаивают на вашем уничтожении. Особенно упирают на тебя, Хлад кивнул в мою сторону. Чем ты так насолил им, что надобно тебя обязательно сжечь, а просто прикончитьнедостаточно.
Спроси у того, кто за твоей спиной стоит, бросил я, указывая на Духовлада. Командир чоновцев держался среди молодогвардейцев, однако чёрный кожаный плащ его слишком сильно выделялся на фоне их шинелей. Ведь он ещё тогда, на поляне, хотел сжечь меня. Вот пускай и ответит.
Он уже кое-что рассказал о тебе, усмехнулся Хлад. Хочу проверить его слова.
Он выхватил револьвери я понял, что сейчас последует. Подготовиться, конечно, к такому невозможно, но я попытался сделать это. Хлад расстрелял в меня весь барабан, всаживая в грудь патрон за патроном. Молодогвардейцы отпустили меня, и я повалился к их ногам. Я ничего не чувствовал, только щекотали кожу вялые струйки крови, вытекающие из моего тела.
Он жив, авторитетно заявил Хлад. Пяти пуль недостаточно, чтобы прикончить такого как он. Верно, Духовлад?
Я не мог видеть его. Сейчас я был вынужден глядеть вверхв затянутое тучами небо, как ни коси глаза, ничего кроме него не увидишь. Хорошо ещё не ничком повалился, а то пришлось бы вовсе в землю глядеть и «есть» её. Я сознательно не шевелился, что давалось мне просто. Я даже не дышал.
Похоже, ты ошибся насчёт него, снова раздался голос Хлада. Кто-нибудь проверьтедышит он там вообще?
Надо мной склонился молодогвардеец, поднёс к моим губам клинок сабли, подержал пару секунд, чтобы удостовериться.
Не дышит, выпрямившись, сказал он.
Ему и не надо, услышал я голос своего злого гения Духовлада. Он труп, которому вернули подобие жизни в комплексе на Катанге.
Что-то с каждым твоим объяснением дело становится всё сложнее и сложнее, заявил Хлад.
По тону его стало ясноон вовсе не доверяет Духовладу, да и тем, кого назвал герметистами, тоже.
Я услышал, как снег скрипит под сапогами. Вот уже в поле зрения появилась знакомая фигура в серой шинели с красными отворотами. В руке его мелькнул воронёный ствол револьвера. Он нацелил его мне прямо в лоб. Не знаю, смог бы я пережить несколько пуль в голову, однако ставить на себе подобные эксперименты я не стал.
Пальцы мои сомкнулись на длинной поле шинели. Я дёрнул изо всех сил вниз. Генерал Хлад покачнулся, более сбитый с толку, нежели в результате моих усилий. Он нажал на курок, но только раз, пуля вошла в снег в двух вершках от моей головы. Я не стал подскакивать, подставляясь, вместо этого покрепче ухватил Хлада уже обеими руками за шинель, и дёрнул снова. Он повалился на меня, прикрывая от других врагов. Я отпустил полы его шинели и попытался вырвать из пальцев генерала револьвер, но не тут-то было. Хлад оказался силён. Да и он не сидел почти двое суток в ледяном подвалехолод его ещё не до конца отпустил меня.
Всё же мне удалось победить в этом коротком единоборстве. Я буквально вдавил ствол револьвера в живот Хладаи нажал на курок. Дважды. После второго выстрела генерал содрогнувшись в страшной конвульсии, откатился от меня. Теперь уже он лежал лицом вверх, загребая пальцами стремительно краснеющий от его крови снег. Я вскочил на ноги, хотя в револьвере, отнятом у Хлада, оставалось всего три патрона. Однако не валяться же и дальше, изображая мертвеца.
Молодогвардейцы уже надвинулись на нас, как вдруг откуда-то раздался молодецкий свист. И почти следом лагерь заполнили конные фигуры. Несколько десятков кавалеристов ворвались в него. Они обрушились на не готовых принять бой молодогвардейцев. Те были без винтовок, лишь у некоторых имелись шашки или револьверы. Они стойко приняли бой, несмотря ни на что. Но не прошло и нескольких минут, как все молодогвардейцы лежали на покрасневшем снегу. Почти у всех оказались раскроены головышлемы-богатырки не спасали от тяжёлых клинков шашек.
Бой закончился так быстро, что мы, стоявшие только что в окружении врагов, не сразу поняли, что теперь нас окружают друзья. И командует ими не кто иной, как Бессараб.
Осторожный стук в дверь каюты мгновенно поднял Сигиру на ноги. Можно сказать, что в дверь даже поскреблись, таким тихим был этот звук. Однако тренированное ухо следователя мгновенно выделило его из остального привычного шума, не умолкающего на небесном крейсере. Не прошло и минуты, как полностью одетая Сигира стояла на пороге каюты. В поясной кобурепистолет, в левой руке свёрнутый в кольцо кнут. Она всегда была готова к нападениюведь за дверью может ждать враг. И не важно, что находится следователь вроде бы на корабле, чей экипаж полностью подчинён воле её непосредственного командира. Ведь в командире-томаркизе Боргеульфеона сомневалась, и сомневалась очень сильно.
Увидев в коридоре жалко жмущегося к переборке профессора Боденя, Сигира сразу понялавсё пропало. Она и сама хотела навестить медицинское светило, но сделать это попозже ночью, когда большая часть матросов и офицеров небесного крейсера будет спать. И к тому же тщательно проверив, не следят ли за ней. Уж что-что, а рубить хвосты Сигира умела отлично. Это едва ли не первое, чему учат всех кадеток, претендующих на место следователя дивизии «Кровь». Но профессор-то и близко не обладал подобными навыками, а значит, выследить его мог, наверное, любой матрос. Тем более что в коридорах крейсера было ещё достаточно людно, как раз менялись вахты.
Профессор? изобразила искреннее недоумение Сигира. Зачем вы явились ко мне, да ещё и среди ночи? Желаете скомпрометировать даму? она сделала нарочито игривый жест.