Звездный балдж
Не однажды грезились мне во снах взрывы сверхновых звезд, выбрасывавших в космос остатки свои волокнистые газопылевые туманности. Не мог не думать я о тех, погибших еще до рождения Солнца светилах, атомы туманов которых таили в себе Земля и турбина Млечного Пути. И вопили они будто бы звонко и молодо, с незнаемой мне еще восторженностью сущего по такому поводу: «Все мы буквально состоим из звездного мусора». Радовало, что из звездного хоть. О нем думалось мне, когда смотрел по ТВ передачу памяти Василия Аксенова.
Случилось так, что Вести я в тот день не смотрел, ни с кем не общался: сидел безвылазно за компьютером. Сын позвонил: «Смотри по Культуре про Аксенова». Он в этот день умер, о чем я не знал. Понял, однако, что будет еще передача, посвященная его памяти. Подумал, что когда-то он уже умер, а я почему-то не слышал об этом. Посмотрел, и в «Балдж в сферах» стал изливаться отзыв моей души об Аксенове и его творчестве. Да так, что вознес его на небеси. Тот это случай, о котором Ломоносов сказал бы: «Устами движет Бог». Потому и дам прежде своего то, что в те же самые минуты родилось реквиемное об Аксенове у моего Сергея:
Пижон, эстет, гурман, поэт,
Законодатель мод московских.
Из Магадана вышел в свет,
Был отлучен от звезд кремлевских.
Шел сам, один, и знали все
Писательство его болезнь.
Писал как жил: собой, себе,
А в строчках НАМ являлась жизнь.
Всегда в отрыве ото всех,
И вместе с тем всем прост, понятен,
Он пел про честь и пел про грех.
Ушел. Часть Слова с ним утратим.
Биниальность такая наша с сыном, как яснится мне, предопределилась свыше. Ноосфером, по моей мове.
Представлялось мне, как в некой галаксической долине свершается колоссальное таинство звездообразования. И звучала «Затоваренная бочкотара» в моем сознании «Затоваренной звездотарой», будто смотрел я лиричное действо в театре абсурда, и звучал со сцены бархатистый голос Василия Павловича: «Течет по России река. Поверх реки плывет бочкотара, плывет и поет как льется песня Людмилы Зыкиной Течет река Волга, А мне семнадцать лет. По низу реки текут угри кольчатые изумрудные, полипы розовые, рыба камбала переливчатая. Плывет бочкотара всякий звездный мусор в далекие моря, и путь ее бесконечен как бесконечна Вселенная. А в далеких морях на острове фабрика звезд, и ждет ее на берегу в рослой траве хороший человек звездодел, веселый и спокойный».
Иным контекстом звучал сатирический роман Аксенова в моей виртуальности. Избрали Василия Павловича депутатом райсовета. И вот приходят к нему бабульки с жалобой, что у них лифт фабрику звезд забрали. Как это забрали? А так. Приехал какой-то человек с Кавказа, выключил лифт, внес туда кровать и комод какая унылая проза в моем доме под звездами! и живет сейчас там, где самое место звезды сотворять. Такая вся наша жизнь в замкнутом панцире лифта. Дошла до рубежа взрыва серятина существования. И все торсионно взбурлило во мне, такой отворился моему взору колоссальный балдж, который проартикулировался в сознании «балджом» редких красных и оранжевых, как яичный желток, звездных скоплений с воротником вращающегося диска из многих спиральных ветвей, какой «заломлен» был, как поля шляпы поселянина галльского петуха на полотне французского какого-то живописца времен Возрождения из Лувровского собрания. Слава богу, что «балдж» остался нетронутым моим любимым редактором, который определил вдруг, что Саша Мищенко ошибся, и изменил это специальное слово (galactic balde), означающее сферическое звездное образование в центре нашей галактики, Млечного пути, на привычное ему в нашей сумбурной литературной среде балдеж
Пленительно сияли Стожары, Арктур в созвездии Гончих псов и скопления Альфа и Омега Центавра, Мира в созвездии Кит, красная Бетельгейзе в созвездии Ориона и голубой Ригель. Сигналили что-то огоньки в созвездии Лебедя. Призывали будто прочесть их Волопас, Тарантул, Центавр, Южный Крест, Северная Корона, Журавль, Павлин, Альдебаран «глаз» Магеллановы Облака и остров Метрополь со звездоделом, душою его Василием Аксеновым. Хотелось заглянуть в Шкатулку Драгоценностей, которая ассоциативно связывалась со шкатулкой с самоцветами на моем письменном столе. Медведицы, большая и Малая давно успокоились, потому что всегда жили в моем кровотоке. Подобной шкатулкой для моего друга Анатолия Омельчука, рыцарски отстаивающего у Истории СВОЕ ПРОСТРАНСТВО. за что я назвал его Ланселотом Сибири и Полярного круга человечества, благородным рыцарем, является дом родной, родительская усадьба в Могочино на Оби, где он бывает ежегодно. Что это у него? 15 соток с домом, тайгой и огородиком для хозяйки. Но это и 15 соток космоса и звезд Оттого токмо любит Толя дарить близким людям звезды. И есть потому у него в созвездии Северной Короны звезда по имени «Мама» она официально занесена во все каталоги, есть звезда «Галина» и другие. Истинно, душа человека, что весит всего-то 21 грамм, не имеет границ Говорят иные, что у человека не остается времени для счастья. Враки все это, что подтверждает всей судьбою своей Ланселот великих пространств Анатолий Омельчук
Сейчас манило меня к себе туманное облако в созвездии Паруса. Такое вот случается в микрорайоне солнечной системы (подзвучивается: рынка «Солнечный» в Тюмени) огромного города Млечный Путь, звезды которого казались мне выводком желтых утят, влекущихся за Альтаиром. Млечный Путь состоит из более чем 100 миллиардов звезд. В нем около 20 галактик, своеобразная виноградная гроздь их, и вполне жизненно считать Вселенную образно древом жизни. В пределах видимой Вселенной находится около десяти миллиардов галактик, это такое же заурядное явление, как былинки травы на лугах. Сказалось пристрастное знакомство мое с «Атласом Вселенной для детей», который мы с женой выписали в «Ридерз Дайджест» для второклассника уже внука Илюши. Тогда ж, так случилось, попали мне на глаза строки Гомера о горе Атласе на северо-западе Африке, самой высокой известных древним гор, которая представлялась им великаном подпирающим свод небес: «Впоследствии с этим мифом соединился другой миф: Атлас (Атлант) сын Титан Япета (брат Прометея), в наказание за участие в возмущении против богов, должен был подпирать плечами своими небесный свод. Ему приписывали знание и открытие шарообразности земли, свои знания он потом передал Геркулесу». И потрясение некое испытал я, прочитав как раз в то время «Обидные рассказы» Histoires desobligantes Леона Блуа, особенно о случае, когда люди, которые запаслись глобусами, атласом, расписанием поездов и чемоданами, умирают, не успев покинуть родное селение.
Ходили в районе наших домов с любознаем-Янтариком на прогулку. Любознательность вертящее головкой дитя, которому хочется посмотреть и то, и это, и третье с четвертым одновременно. Пишу это с натуры, можно сказать, придя с концерта в Доме Культуры, где отмечали юбилей Центра спортивного танца Тюмени. И внучек мой Илюша там выступал, впервые на большой сцене, с такими, как он, пятилеточками. Не в такт иногда «па» свои исполнял: зыркал вокруг постоянно, все ж впервой, все ему интересно было И к нему применима эта мысль Хайдеггера: «Любознательность не любит захваченности делом мысли». Рассказывал он мне, как катаются они с папой по субботам на лошадях в деревне Каскара под Тюменью, где местный предприниматель завел Манеж. Надышались свежим весенним воздухом. Дома Илюша стал смотреть фильм с очаровательными куклами. Вовлекся в это смотрение и я. Внук с моей подачи устроил драматическую ситуацию. Злой волшебник Альдебаран спутал все в мозгах двух пар влюбленных и устроил настоящий звездный балдж в небесных сферах.
Арктур из созвездия Гончих псов любит красную Бетельгейзе в созвездии Ориона, а думает о Северной Короне. Бетельгейзе любит Арктура, а думает о голубом Ригеле. «Я люблю тебя!» кричит сердце Арктура Бетельгейзе, а ум его обращен к Короне. «Я люблю тебя!» кричит сердце Бетельгейзе Арктуру, а ум ее обращен к Ригелю. Такая вот перепутаница. Весенний балдж, который повергает их друзей Большую и Малую Медведиц и Альтаира с Центавром в беснование: переживают они за влюбленных, отчаянно и прерывисто сияя на небосводе. Я мысленно вжился в такой сценарный ход внука и по настоящему балдел, наблюдая виртуальный спектакль в такой деконструкции на телеэкране. Но обстановку в корне изменил добрый небесный поселянин Волопас. Он дал ума сердцу Арктура и сердцу Бетельгейзе. Пылает Арктур, и отзывается ему жаром своего огня Бетельгейзе. Горит Бетельгейзе и призывно сигналит ее сердце Арктуру. Загасла тревога у друзей. Вспыхнуло радостное карнавальное празднество на небесах. Да здравствует любовь, которая растет сама из себя и не трелюет ее в интриги ум. Да здравствует третий Вселенский закон «Все из себя». Хэппи энд. Такая вот пиеска случилась у Янтарика.