Байл игнорировал жрецов, предпочитая рассматривать пульсирующее сооружение из плоти и проводов, которое служило центральным ядром корабля. Он обратил особое внимание на змееподобные силовые кабели, сваленные под устройством, и наросты из похожего на кость материала, которые его поддерживали. Ядро напоминало огромное неаккуратное сердце и выглядело так, словно его создатель лишь в общих чертах представлял себе, как этот орган работает. В кольцах скрученного металла ритмично искрили втулки, и вся конструкция гулко пульсировала вместе с ними. Возможно, через несколько веков «Кваржазат» превратится в нечто до сих пор не виданное: в настоящий биоорганизм, самоуправляемый и подчиняющийся природным импульсам, а не запрограммированным алгоритмам.
Повелитель, мы готовы начинать операцию, сказал Олеандр.
Байл обернулся. Члены его Консорциума стояли вокруг массивного воинашумодесантника Элиана. С полдесятка мясистых кабелей, вырванных из палубы, крепились к муфтам, которые соединяли Элиана с его роковой сиреной. Кабели самой сирены были воткнуты в щитки ядра, а нижнюю часть тела фиксировали магнитные замки в подошвах и снятые со стен куски кости и металла. С примитивных муфт сыпались искры, разлетающиеся потом по всему полу.
Элиан вздрогнул и наклонился вперед, скрестив руки на груди. Рядом взорвалась сенсорная антенна. Затем еще одна и еще. Машиножрецы испуганно заверещали и заметались по залу, пытаясь стабилизировать системы и исключить дальнейшие перегрузки. Байл проверил жизненные показатели какофона и, довольный ими, сказал:
Отлично. Саккара, сними ему шлем.
Несущий Слово осторожно поднял модифицированный шлем, открывая изуродованное лицо Элиана, отступил и, опустив одну руку к болт-пистолету, покосился на кружащих по залу жрецов.
Присматривайте за ними, сказал Байл.
Блистательный велел им предоставить зал в распоряжение Байла на время операции, но машиножрецы были верны только своим испорченным программам. Если они решат, что «Кваржазат» в опасности, то непременно атакуют.
Операция представляла собой вариант давнего эксперимента, который проходил в Коронидских глубинах и включал в себя нежелающего что-либо делать навигатора и биосаркофаг с пустотной закалкой. Подключение живого организма к сети корабля не было чем-то неслыханным даже за пределами Ока. В операции даже не было ничего замысловатого, но ее сложно было провести правильно. Байл нажал на скрытый символ на наручеи в вокс-канал полилась мощная мелодия. Он всегда носил с собой подборку: музыка помогала работать в неидеальных условиях.
Это была старинная мелодия, записанная в первые месяцы Великого крестового похода, и посвящалась она великой победе Третьего легионакакой-то незначительной стычке, которую в Империуме, скорее всего, давно стерли из архивов. Но основывалась она на еще более старинной песне из времен Древней Ночи. Новое всегда строилось на костях старого. Это относилось ко всем великим произведениям и даже некоторым не очень великим. Да в общем, ко всему. Прошлое было глиной, из которой делали кирпичи будущего.
Мелодия навевала воспоминания о лучших днях, когда лезвие бритвы не было так близко. Когда его тело не состояло из зарождающихся опухолей, для борьбы с которыми не надо было принимать все более и более отчаянные меры. Он замурлыкал под нос, пытаясь игнорировать сообщения на ретинальном дисплее, которые рассказывали, как он гниет. Хирургеон зашипел, и раздался предупреждающий сигнал. Мгновение спустя в животе резануло так, словно там кто-то пытался прогрызть себе путь наружу. По его мысленной команде хирургеон принял меры, подняв над ним шприц и вонзив его в вену. По телу разлился холодный огонь, сжигающий боль.
Байл размял руки.
Пора. Приступаем.
Несколько секунд спустя он вскрыл череп Элиана, и тот простонал от удовольствия, так что напольные плиты затряслись в креплениях, а в зале замигали лампы. Байл поморщился.
Брат, я понимаю твое нетерпение, но держи себя в руках, пожалуйста. Касперос наверняка не обрадуется, если мы разрушим ядро его корабля.
Он мечтает сидеть рядом с Принцем Удовольствий, сказал Элиан. Даже на обычной громкости его голос звучал грубо и хрипло. Когда-то гортань ему заменили на миниатюрный вокс-динамик, и тот скрипел и трещал при каждом выдохе. Как и все мы. Слаанеш поет, и среди нас нет никого, кто не хотел бы слушать.
Не все мы, Элиан. И даже не большинство. Для многих падение Третьего было не столько падением, сколько сползанием. Посмотри на Олеандра, например. Да, он сибарит и декадент, но едва ли его можно поставить в один ряд с некоторыми обитателями этого корабля.
Олеандр, выдохнул Элиан, трогая аугментации на горле. Он это сделал. Моя песнь стала громче на пять децибелов. Я так и не поблагодарил его, Он перевел взгляд на апотекария:Спасибо, брат.
Байл не стал их слушать. Нейросеть шумодесантника отличалась аномальной формой и толщиной. Мозг Элиана был похож скорее на когитатор вокс-станции, чем на орган. В мозговом веществе виднелись усилители, передатчики и перенаправляющие катушки. Лезвия хирургеона вытащили несколько из них, перерезав удерживавшие нити из плоти. Элиан каждый раз вздрагивал.
Байл зажал один передатчик между пальцами и сделал паузу. Тот заискрил, и в вокс-канале зашипело.
«Мы тебя видим, апотекарий, прошептал кто-то, Тебе не убежать».
Байл рефлекторно сжал пальцы, раздавив передатчик, и покосился в сторону, где сгущались тени. Пятна в тенях казались лицами, ухмыляющимися и смеющимися. Они принадлежали не демонам, но были не менее злобными.
Что вам надо? тихо спросил он.
Нейронная оболочка готова, главный апотекарий, позвал Арриан из другого конца зала, застав его врасплох. Взяв себя в руки, Байл повернулся к нему.
Неси ее сюда скорей, приказал Байл, отступая. У него тряслись руки. Он не мог испытывать настоящий страхтот ушел навсегда в тот день, когда апотекарии легиона разрушили до основания человека, которым он был раньше, и создали того, кем он был теперь. Но он умел чувствовать раздражениеи как умел! Раздражение выедало его изнутри, словно медленный огонь.
За годы он нажил множество врагов. В некоторых кругах это считалось признаком величия. Человек измерялся силой его врагов, а у Фабия Байла сильных врагов было немало. Как минимум они командовали армиями, а как максимум Все-таки концепция богов никогда не была ему близка, не говоря уж об их самопровозглашенных посланниках.
Если его врагидаже часть ихрешили объединиться, вся его работа оказывалась под угрозой. Он вспомнил Игори и остальных, даже ничтожных пробирочников. Историю грядущего тысячелетия будут писать его великие, могучие дети. Иного он не допустит.
Он быстро работал вместе с остальными апотекариями, прикрепляя нейросеть, выращенную из материала псайкеров и эльдаров, на поверхность изуродованного мозга Элиана. Благодаря мутациям шумодесантника можно было не беспокоиться об отторжении и неправильной работе.
Когда мы закончим, твой голос, Элиан, пронзит самое сердце пустоты, сказал Байл.
Слаанеш услышит меня, прошептал Элиан.
Байл не понял, вопрос это или утверждение, и решил не отвечать. Элиан все равно его не услышит. Шумодесантник между тем начал дергаться, а из рваного рта пошла пена. Он выкатил глаза, схватился за горло. Вокс-каналы заполнились шумом. Арриан выругался, когда из носа и ушей у него пошла кровь. Цимисхий отшатнулся, держась за голову. Олеандр отвернулся, борясь с тошнотой. Байл продолжал работать. Этого следовало ожидать.
Звук становился громче с каждым соединенным нервом и каждой заменой старых передатчиков на новые. На более сильные. Аугментированные легкие Элиана наполнились невиданной до сих пор силой, а в мозгу забушевала мощь, отнятая у сотни средних псайкеров. Ткани эльдаров проникли в мозг, словно стремительный рак, образуя связи там, где их раньше не было. Вскоре они расцветут и заполнят весь череп шумодесантника наподобие смертоносного сорняка. Раньше его крик мог убить. Теперь же он превзойдет все виды оружия.