Нет, конечно! Я привез ей альбом, как она просила. Когда я уходил, она рисовала. Была в прекрасном настроении.
Она так сильно любит рисовать?
Агата не расстается со своим альбомом! Постоянно делает наброски. Вдохновение к ней приходит, даже если она смотрит на трещину в стене.
Не знаю как приходит вдохновение, но боюсь, что придется с ним повременить, медсестра демонстрирует Диме альбом Агаты, залитый алыми пятнами крови.
Я даже подумать не мог
Ну, разумеется. Откуда вам было знать, что такой пустяк спровоцирует приступ? Но самочувствие Агаты ухудшилось настолько, что пришлось перевести ее в отделение интенсивной терапии.
Можно ее увидеть?
Пока нет. Я попрошу врача, чтобы вас пропустили, когда Агате станет лучше. Договорились?
Дима кивает и пытается оправиться от шока. Он достает мобильник и звонит Анне Авериной, чтобы сообщить об ухудшении состояния ее дочери. Однако Анна почти не реагирует на известие, а когда Дима просит ее приехать, безо всяких объяснений кладет трубку. Дима сжимает челюсть и злобно отбрасывает телефон; опираясь локтями на колени, запускает пальцы в волосы. Белые стены коридора и тихое гудение ламп превращают минуты ожидания в бесконечность. Наконец, кто-то кладет Диме руку на плечо. Он поднимает глаза.
Агата проснулась, можете войти на минутку, с улыбкой сообщает медсестра и по тишине, царящей в отделении, Дима понимает, что уже глубокая ночь. Он идет за медсестрой, заходит в палату Агаты.
Я только что разговаривала с мамой по телефону, Агата говорит слабым голосом. Она хотела приехать, но я сказала, что у меня все хорошо, чтобы она не беспокоилась. Ей тяжело бывать в людных местах, понимаешь? Она больна. Ты не злись на нее и не звони ей больше. Мама просила тебя завтра заехать. Хочет что-то передать для меня
Дима ничего не отвечает, только тяжело дышит и не моргая смотрит на бледное лицо Агаты:
Не пугай меня так больше, хорошо?..
Глава 15
В последующие дни врачи теряются в догадках и не могут с уверенностью сказать: что именно вызывает приступы Агаты?
Скажите прямо, Лев Петрович, что с моей девушкой? спрашивает Дима. Лечащий врач Агаты лишь разводит руками:
Откровенно говоря, в моей практике такое впервые. Показатели анализов в пределах нормы, а состояние Агаты ухудшается каждый раз
Каждый раз, когда она пытается рисовать, договаривает Дима. Как это понять? Разве существует такая болезнь?
Действительно очень странно. Ведь обычно любимое занятие действует как панацея исцеляет от болезни, а не наоборот. Но в случае с Агатой Стоит ей сделать набросок в альбоме, как возобновляются головные боли. И больше всего меня беспокоят судороги и кровотечения Если у вас есть знакомый специалист, которому вы доверяете больше
Да нет, что вы! Я доверяю вам, просто объясните, как нам быть дальше?
Мы подождем и понаблюдаем. Для начала попробуем сбавить нагрузку на глаза с помощью коррекционных очков. Кроме того, я прописал Агате витамины и глазные капли. Ну, и, как бы парадоксально это не прозвучало Агате следует воздержаться от занятий рисованием.
Глава 16
Переступив порог, Дима и Агата натыкаются на груду пустых бутылок. В квартире спертый воздух, сильно накурено. Дима старательно делает вид, будто ничего не замечает, тем временем из комнаты орут сразу в несколько глоток:
Какая сволочь там еще пришла?
Воды налей, падла!
А по зубам не хочешь? Твою мать
Взглянув на Агату, Дима понимает, что она воспринимает все как неизбежное, а она уже в сотый раз сожалеет, что разрешила проводить себя «до двери».
В коридоре появляется Анна. Глядя перед собой невидящим взглядом, она проходит мимо Димы и Агаты и, не сказав ни единого слова, запирается в своей комнате. Лицо Агаты искажается, словно осененное страшной догадкой, она бросается в свою комнату. Дима не сразу понимает в чем дело, а когда заходит следом, видит с каким отчаянием Агата снова и снова ощупывает какую-то шкатулку.
Ты здесь деньги хранила, да? без труда догадывается Дима. Много он взял?
Да там и брать было нечего
Дима подходит и садится рядом с Агатой. От ее волос все еще пахнет больницей.
Ты прости, Дим, так неудобно
За что я должен простить? Дима с ненавистью косится в сторону соседней комнаты, из которой доносится мат и возмущенный, что-то настойчиво доказывающий, мужской голос. Разумеется, Дима знает обо всем, что происходит в этой семье, но одно дело знать, а другое соприкоснуться самому, почувствовать кожей
Да, он не силен в естественных науках. Его привлекает другое. Например, Димуля обожает живопись, литературу, иностранные языки, настаивает Вероника.
Вообщем, всякую ерунду.
Почему ерунду?
Потому что тем, кто работает, не до музыки и не до литературы, жестко заявляет Сергей. Я тащу на себе все проблемы компании, а Димка до сих пор в игрушки играет! Вкалывать надо! И заниматься тем, что приносит реальный доход. А в свободное время пожалуйста, занимайся, чем хочешь.
Сережа, гуманитарные науки это вовсе неплохо, протестует Вероника. Например, тяга к изучению языков. Не сомневаюсь, что Димуля станет дипломатом, как и его дед мой покойный отец
Единственного наследника Сергея Афанасьевича Лазарева никогда не волновали те планы, которые строил на его счет отец.
«Мне не нужно дело отца. Мне нужно свое дело» уверенно заявлял мальчик, не собираясь симулировать интерес к семейному бизнесу. На его счастье, во всех затеях и прихотях его поддерживала мать, имевшая на людей гораздо больше влияния, нежели могло показаться на первый взгляд.
В 1985-м году, узнав о своей долгожданной беременности, Вероника Лазарева оставила сцену и успешную карьеру балерины. С тех пор она полностью посвятила себя любимому сыну. Ее супруг Сергей владелец строительной компании, почти не бывал дома и принимал мало участия в воспитании ребенка, но Вероника, наотрез отказавшись от детских садов и посторонних женщин в доме в виде нянек и гувернанток, стала для сына и няней, и учителем, и другом.
Вероника много читала Диме, много говорила с ним. Ей удалось с детства завоевать доверие своего прелестного ребенка. Он был единственным смыслом ее жизни, она постоянно обнимала его.
Стараниями матери, Дима отлично развивался: свободно изъяснялся на трех языках, изучал уклады и обычаи других стран, с малых лет (под влиянием матери) мечтал о карьере в дипломатии. В конце концов, даже Сергей свыкся с мыслью, что сын пойдет по стопам своего деда.
Когда Дима стал подростком, они с матерью по-прежнему хорошо понимали друг друга, пока однажды Дима не рассказал матери о том, что влюбился в свою одноклассницу и целовался с ней. Вероника долго не могла разобраться в своих ощущениях по поводу услышанного. Она скорее бы умерла, чем признала, что ее чувства к девочке, укравшей первый поцелуй ее прекрасного сына, основаны на ревности. С тех пор Вероника демонстрировала еще больший энтузиазм по поводу профессиональных устремлений сына, лишь бы он не отвлекался от учебы, как можно дольше оставался холостяком и не связывал себя серьезными отношениями с женщинами. Если Вероника и видела кого-то в роли своей будущей невестки, так это дочь близких друзей семьи Наташу Новикову. Отец Наташи был успешным дипломатом Российского посольства в Токио и мог посодействовать намеченной карьере Димы. Но, главное, Вероника не видела в Наташе прямой соперницы, так как чутко предвидела, что дружба, связывающая Диму и Наташу, так навсегда и останется дружбой; потому не находила ничего страшного в сближении детей, в их будущем союзе, не сомневаясь, что подобные отношения никогда не перерастут в сильное, полное страсти чувство и Веронику это вполне устраивало. Она демонстрировала симпатию к Наташе лишь для того, чтобы обеспечить неизменное присутствие девушки в своем доме и незаметно навязывала сыну мнение относительно будущей женитьбы.
Как только Дима понял, что происходит, свет доверия, соединяющий его с матерью, мгновенно угас. Диме стало трудно делать вид, будто он не замечает, как мать контролирует каждое его движение. Он задыхался от избыточности материнской опеки и после окончания школы, выразил твердое намерение жить вне родительского дома.