- Полагаю, это самое теплое место в доме. Так вы, сударыня, предлагаете позволить Омару развлечь нас одной из своих баек?
Она усмехнулась - звук напоминал шорох змеи в сухих листьях.
- Я предлагаю состязание! В конце концов, у нас здесь сегодня еще один профессионал. - Старая карга вытащила из муфты костлявую кисть и ткнула длинным пальцем в менестреля.
Тот вздрогнул.
- Простите великодушно, госпожа, но я не в состоянии петь сегодня для вас, ибо... - Он оглушительно чихнул, сложившись чуть не вдвое.
- Нет, мы не просим тебя петь, трубадур. Но если я попрошу нашего хозяина приписать к моему счету еще кружку пива с пряностями, как ты считаешь, сможешь ли ты рассказать нам что-нибудь?
Он заметно просветлел.
- Вы очень добры, госпожа!
Она улыбнулась, прикрыв отсутствие зубов все той же костлявой рукой.
- А потом Омар может попытаться превзойти твой рассказ! А мы все будем судьями.
Старая жаба умело пользовалась своим возрастом и положением: никто даже не пытался возражать ей. Я решил, что она, возможно, и не так ядовита, как может показаться. Моя жизнь продлевалась по меньшей мере на полчаса.
- Замечательное предложение, сударыня, - произнес солдат. - Однако ночь еще только начинается. Почему бы нам не продлить состязание?
Она подозрительно покосилась на него.
- Что это вы задумали, капитан?
Я решил, что они знакомы и он, судя по всему, состоит у нее на службе. Я с трудом мог представить ее верхом, а из всех присутствующих он один мог быть ее кучером.
- С позволения нашего хозяина, сударыня, я предлагаю, чтобы каждый из нас рассказал по истории. И после каждой этот Омар должен будет предложить свою историю. Мы будем голосовать по каждой паре.
- Ага! Вы говорите, как настоящий стратег! А если он проиграет?
- Как только он проиграет, состязанию конец. Мы все отправимся спать, предоставив хозяину вымещать свою скорбь по безвременно погибшему животному и после этого вышвыривать Омара из дома, на что у него есть все права.
Старая дама кивнула.
- Ты не возражаешь, трактирщик?
Только в кишащих крокодилами болотах Черной Аринбы доводилось мне видеть улыбку шире, чем улыбка этого увальня при мысли о том количестве еды и питья, что он продаст этой ночью.
- Сударыня, сейчас он отсюда выметется или на рассвете, мне все равно. Эти бураны часто продолжаются по нескольку дней. Я не против, если решено, что он уберется отсюда.
- А ты принимаешь эти условия. Омар? - спросил солдат.
Если он и хотел сказать мне что-то взглядом, я не смог прочесть этого.
- Конечно, нет, - ответил я.
Скрипнул ставень. Девять пар хмурых глаз уставились на меня.
Ах, эта юношеская нетерпеливость! Фриц заговорил первым:
- Думаю, капитан, я не буду возиться с кнутом. Голыми руками сподручнее будет. Я всегда вспоминаю бедного Крошку, когда слышу хруст костей. - Этот недоумок вовсе не шутил; он просто вел себя как всегда.
- Тебе виднее, парень. У тебя встречное предложение, Омар?
Перспектива семи словесных поединков меня вовсе не смущала, но мне на ум пришло несколько дополнений к правилам. Первым из них было условие, согласно которому в случае, если я сумею одолеть всех своих соперников, мне будет позволено уйти беспрепятственно и с целой шкурой. В то же время подобное условие требовало, чтобы Фриц отказался от своей кровной мести, а это означало, что кому-то придется его подкупить. Из всех присутствующих только купец и дама обладали достаточным для этого состоянием, и ни тот, ни другая не горели желанием сделать это добровольно.
В любом случае веселье продлится до рассвета, а кто знает, что боги пошлют нам с новым днем?
- Я не имею возражений против состязания, - объяснил я, - но у меня позади тяжелое путешествие. Я голоден и измучен жаждой. Что хуже, я, можно сказать, совсем не одет.