«Если бы блефовала, ты бы не лежала здесь, как тюфяк, пискнуло моё второе Я. Сделай вид, что пошла навстречу старой карге. Встреться с женихом, наконец»!
Што кажешь? обернулась ко мне Маланья.
Есть хочу, улыбка получилась кривой, но колдунья обманулась. Наверное, ей очень хотелось обмануться.
Ой, погоди чуток! всплеснула руками Кузьминична. Щей наварила утречком, репу спекла. Подымайся, голубка.
«Не утром, а ночью, мысленно ахнула я. Точно ведьма»!
Чувство оцепенения тотчас оставило моё тело, я облегчённо вздохнула и вылезла из-под старой, драной шубы из неизвестного меха.
Вкуса пищи не чувствовалось, я машинально глотала жидкий вегетарианский супчик без картошки и обдумывала план дальнейших действий. На второе подали печёную репу. Откусив кусочек, я почувствовала тошноту и попыталась угощение выплюнуть, но увидев испытывающий взгляд Маланьи, проглотила его. На третье был квас.
На душе скребли кошки, к тому же, на землю опустились сумерки, а значит, вместо того, чтобы действовать, после выпитого зелья я продрыхла весь день. Откинувшись к стене, я закрыла глаза и вспомнила, что в избе нет не только прусаков, но и вшей с клопами. Вероятно, колдунья знает специальные заговоры. А почему бы не стукнуть церковникам, чтобы сожгли её на костре?
Оденься, девонька, вынула из сундука какие-то тряпки Кузьминична.
Она разложила их передо мной, и я еще раз удивилась опрятности хозяйки дома. Несмотря на отсутствие стиральной машины и электрического утюга, одежда, предоставленная мне, оказалось чистой и выглаженной. Длинная белая рубаха из легкой, неизвестной мне, материи с расшитыми узорами до запястьев рукавами, нечто типа атласного красного сарафана, тоже с вышивкой и тоже длинными рукавами, но довольно объемными, с разрезом, застёгивающимся у самой шеи, новенькие аккуратные лапти всё вызвало скептическую улыбку. Но выхода не было. Я скинула прикид из двадцать первого века и облачилась в раритетное одеяние.
Летник алый и уста алые, залюбовалась мной Маланья, и крохотная слезинка скатилась по её щеке.
И тут стукнула дверь. Я резко обернулась среднего роста коренастый парень лет семнадцати-восемнадцати нерешительно маячил возле печи. Даже в полутьме, еле освещаемой лучиной, я хорошо разглядела лицо пришельца. Оно поразило настолько, что затряслись колени. Если бы не возраст и облачение, я бы бросилась на грудь этому милому, смутившемуся юноше.
«Никита! завопило моё второе Я. Как пить дать, Никита»!
Петя! радостно воскликнула Маланья Кузьминична. Проходь в избу, Петя!
Глава 7. Эврика!
Перекрестившись на образа, парень прошагал в горницу и уселся на почётной лавке в красном углу. Он только один раз искоса взглянул на меня, видимо, сердце влюблённого юноши подсказывало, что перед ним злостная самозванка.
Аки не признал Маню? деланно удивилась Маланья. Она не скрывала перед Кирилловыми того, что видит, значит, им доверяла. Доверяла, а сама вешала лапшу на уши, приказывая мне ей подыгрывать.
Признал, басом отозвался гость. Его низкий, густой, как дрожащий кисель, голос не напоминал бархатный баритон Никиты, и я расслабилась. Мало ли на свете двойников? Но двойников становится слишком много, а это утомляет, сначала Маня, как две капли воды похожая на меня, теперь её застенчивый жених, копия моего мужа.
Свадьба к Покрову, юноша волновался. Терем в посаде достроим и за стол. А нонеча потерпи, тётя Маланья.
Ааааааа, разочарованно протянула Петрова. Перспектива притворяться слепой почти полгода её не обрадовала.
Маня, можно тебя? а это он уже обращался ко мне.
Куда? не поняла я.
Петр кивнул в сторону двери. Я поднялась, и, не обращая внимания на раздосадованную ведьму, поспешила за парнем.
На дворе еще окончательно не стемнело. Где-то мычали подзагулявшие коровёнки, блеяли и мекали младшие представители рогатого скота. По улице, переговариваясь, павами плыли две женщины с коромыслами, возле соседнего двора бородатый мужик что-то чинил.
Манечка, протянул ко мне руки жених из прошлого. Манечка, голуба мая ясна, красна, аки я без тибя томился!
Я отстранилась, но Петя этого не заметил. Он сделал шаг, обхватил ручищами мои хрупкие плечики и сжал так, что затрещали косточки.
Худа ты стала, Манечка, испугался младший Кириллов. Войти в тело надоть. И коса где?
Отхватили косу, сморщилась я, лихорадочно изобретая способ сохранения верности Никите. Открыться Петру, кто я и откуда, ни в коем случае нельзя, проклятие достанет моих прапрапрапраправнуков. А если по-настоящему выйти за него замуж, можно опозориться, из уроков истории помню, на Руси жестоко карали испорченных невест. Впрочем, о чём я думаю. у меня дети, да и век этот мне не нравится. Ну и ситуация!
«Нет безвыходных ситуаций! пискнуло моё второе Я, пораскинь мозгами».
Пошто отхватили? не понял Петя. Вшей в избе у тетки Маланьи отродясь не было. В аккурате избу держит.
Избу-то в аккурате, съехидничала я, да вот зубов они не чистят.
Дык мел жуют, батя им торгует, пожал плечами Кириллов.
А что жуют бедняки, которым не на что купить мел? не сдавалась я. А что жуют крепостные крестьяне?
Уголь, чай его в печи полно остаётся, абориген, предназначенный мне в мужья, явно, волновался за душевное здоровье суженой.
И мыла нет., я хотела сказать ещё и о чистящих средствах, но ошеломленная внезапно найденным выходом из своего жуткого положения, закричала:
Эврика!
Петя потрогал мой лоб и отодвинулся на безопасное расстояние.
Вы купцы, начала вслух рассуждать я. А значит, вам будет интересно со мной сотрудничать. Я буду приносить вам эксклюзивный товар, а вы станете его продавать и выручкой делиться со мной. Пятьдесят на пятьдесят. Пойдет?
Голубки! неслышно появился возле избы Василий Макарович. Он, как я поняла, усталый возвращался со своего надела. Чавось к плетню жмёсси, Петро?
О бытие толкуем, с печалью в голосе отозвался мой собеседник.
Толкуйте, разрешил Петров и удалился в дом.
Петя, меня снова понесло. Петя, вы сказочно разбогатеете, если заключите со мной договор, только мне будет нужен начальный капитал, а ваши деньги у нас, к сожалению, не котируются. Поэтому, надеюсь, ты подаришь мне древнюю икону, я толкну её в Инете и куплю на эти бабки товар. Ты знаешь, что такое зубная паста? Ты знаешь, что такое шампунь и мыло?
Мыло у нас наличествует, растерялся абориген.
«Закругляйся, идиотка, толкнуло меня в бок внутреннее Я. Сейчас не только будущего партнёра по бизнесу, но всех ворон в округе испугаешь»!
«Точно, спятила, спохватилась я. Надо срочно исправлять положение»!
Маня, ты прихворала? положил мне на лоб прохладную ладонь самозваный жених. Иди почивать, Маня, чай завтрева повстречаемся.
Мне можно поговорить с Потапом Тимофеевичем? краснея, прошептала я. А потом почувствовала, что дрожу от пережитого стресса. Хорошо, если Петр проглотит мои речи, а если нет? Тогда уж точно Маланья проклянёт всё мое потомство.
Можно, грустно проговорил Кириллов и коснулся губами моей щеки. Тибе надоть выспаться, касатка. Завтрева повстречаемся.
И он ушёл. Я проводила Петра глазами, полными слёз. Неужели все мои ожидания накрылись медным тазом? А ведь как повезло сначала Кирилловы уж точно разбираются в маркетинге, у них есть магазины и клиентская база.
Садись вечерничать, дщерь, показал мне место рядом с собой Василий Макарович.
Я опустилась на лавку, окинула взглядом стол с надломанным караваем хлеба, миской пареной репы и жбаном кваса и всхлипнула.
Баня стоплена, мыться станешь? спросила Маланья Кузьминична и строго посмотрела на меня.
Тело чесалось, безумно хотелось встать под душ и насладиться потоками тёплой воды, а вместо этого, сняв карнавальный прикид и перекусив, я взяла предложенное расшитое орнаментом домотканое полотенце и потопала в неизвестное помывочное заведение.
Крохотная избушка с высоким порогом встретила меня удушливым жаром и ароматом трав. Я нагнулась, прошла сквозь маленький дверной проём и очутилась в парильном отделении. Впрочем, отделение было одно с низким прокопченным потолком, небольшой печкой, лежанкой и скамьей, на которой непосредственно можно мыться.