Посмотрим.
Они поднялись на крышу здания, превращённую в летнюю веранду ресторана.
Здесь и в самом деле расположилась пёстрая молодёжная компания. Почти все столики под зонтиками были заняты. Но не это остановило Ван Бреевена и его гостя. Молодые люди, одетые в немыслимые цветные блузоны, прозрачно-мигающие платья, шорты и скуфиипо последней моде, вели себя не просто свободно, а непристойно свободно! Они сидели друг у друга на коленях, лежали на столах, танцевали в центре площадки, кричали, смеялись, пили, курили, и воздух был насыщен цветными дымками и сладковато-приторными запахами, от которых кружилась голова.
Несколько пар целовались, причём как парни с девушками, так и парни с парнями. Ещё несколько молодых людей имитировали любовь, прижимаясь друг к другу и скользя руками по разгорячённым телам.
Ван Бреевен и Воеводин переглянулись.
Первый раз вижу тут такое, проворчал министр озадаченно. Прошу прощения.
Это уже давно стало нормой, сказал Воеводин. Даже у нас, в России, моральные институты работают плохо.
Пойдём вниз.
Они спустились в ресторан, сели у прозрачного, практически невидимого окна. Официант возник рядом как привидение. Всё-таки он был всего лишь вифом, а не живым человеком.
Что прикажете?
Уберите ту компанию, наверху. Чёрт-те что у вас творится!
Извините, это не в моей компетенции. Они никому не мешают, ведут себя тихо.
Тогда подожди немного, мы тебя вызовем.
Официант исчез.
Успокойся, Людвиг, сказал Воеводин. Не делай резких телодвижений. Это бесполезно, всё равно что воевать с мельницами. Нужны иные меры.
Меры давно разработаны, только их никто не выполняет. Самое плохое, что дети от такой псевдолюбви не рождаются. Население Европы поддерживается только за счёт миграции с юга. Ты заметил? Разнополых пар среди них меньше, чем однополых.
Скорее всего это трикстеры. Мужикам вообще, судя по всему, грозит вымирание. Игрек-хромосома, благодаря которой мы рождаемся на свет, неуклонно теряет гены. Вот почему всё чаще рождаются гермафродиты и трикстеры, представители третьего пола. Уже можно вести речь о стастистике. Иэтот процесс идёт везде, мой друг. Просто в Европе это заметней. Вы стали слишком изнеженными и мягкотелыми, чтобы поддерживать порядок.
Ты прав, согласился старик. Мы настолько сильно привязаны к благам цивилизации, что малейшее изменение климатических условий или текущего статуса приводит к нервным срывам. Уровень рождаемости в Европе сведён к нулю. Мы уже на восемьдесят процентов азиаты. Которые, кстати, тоже воспитаны желанием пользоваться всеми ценностями цивилизации, не давая ничего взамен.
Это закономерный процесс. Наши расы уходят, на их место приходят более жизнеспособные, пассионарные народы.
Кчёрту их пассионарность! Они точно так же поддерживают распущенность, помноженную на дремучую дикость.
Впервую очередь европейцы виноваты в падении нравов сами. Разложение общества достигло таких масштабов, что это позволило пришлым народам без усилий расправиться с вами. Они же ненавидят вас в силу слишком большой разницы в уровне культуры. Беспорядочные половые связи и религиозные предрассудки всегда становились главными причинами крушения цивилизаций в прошлом. Вспомни Рим, Византию, Афганистан, Ирак, Соединённые Штаты.
Штаты ещё держатся.
Да какое тамдержатся! махнул рукой Воеводин. Они погрязли в сытости и конформизме, их внутренние отношения настолько формализованы, что ни о каком выживании речь не идёт. Они уже никогда не поднимутся до уровня мирового жандарма. Вот Китай поднимется, верю.
Ван Бреевен стал печальным.
Завидую вам, русским. Вы ещё можете заставить себя жить не хлебом единым, а главноерисковать. Мы уже потеряли это качество.
Мы не заставляем себя рисковать, улыбнулся Воеводин. Мы так живём испокон веков. Но давай не будем углубляться в философские дебри. Что случилось, что ты мне позвонил?
Пришла пора уходить, пробормотал Ван Бреевен как бы про себя, поднял голову. Жизнь неумолима. Стефен, скажи пожалуйста, ты должен знать, Джона убили?
Воеводин понял, о ком идёт речь. Мысленно приказал терафиму включить систему аудиозащиты. Теперь их никто не мог подслушать.
Убили, Людвиг. Почему тебя это интересует?
Впоследнее время новостные каналы пестрят сообщениями о внезапных смертях вполне здоровых людей. Технари, учёные, правительственные чиновники теперь вот сотрудники спецслужб.
Джон Ву был не простым сотрудником.
Что происходит, Стефен?
Воеводин помедлил, глядя на панораму Брюсселя двадцать четвёртого века: старинных зданий было много, а высотных зданий мало.
Людвиг, что тебя держит в Европравительстве? Привилегии, слава? Привилегий у тебя и без того хватает, а слава тебе не нужна. Уходи, пока не поздно.
Ты не ответил на вопрос.
Явсего лишь советник Службы безопасности.
Ван Бреевен усмехнулся.
Вот и ответь мне как советник. Правда, что начинается очередной корпоративный передел мира?
Воеводин выслушал мысленное сообщение бригады сопровождения:
«Горизонт чист. Полевая обстановка нормальная. Потоки внимания в пределах фона».
Это означало, что разговаривающими в ресторане никто не интересовался.
Ну, это вряд ли. Что за фантазии? Сам же говорил, что и европейцы и американцы погрязли во грехе, им не до передела. Аисламское движение лишь поддерживает свою структуру, ему не нужен захват власти в глобальном масштабе.
Китайцы?
Китайцы действительно амбициозны и устремлены к «гегемонии пролетариата», но при этом они понимают, что открытая экспансия чревата непредсказуемыми последствиями. Их самолюбие тешит то обстоятельство, что их держава занимает одну из ведущих позиций в мире.
Они слишком бесцеремонно присваивают себе территории на других планетах, астероиды и даже целые планеты у других звёзд.
Мы слабеем, друг мой, и на наше место приходит иная сила. Но уверяю тебя, китайцы здесь ни при чём. Хотя рядовые жители Поднебесной и могут поддерживать
Ван Бреевен подождал продолжения:
Что поддерживать?
Экспансию, Людвиг, тихо, но твёрдо сказал Воеводин, глядя в прозрачные глаза старика. Нас атаковали. Когда мы опомнились и поняли, в чём дело, многие оказались на той стороне. Втом числе и высокие должностные лица. Они есть и в вашем Правительстве, и в спецслужбах. Поэтому уходи. Ктебе придут и предложат работать на них добровольно. Если не согласишься, в твоё сознание внедрят спецпрограмму, отчего ты станешь зомби, либо убьют. Как убили Джона.
Ван Бреевен поник, провёл рукой по щеке, словно стирая невидимую слезу.
Примерно так я это себе и представлял: захват Кто они?
Не знаю, честно ответил Воеводин. Служба работает, но результатов пока мало. Внаших рядах также окопались агенты Вируса, которые пресекают все попытки анализа ситуации.
Вируса?
Так мы назвали агрессоров.
Ради чего они всё это делают?
Не поверишь, раздвинул губы в усмешке Воеводин. Сих подачи и начала реализовываться программа строительства Суперструнника. То есть по сути пятнадцать лет назад.
Ван Бреевен удивлённо посмотрел на собеседника:
Зачем им Дженворп?
Иэтого я не знаю, вздохнул Воеводин. Хотел бы знать. Но все события развёртываются вокруг него. Больше я ничего не могу сказать.
Ван Бреевен пригорюнился.
Значит, и вправду пора уходить.
Завтракать будем?
Что? Ах, да конечно официант, позвал министр.
Воеводин выключил скремблер.
Официант!
У стола возник вежливый молодой человек.
Яичницу из трёх яиц, сказал Ван Бреевен, с ветчиной и зеленью, кефир, горячие булочки. Он поколебался немного. Ипринеси-ка, данскер, водки.
Марка? спросил официант.
«Русский размер». Граммов сто нет, двести.
Вам? посмотрел виф на Воеводина.
Творожное консоме, горячее молоко, заказал он.
Водка?
Не надо.
Официант исчез.
Воеводин посмотрел на задумчиво-горестное лицо министра.