Нам тоже пришлось залечь. И дело шло к тому, что они безнаказанно улетят, а вот мы останемся
Ничего! крикнул Гробус. Брртасмагорр сейчас свяжется с орбитальной! Далеко не убегут!
Если он жив, ответил я, регулируя резак, потому что заряд уже иссякал. И сдается мне, что их там, наверху, ждет кто-то, кому начхать на нашу орбитальную.
Но какого черта?! спросил он.
И тут черт явился собственной персоной.
Долго объяснять, какие расы в том году ссорились с нами и мирились, с кем и против кого мы объединялись. Этот голубчик, похожий на покрытого шерстью тритона, был как раз самым непримиримым врагом из тех, что живыми в плен не сдаются. И на черта был здорово похож имел рога и ярко-красную пасть.
Вот тут мы и вздрогнули.
Если он догадается, что мы винноводочный десант с орбитальной, полетят от нас клочки по закоулочкам
Он догадался. Он поднялся на самые задние лапы и заревел инфразвуком.
А потом он взял челнок за шасси и элегантно перевернул вверх дном.
Мы зажмурились, но ненадолго.
Наши противники переориентировались и попытались его подстрелить. С тем же успехом можно стрелять в бетонную плиту стационарного космодрома, а плазморезака у них больше не было.
Он сделал такой прыжок, что кенгуру бы обзавидовался, и сгреб наших противников в охапку. Потом этот зверюга свободной шестой конечностью открыл боковой люк челнока и, хватая брыкающихся ученых мужей как попало, запихал их туда всех четверых. После чего люк закрыл, сам вскочил на челнок и хорошенько на нем попрыгал чтобы все несущие конструкции перекосило и люки как следует заклинило.
Убедившись, что из этой мышеловки без сварочной техники не выбраться, он повернулся к нам.
Это ваши дураки, козлы, суки позорные, сказал он, без всякого транслейт-микрофона, с невероятным акцентом, но с очень правильной интонацией. Не наши. Вы забирайте.
И пошел прочь, таща за собой небольшую цистерну на воздушной подушке.
Когда он скрылся за поворотом лесной тропы и за поросшим лиловой травкой холмом, я усилием воли стряхнул с себя столбняк и пошел разбираться.
В гробах были те самые растеньица с желтыми метелочками, выкопанные вместе с почвой. Наши противники заботливо поместили их на подушки из питательного субстрата.
Гробус, пока я раздирал ему рукав, накладывал повязку и делал экспресс-инъекцию, вышел на связь с орбитальной и доложил обстановку. Оттуда велели охранять покореженный челнок до победного конца.
Гробус вспомнил, что наш собственный челнок стоит застопоренный, а это чревато. Ему велели положить туда Брртасмагора и передать управление на орбитальную они сами и поднимут, и проведут, и посадят челнок, нашей помощи не требуется.
Тогда он остался при покореженном челноке, а я пошел обратно помогать Брртасмагорру.
Картину я застал печальную двое раструбоухих приятелей валялись на земле, кажется, без сознания, а их пленник и девушка куда-то подевались. Третий раструбоухий и большим трудом, потому что от трубочных доспехов конечности стали совсем короткие, накладывал Брртасмагорру пластыри на грудь, но без толку фонтанчики так и норовили пробиться. Я опустился рядом на корточки.
Ты, друг, давай держись, сказал я. Потерпи немного, что ли? Сейчас я тебя затащу в челнок, а на орбительной встретят.
Трата времени, ответил он, но я все равно помог ему сесть, обхватил и потащил, и раструбоухий помогал.
До нашего челнока было минут десять ходу, и Брртасмагор, который чувствовал себя все хуже, уже стал изъявлять последнюю волю.
Слово дай, просил он. Что поймаешь самочку и самца Их нельзя упускать, их судить надо, нашим походным судом, по закону Оммерсхаймера
И тут нам повезло!
Навстречу по тропе продирался тот самый бронебойный десантник, которого мы тут уже встретили. А может, и не он, а его родной братец. Когда у них чешуя дыбом и закрывает морду, не понять. Или даже сестрица говорят, у них и девочки служат.
Мы остановились и он остановился.
По идее, следовало уступить ему дорогу, потому что сам он как вездеход, да еще тащит за собой прицеп, на котором в ряд шесть высоких емкостей с узкими горрлышками. Но не могли же мы кидаться в кусты с раненым.
Десантник все понял, покивал башкой и высунул язык. Ничего себе такой язычок, зеленый и сантиметров в сорок.
Нет, не получится, сказал на это Брртасмагорр. До брачного сезона еще далеко.
Десантник подошел совсем близко. Этот жутковатый язычок вытянулся еще больше и острым кончиком коснулся груди Брртасмагорра. Тот вскрикнул.
Я не сразу понял, что тут творится. А это наш смертельный враг, зная свою особенность, пытался прижечь сосуды в Брртасмагорровых ранах. И кое-что у него даже получилось.
Потом он попыхтел и ушел.
Да что же тут у вас творится? спрашиваю я, хотя уже догадался. Но повозмущаться-то надо.
Благоволите тащить дальше тело, достоуважаемый обалдуй, ответил раструбоухий приятель.
А чего ж тут не догадаться?
Спиртное такого качества, что все эту местность берегут, как зеницу ока, лишь бы с плантациями, где растут кустики, и с местными жителями, умеющими изготовить из метелочек дивный напиток, ничего не случилось. Ни в Солидарных силах, ни у противников таких дураков нет, чтобы это чудо губить.
Разумеется, время от времени хоть одна фляга попадает в мирные края, далекие от зоны боевых действий. И тут же находится умник, у которого вместо мозгов портативная машинка для считывания пластиковых кредитных жетонов. Он тут же начинает считать: если развести гигантские плантации на подходящей планете, да освоить технологию, да поставить все это дело на поток, будут бешеные дивиденды! И он нанимает каких-то отставников, или девчонок, которых не пускают в Глубокий Космос, или я уж не знаю кого, и снаряжает экспедицию за рассадой, и платит бешеные деньги, чтобы присутствия на орбите совершенно лишней системы двое-трое суток не замечали.
Но он своей портативной машинкой не может понять одну простую вещь. Сейчас это место, где мастерят божественный напиток, одно на всю галактику с окрестностями. А если появится второе, и третье, и четвертое, и оттуда повезут во все концы огромные цистерны этого райского блаженства, то маленькая планета сразу потеряет свой статус и действительно окажется в зоне военных действий. Ее просто перестанут щадить. Она не союзник и не противник, она просто объект, который начнут делить союзники и противники, пока от него не останется мокрое место.
А когда владельцы гигантских плантаций начнут друг другу пакостить, и подпускать всякую заразу, плесень и гниль, и когда плантации на других планетах благополучно загнутся уже не будет ни одного куста, чтобы все начать сначала.
Точно так же рассуждают и наши враги, чтоб они были живы и здоровы. Потому что и у них есть штатное спиртное, и у них оно кончается раньше, чем сухой паек и боеприпасы.
Вот как оно получается с точки зрения экономики.
Но Брртасмагорр, когда я его, обремененного двумя сотнями литров, затаскивал в челнок, бормотал совсем другое.
Понимаешь, нельзя, чтобы погибло это местечко, где нам начхать на политику где враги могут оказался рядом, за одним столом, с одним пойлом в кружках, и не тронуть друг друга нельзя, чтобы мы без этого остались, слышишь?.. Должно же быть место, куда приходят нормальные мужики, бойцы, и каждому нальют кружку Должно, слышишь? И мы все будем его беречь чтобы сволочи ни одного кустика не украли
Другой, так сказать, взгляд на проблему.
Во-первых и во-вторых.
Да, а в суд на нас с Гробусом эти бездельники все-таки подали. Они утверждали, что это мы их законопатили в челнок, где им пришлось просидеть без еды и воды двое суток пока сломанный челнок не доставили на орбитальную. И даже не сами, а в преступном сговоре с вражеским разведчиком.
Не надо было им этого делать. Тут же пошел встречний иск о клевете, наше начальство оплатило толковых юристов, и им же еще выписали штраф за то, что незаконно забрались в зону боевых действий. Плюс резекция памяти, как это бывает, когда дело касается военной тайны. Все по закону! Больше их в тех краях не видели.