Мерикс с кряхтением сел и наклонился вперед. Олеандр ощупал его шею и сразу почувствовал, что кости срослись немного неправильно. Их уже не восстановить.
Я думал, что ты больше не вернешься, произнес Мерикс, шипя от боли.
Нет. Я просто отправился за помощью.
Работая, он одновременно смотрел, как дерется Гулос, как сокращаются и расслабляются его мышцы, как поворачиваются суставы. Он заметил, что Гулос предпочитает использовать левую руку для нисходящих ударов, а правую для косых взмахов, и запомнил, как он сгибает колени и меняет положение стоп. Человеческие тела были атласами боли, и каждое показывало свой уникальный путь. Нужно было лишь понаблюдать за ним, чтобы найти лучший способ его уничтожить.
Для кого? Для тебя?.. Или нас?
Это одно и то же. Что говорят Никола и Лидоний? Они с нами? спросил Олеандр, введя в шею Мерикса кортикальный стероид.
Никола с нами. Самодурство Гулоса начинает ему надоедать. Лидоний это Лидоний. Никто не знает, на чьей он стороне. Думаю, даже он сам. Но Никола считает, что он пойдет за тобой, Мерикс повращал головой и добавил:Стало лучше.
Это ненадолго, но можно перенаправить нервы или полностью их заменить. Твои кости изменились И все еще меняются.
Я знаю. Боги благословили меня. Моя боль работает не хуже молитв, ответил Мерикс и вытянул протез:Посмотри, что тут растет.
Поршни и кабели руки начали покрываться жгутами мышц и перистыми нервами, словно плющом.
Как знать, может, меня скоро будут называть Благословенным Мериксом, а?
Может, отозвался Олеандр, Когда придет время
Когда придет время, мы поступим так, как угодно богам, сказал Мерикс и посмотрел на Олеандра, Ты сам командовать не хочешь?
Нет, ответил Олеандр.
Мерикс рассмеялся. Его смех был похож на механическое карканье.
А Свежеватель? его глаза сузились, Он с нами?
О да! Ему все известно. Он поможет в обмен на небольшое количество плоти и кости. И мои братья из Консорциума тоже. Гулос даже спохватиться не успеет. И ты возьмешь контроль над флотом.
Мы возьмем контроль брат, сказал Мерикс и взял Олеандра за предплечье рукой. А когда все эти нелепости останутся позади, начнем вершить великие дела. Мы вернем нашему легиону былую славу.
Вернем, согласился Олеандр. Он изучал лицо Мерикса, пытаясь найти намек на ложь. Его не было. Коварство было, но не ложь. Мерикс был глупцом, рабом ностальгии и надежды. Легионерские войны сломали его, и не только в физическом смысле. А теперь боги запустили когти в трещины и медленно разрывали его на части. Как и Лидония. Как и Блистательного.
Это часом не Савона там, в толпе?
Савона. Она наблюдает за Гулосом, как всегда. С ней тоже придется разобраться.
Необязательно.
Она не одна из нас, Олеандр. Она не воин Третьего.
Да, сказал Олеандр, Не воин.
Он оставил Мерикса и направился к примитивной сцене.
Чье это произведение? спросил он у Савоны, когда отыскал ее.
Кажется, Николы, ответила она, смотря, как Гулос сносит голову рабу, замотанному в колючую проволоку и цепи, В нем есть скрытые глубины. В отличие от Гулоса.
Шум, вырывающийся из эфира в реальность, бился в безжалостном ритме. Какофоны вопили в унисон, и костяные стены аудиториума проминались и шли трещинами от их криков, а стоявшие рядом рабы в экстазе падали замертво. Савона закрыла глаза.
Неплохая мелодия.
Согласен, ответил Олеандр и посмотрел на нее, Ты собиралась вмешаться?
Во что? лениво отозвалась она.
Он перевел взгляд на Гулоса. Она рассмеялась:
Нет, кузнец плоти. Можешь сам убить его, если хочешь. Мне же меньше забот. Она провела когтем по его наручу, А потом мы с тобой разрешим собственные разногласия.
И победитель получит все, сказал Олеандр.
Савона опять засмеялась. Этот звук резанул по ушам, как скрежет металла по металлу. Олеандру хотелось прикончить ее здесь и сейчас, но нельзя: по одному врагу за раз. Он направился к сцене.
Гулос снес голову последнему рабу и повернулся, когда Олеандр приблизился.
Я все думал, когда ты сюда просочишься, кузнец плоти. И надо же, ты не стал прятаться за Байлом, хотя только благодаря ему пережил прогон.
Олеандр окинул взглядом первого из Узников Радости. Когда-то Гулос Палатид был красив. Он был красив и сейчас, но лишь издалека, и походил на статую, подточенную временем, измаранную бессчетными трещинами и изъянами. Его лицо могло показаться и прекрасным, и уродливымв зависимости от угла зрения.
Я лишь хотел засвидетельствовать тебе свое почтение, как полагается четвертому из Узников Радости, сказал Олеандр, поднимая ладони, как в молитве.
Гулос рассмеялся:
С чего ты взял, что ты четвертый?
Определил методом исключения. Савона вторая. Мерикс третий, Никола недостаточно амбициозен для четвертого, а Лидоний не всегда понимает, где в данный момент находится, ответил Олеандр, кладя руку на рукоять меча. Не волнуйся, я не настолько глуп, чтобы добиваться позиции первого.
Нет. Для этого тебе придется драться и с Савоной, и с Мериксом, сказал Гулос, спускаясь с дрожащей сцены. При движении с его брони сползали куски рабов, но его это, похоже, не беспокоило, Кстати, как Мерикс? Я видел, как ты с ним разговаривал.
Он измотан.
Гулос фыркнул:
Он слаб.
Олеандр отвернулся.
Если планируешь его убить, сделай это быстро. Хотя бы это он заслужил.
Мне кажется, или я слышу в твоем голосе жалость?
Не жалость, а уважение. Он наш брат.
Братэто кто-то равный, Олеандр. У меня братьев нет, ответил Гулос, Когда-то были, но я их убил. Во всей Галактике мне нет подобных, а когда это предприятие закончится, я поднимусь еще выше. Покосившись на Олеандра, он добавил:Меня только ты беспокоишь.
Я? переспросил Олеандр и одновременно выхватил из ножен меч. Толпа отпрянула, освобождая пространство. Гулос уклонился от удара, прогнувшись назад так, словно у него не было костей, резко выпрямился, и его клинки устремились вперед, пока не скрестились у самого горла Олеандра.
Ты промахнулся, сказал Гулос, Ты слишком медленный, апотекарий. Занимайся своими ядами и слабительными, а фехтование оставь настоящим воинам.
Как скажешь, брат, ответил Олеандр. Он знал, что Гулос пока не станет его убивать, а с такого близкого расстояния можно было получше рассмотреть трещины на его горжете. После веков починки и золочения керамит ослаб на спайках. Стал уязвимым. Его можно было пробить одним ударом, и если все сделать точно, смерть не заставит себя ждать.
Гулос оттолкнул его, вложил клинки в ножны и усмехнулся:
Ты для менявсего лишь источник раздражения, Олеандр. Никогда об этом не забывай.
Честное слово, каждый день вспоминаю, ответил Олеандр, продолжая размышлять об уязвимости. Годы ушли на то, чтобы убедить Гулоса в его собственном превосходстве. Первый из Узников Радости был абсолютно уверен в том, что он сильнее. Что у него нет слабостей. И Олеандру нужно было, чтобы Гулос продолжал так думать до тех пор, пока не придет время от него избавиться.
Гулос засмеялся и похлопал его по плечу:
Продолжай в том же духе.
Олеандр проводил его взглядом. Рабы разбегались перед Гулосом, как мальки перед акулой. Даже Дети Императора отходили в сторонуне из уважения к его рангу, а чтобы не быть в зоне досягаемости его клинков. Если Мерикс был наивен и сломлен, то Гулоснадменен и опасен. Оба они были слабы, но по-своему. Из них двоих Олеандр предпочитал Мерикса.
Гулос, как и Блистательный, был частью болезни, поразившей Третий. Пока он и ему подобные будут командовать, Дети Императора останутся расколотым легионом. Годы в глуши заставили его это осознать. Око было безумно само и сводило с ума всех, кто в нем жил. Но безумие можно было приспособить под себя и даже контролировать. Для этого нужно было лишь отдать власть в правильные руки и вырезать рак, поразивший элиты.