Лучше выходите. Какой смысл от меня прятаться? продолжил Байл. Время начинать! Поднимайтесь же на сцену, если так жаждете устроить для меня представление.
Опять смех и тихие хлопки издалека. Теперь он смутно видел ихкак они смотрят, ждут Чего? Мгновение спустя он понял.
А! Сначала выход солиста.
Он обернулся. Разноцветные тряпки взметнулись в воздухе, и Байл отступил, уходя от выпада, едва не оставившего его без головы. Он выхватил игломет «Ксиклос» из кобуры и выстрелил. Тонкие капиллярные трубки устремились к арлекину, но тот уклонился со змеиным изяществом, остановился, отвесил такой низкий поклон, что подмел грязную улицу огромным разноцветным гребнем, и продолжил танцевать под задорные хлопки товарищей. Байл выругался и вскинул посох, парируя устремившийся к его горлу клинок.
Слабое начало, сказал он. Из-за белой маски с длинным носом и застывшей улыбкой невозможно было определить, поняло ли его существо. Арлекин кружил возле Байла, двигаясь с невероятной скоростью. Очередной удар выбил искры из его наплечника. В ответ Байл взмахнул посохом, но противник с непринужденным видом сделал обратное сальто, уходя за радиус атаки. Многоцветные зрители отреагировали новыми аплодисментами.
Раздраженно заскрипев зубами, Байл сдержался и не стал следовать за ксеносом. Он уже попробовал раньше, и наградой за старания стала рана в боку. Поэтому он стал ждать. Существо продолжало медленно кружить. Из-за вырезанной на маске улыбки казалось, что оно смеется над ним.
«Посмотри, король в лохмотьях, слеп он к трону своему»зашипели в воксе, заставив Байла вздрогнуть.
Я так понимаю, у вас это считается драмой, произнес он, надеясь вызвать у них реакцию, Заурядно сделано, должен заметить. Развязка известна заранее, да и настоящего драматического напряжения недостает.
Одного удара посохом хватило бы, чтобы избавиться от этого существа, но в боку опять вспыхнула боль. Он до сих пор не оправился от атаки, а физические нагрузки почти полностью исчерпали убывающие запасы выносливости.
«Стар он стар Одиноко бредет. Когда же, когда же на трон он взойдет?»
Бред, сказал Байл. Ксенос насмешливо поклонился. Байл задумался, видит ли тот, что он ранен, и ссутулился, надеясь приманить его поближе. Ну? закашлял он, Кончай с этим фарсом.
Но вместо того, чтобы броситься на него, арлекин попятился, одновременно опуская оружие. Позади Байла раздался скрип шагов.
Повелитель, вы ранены? спросил Олеандр.
Не очень. Будь так любезен, пристрели для меня это существо, сказал Байл и закашлял в кулак. На латной перчатке остались брызги крови. Внутри что-то порвалось. Рана оказалась глубже, чем он думал.
Олеандр открыл огонь из болт-пистолета, но арлекин уже удалялся, кружась в пируэте.
Простите, повелитель, сказал Олеандр, стреляя по завалам из палаток и кабин, за которыми исчезали и остальные ксеносы. Представление закончилось. Это как стрелять по теням.
Тени не дают отпор. Байл заставил себя выпрямиться. Не следовало показывать слабость перед Олеандром. Арлекин играл с ним, в этом сомнений не было, но зачем? Байл крепче сжал посох. Не покажись Олеандр, он, возможно, узнал бы причину. В удачный момент тот появилсявот только для кого? Ты пришел как раз вовремя.
Рад стараться, повелитель.
Что с нашей добычей?
Цимисхий и Саккара доставили ее на посадочный корабль. Арлекины не проявили к ним интереса. Арриан уже направляется к ним.
Байл кивнул и окинул взглядом тела, усеявшие улицу. Такой потенциал загублен! Они оказались слишком медленными и неповоротливыми для эльдаров. В следующем поколении это надо будет исправить. Одной силы было недостаточно. Им также нужна была скорость.
Во влажном воздухе разнесся стремительный топот копыт. Байл раздраженно заворчал:
Проклятие! Похоже, мои попытки скрыть наше появление оказались безуспешны.
Что? Что происходит? спросил Олеандр, поворачиваясь и оглядывая пустой рынок.
Нас обнаружили, ответил Байл. Топот копыт становился все громче. Я надеялся избежать этого, но два боя подряд Видимо, я слишком многого хотел, Он выпрямился и поднял игольник, Что ж, такова жизнь.
Повелитель мы не одни, заметил Олеандр. Рынок больше не был пуст.
Байл повернулся, оглядывая новоприбывших, которые уже занимали позиции среди палаток и за брошенными лотками. Здесь были представители нескольких рас: люди, ксеносы, даже несколько Астартес-ренегатов, стеревших с брони все символы легионов или орденов. Прошлые присяги были забыты. Теперь они служили только Грандиозному замку и его кастеляну. На Байла и Олеандра была нацелены орудия самых разных форм и моделей, но огонь их обладатели не открывали. И не откроют, пока их повелитель не выскажется.
Топот копыт приближался. Байл продолжал стоять с выставленным перед собой игольником.
Когда местный лорд устраивает подобные представления, можно не сомневаться, что перед тобой глухое захолустье, согласен, Олеандр?
Местный лорд?
Олеандр, как можно? Неужели ты не узнаешь звук приближающегося величия? К нам едет сам кастелян Грандиозного замка во всем его сомнительном великолепии.
Олеандр раздраженно зашипел:
Все идет совсем не по плану.
Так часто бывает, Байл надеялся избежать этой ситуации. Она отвлекала от текущих дел и была крайне нежелательна в его нынешнем состоянии. Он стер кровь с губ и добавил, когда всадник наконец вылетел к ним:Нужно уметь приспосабливаться.
Всадник был облачен в вычурную броню, меняющуюся на глазах. В один момент она выглядела как силовые доспехи космодесантника, в другойкак массивный панцирь средневекового рыцаря. Цвета бежали по поверхности, как вода, а вместе с ними и лица. Ухмыляющиеся, кричащие, рыдающие, смеющиеся и без конца перемещающиеся, словно в попытке отвоевать себе побольше места.
Скакун всадника был столь же чудовищен. Сходство с конем у него было самое отдаленное: маслянистая плоть обволакивала черепную кибернетику, словно деготь, а косматая грива состояла из искрящихся проводов и неподключенных имплантных штекеров. Над массивными копытами, выбивающими комья земли, хрипели и тряслись поршни. Хвост представлял собой плетку из зазубренных стальных лезвий, а зубы были осколками раскаленного металла. Скакун пронзительно заржал и встал на дыбы, рассекая воздух копытами.
Его всадник вытянул перед собой шипастую булаву.
Фабий Байл. Свежеватель. Кузнец плоти. Раковый король, разнесся по улице глухой, монотонный голос всадника, а затем он добавил просто:Мясник. Тысячу лет я не видел твой безумный оскал, Отец Чудовищ. И это слишком маленький срок.
Мордрак, непринужденно бросил Байл. Все еще называешься графом или повысил себя до короля? Какой стремительный взлет с позиции сержанта! Он взглянул на Олеандра:На самом деле тысячи лет не прошло. Он любит драматизировать.
Я кастелян Грандиозного замка, Осквернитель. Этого достаточно. Тебя предупреждали. Зачем ты вернулся? Зачем нарушил мир? Братство Солнечного Удара требует компенсацииводой, кровью или и тем и другим.
Уверяю, Мордрак, тебя это не касается, ответил Байл, пренебрежительно щелкнув пальцами. И братства Солнечного Удара тоже. Я получил то, за чем пришел, и теперь ухожу. Можешь отворачиваться и представлять, что никогда меня не видел.
Байл провоцировал его, но не мог ничего с собой поделать. Несмотря на всю свою силу, Мордрак был жалостливым к себе болваном, и при виде него, совершенно не заслуживающего доставшихся ему возможностей, не оставалось сомнений, что Вселенной правит случайность.
Рукоять булавы проскользила в закованной в металл руке Мордрака. Вокруг оружия потрескивала дьявольская энергия. Оно явно имело противоестественную природукак и меч, лежащий в ножнах на бедре Мордрака. Облик устаревшего оружия был лишь видимостью.
Ты освежевал меня до кости, Кузнец плоти. Сорвал плоть с души, и все равно Я жив. И все равно плоть превозмогла. А пока я жив, Грандиозный замок закрыт для тебя. Я уже говорил тебе это век назад. Ты нарушил законы Черного Голана. И не один раз, а дважды. Народ требует твоей головы, Мясник.