Мы вернулись на спешно оборудованное лётное поле. Я выбрался из аэроплана и наблюдал за техниками, что возились с ним. Правда, больше для видув ремонте он, ясно дело, не нуждался, а пополнить боеприпасы не требовалось. Схватка для нас закончилась, едва успев начаться.
После церемонии принесения присяги Чёрным бароном мы почти сразу покинули здание блицкриговского посольства. Претендент на урдский престол произнёс короткую, но вдохновенную речь о том, что скоро он снова займёт полагающееся ему по праву рождение место, и конечно не забудет тех, кто остался ему верен, и помог снова взойти на престол. После этого нам представили фюрста Росенаим оказался тот самый здоровяк в генеральском мундире, и Бушуя Ерлыковапредставителя древнего аристократического рода. Вроде бы оба находились постоянно при урдском царе в изгнании, и потому он обещал обоих сделать своими ближайшими сановниками, как только займёт престол, разумеется.
Все понимали, что до этого ещё очень далеко. Ни претендент на трон, ни генерал-кайзер не питали особых иллюзий на этот счёт. Быть может, и поэтому ещё собрание в посольстве было столь недолгим. Ведь уже на следующий день, как объявили нам, армия выдвинется в поход на Урд. И возглавлять её будет уже лично самодержец.
К слову сказать, заметил генерал-кайзер, обращаясь к Чёрному барону, уже в самом конце приёма, я не отказываюсь от своих обязательств по найму добровольцев. Урдское царствомой союзник и я предоставляю ему не только своих солдат в помощь, но и оплачиваю все наёмные части. Даже те, что уже присягнули в верности престолу.
Умный ход, покачал головой Гневомир. Весьма умный. Теперь уже никто не скажет, что генерал-кайзер достал из-за печки урдского царя единственно для того, чтобы не платить своим наёмникам.
Собственно, сразу после этого, мы распрощались с принимающей стороной, и покинули посольство.
На обратном пути все молчали, но не подавленно. Каждый из полковников сейчас напряжённо обдумывал сложившуюся ситуациюэто было написано на их лицах. Я же размышлял лишь об одномуспею ли завтра заскочить к котсуолдскому агенту, чтобы сообщить через него новость о появлении претендента на урдский престол половине разведок Континента. И не будет ли моя отлучка в день выступления выглядеть подозрительно. Однако решил всё-таки рискнуть. Быть может, даже открыть карты перед Бригадиром. Вряд ли тот станет хранить верность нашему нанимателюведь я чувствовал, в душе он не меньше нашего противится этому контракту. Слишком уж долго пришлось ему драться против Блицкрига, чтобы теперь так вот запросто перейти на его сторону.
Готлинд был мрачнее тучи. Он без надобности наорал на техника, залезшего зачем-то в двигатель его безразгонника, и теперь вся аэродромная обслуга от него просто шарахалась.
Что с тобой такое? рискнул я подойти к нему, попытаться хоть немного успокоить.
После того, как мы объединили усилия с Гневомиром, Готлинд стал мне не то, чтобы другом, но приятелем я его назвать мог. Пускай он и держался всегда немного обособленно, никогда не летал с ведомым, предпочитая одиночный бой, но мы стали перекидываться короткими фразами за обедом и ужином. Да время в дороге всё чаще коротали втроёмГотлинд, я и Гневомир. Правда, почти все наши разговоры скатывались в одну плоскостьборьбу с неведомым врагом. Мы слабо представляли себе, как вообще можно бороться с теми, кого вроде бы и нет, и мы только сталкиваемся с последствиями их бурной деятельности.
Терпеть не могу такое, сплюнул под ноги Готлинд. Мерзость, а не бой. Мы должны драться в небе, а не убивать беззащитных людей на земле. По мне палили снизу из винтовок, даже из пистолетов, и ведь знали, что толку не будет, но всё равно палили. А надо было бежатьбез оглядки бежать, спасаться.
В Гражданскую мы как-то сбили аэроплан из винтовок, сказал я. Он заходил так же как и мы сейчасвроде бы безнаказанно, расстреливал бойцов. А мы в ответ принялись стрелятьпачками патроны расстреливали в него. И то ли он нагло слишком повёл себянизко зашёл в очередной раз, то ли то, что мы всем взводом палили по нему, сыграло-таки роль. Но мы пробили ему двигательи он рухнул в двух верстах от наших позиций.
Это ты меня сейчас так успокаиваешь? рассмеялся Готлинд. Странный способ.
Так ведь сработало же, в тон ему ответил я.
Странные вы всё же ребята, урдцы, усмехнулся летун. Никогда мне вас не понятьсколько бы ни прожил рядом с вами. И через что бы ни прошёл.
Я только плечами пожал, вроде бы и признавая его правоту, и не соглашаясь напрямую.
Однако мысли мои теперь текли в совершенно определённом направлении. К примеру, мне никогда не понять котсуолдского агента, хотя он, вроде бы, такой же урдец, как и я.
Отлучиться из расположения нашей эскадрильи оказалось достаточно просто. Я даже не надеялся на такое развитие событий. Я всего лишь уведомил Аспиранта о том, что покидаю лётное поле и заверить его, что хорошо помню во сколько требуется быть на вокзале. В этот раз мы отправлялись в длительное путешествие по железной дорогенебесный флот Блицкрига едва ли не в полном составе отправился на ремонт. Ещё сильнее меня удивило то, что не я один покидал расположениеедва ли не все летуны эскадрильи отправились в город, чтобы погудеть как следует перед отправкой на восточный фронт. А уж что там творится, мы много узнали по дороге. Летуны Блицкрига, которые ехали вместе с нами, удовольствием делились впечатлениями от войны в Прияворье.
Я заскочил на подножку отправляющегося трамвая в самый последний момент. Кондуктор, сидевший за рычагами, покосился на меня с явным неодобрением, но мне оставалось только улыбнуться ему в ответ, да развести руками.
Летун, буркнул он себе под нос. И на земле летать норовит.
Только войдя в вагон, я заметил, что в нём одни только блицкриговцыофицеры в невысоких чинах да держащиеся обособленно унтера. Но ни одного рядового.
Видимо, я еду в самом охраняемом трамвае во всей столице Нейстрии, усмехнулся я, присаживаясь на свободное место рядом с молодым пехотным лейтенантом.
Или в самом опасномэто ещё как посмотреть, ответил мне лейтенант в том же весёлом тоне. Для франтирёров наш трамвай лучшая мишень. Лучше не придумать просто. Но мы решили собираться компаниями побольше и занимать целый вагон после пары статеек в столичных газетах. В них нас обвиняли в том, что мы, мол, намеренно загоняем побольше столичных обывателей в трамваи, прикрываясь ими от франтирёров.
А это было бы разумно, пожал плечами я.
Возможно, заметил длинноусый капитан, сидевший напротив нас с лейтенантом. Он был старшим в вагоне и по званию, и по возрасту. Если бы это на самом деле останавливало франтирёров. А так мы им просто не даём в руки лишних козырей.
Разговор на этот как-то сам собой прекратился. Дальше мы ехали молча. Да и остальные офицеры особенно не болтали. Вообще в вагоне чувствовалось напряжение, словно все подспудно ждали нападения франтирёров. Однако его к счастью для меня не случилось. По крайней мере, пока я был в трамвае.
Я вышел на смутно знакомой остановке и быстрым шагом направился к дому котсуолдского агента. Время уже начинало поджимать, и если трамвай, едущий до вокзала, задержится, то мне придётся срочно ловить фиакр или такси. А это стало бы сильным ударом по карману. Расплатиться, конечно, денег хватит, но при грабительских ценах, установившихся в столице Нейстрии, эта поездка оставит в моих карманах меньше половины наличных средств, полученных за сражение над Дёйнкирхе.
Когда я постучал в зелёные ставни дома котсуолдского агента, он открыл их далеко не сразу. Я уж было собрался повторно стукнуть по ним пару раз, но тут одна створка приоткрылась, и в неё высунулось знакомое лицо.
Снова вы, недовольным тоном произнёс агент. Ночевать негде? Тогда приходите вечеромхозяева дома не слишком любят, когда у меня подолгу торчат незнакомцы.
Я не буду даже заходить, отмахнулся я. Передайте нашим общим друзьям, что Блицкриг готовит атаку на восточном фронте. Скорее всего, будет масштабное наступление на Урд. И обязательно сообщите, что генерал-кайзер вытащил из-за печки претендента на престол. Тому уже присягнул Чёрный барон.