Вторжение, третий раз прогудел неуёмный «валун».
Теперь Ул рассмотрел его: голова очень маленькая, волосы длиннющие, сплетены в свободную косу и заткнуты сзади несколькими витками за пояс.
Для четвертой атаки «валун» выбрал удар ногой. Снова время остановилось, и Ул использовал заминку, чтобы как учила книга Монза ткнуть в несколько точек на темной коже упрямого бойца, свести вместе его безвольно повисшие руки, обмотать запястья волосами непомерно длинной косы.
Вторжение, пробасил воин, лёжа на боку и ворочаясь, и норовя даже теперь дотянуться до врага.
Ул ускользал от всякой попытки «валуна» перекатиться и подмять, ощупывал пояс бойца, потрошил замеченный только что плоский кошель. Наконец, Ул выудил единственную вещь, вложенную внутрь и сел, морщась от отвращения.
Карта. Снова карта из той же рабской колоды, оставляющей каждому бессмертному ничтожную роль исполнителя. Точно оттуда: рамки у всех карт смутно подобны, они сплошные, тёмные и будто глубокие? В прямоугольнике этой вот рамки, как в колодце, видны вдали, в сумраке, закрытые ворота.
Я возьму вашу карту на время разговора, сообщил Ул и сжал карту в ладони.
Прямоугольник нагрелся, обжёг руку и сразу захотелось сказать неизбежное «вторжение».
Вто-о бас связанного воина поперхнулся, сошёл на гудение, иссяк.
Мелкие чёрные глазки, по-птичьи круглые, в складчатых веках без ресниц, сморгнули, сделались осмысленными.
Вы кто? быстро спросил Ул, пока просветление у «валуна» не закончилось.
Привратник, раздумчиво выговорил воин. Наморщил лоб. Карта. Не я. Или карта и я? Или карта а меня нет.
Имя своё помните?
Тьма. Всюду тьма и душно. Не могу уйти. Не могу ничего.
Ну, знаете, как ещё посмотреть! Вы так меня загоняли, что я на год вперёд набегался, посетовал Ул, на всякий случай отодвигаясь, когда «валун» качнулся и сел, используя силу едва послушных ног при безвольных, парализованных руках. Позвольте спросить: а вы зачем взяли карту?
Взял?.. Не брал! Она моя, всегда. Подарок? Судьба? боец задумался.
Вот-вот! И вы не брали, и тот бес тоже. Ничего себе загадка! Нет, скорее преступление. Порабощение, совершенное обманом. Да-а Куда мне дальше-то идти? И что я тут делаю? не надеясь на ответ, пробормотал Ул. Покосился на связанного. Сперва я принял вас за ворона на камне. Ну, голова как птица. Ворон. А на каком языке мы говорим?
Ворон, повторил боец и вдруг улыбнулся. Да. Острое зрение души. И моё возвращается. Ты маленький атл. Я Ворон Теней, в двуногом облике имя мне Ург. Помню сейчас помню. Помню! Имя крылатого облика не помню. Жаль Мог бы улететь и обрести свободу. Но даже половина памяти лучше тьмы без края.
Улыбка стала шире. Взгляд изучил Ула с головы до пят.
Мы говорим на моём родном наречии, помолчав, добавил Ург. Так устроены бессмертные любого царства. Входя в мир, мы принимаем его закон и переделываем себя. Я склонен назвать такое поведение вежливостью, а не умением выжить. Ты быстро изменился. Успел до боя. Благодарю, ты остался жив. Смог вернуть мне первое имя.
А что делать с вашей картой? Мне трудно её удерживать. Рука немеет.
Положи, Ург кивком указал место справа, чуть в стороне. Взрыкнул, и по серому полю прокатилась волна, накрыла карту и вплавила в себя. Уйти не смогу но так гораздо лучше, маленький атл. У тебя пока нет годных вопросов, слишком всё чужое, я вижу. Хорошо вернуть зрение! Я Ворон Теней, и я оказался замурован в озеро окаменелого времени. Безвременного камня? Не важно. Вижу: ты встрял в непосильное, наследник. Решение взять чужую карту и чужую ошибку любой назовёт поспешным и неверным. Но таково решение атла. Только тебе посильно сделать его верным если посильно.
То вы ничего не знаете, то всё вам ведомо поразился Ул.
Не трать себя на жалобы. Не жди подсказок. Ург прикрыл глаза. Найди ответ о моей карте. Тогда я ещё пригожусь тебе. Пока же встань спиной к моей спине. Оттуда иди, как победитель. Дальше, до конца. Я чую на тебе запах вервра, я прежде знал его, он был могуч. Теперь ослаб душой. Умолчи, что принял его карту, и её до поры не увидят. Нет у них зрения ворона. Скажи: тот вервр пообещал тебе ценность. Сам реши, какую. Скажи: он велел готовиться к испытанию. Не поверят, но передышку получишь. Умей быть внимательным и быстрым, маленький атл. Выбирай сердцем. Иди.
Благодарю, ошарашено кивнул Ул.
Благодарность пуста, оборвал Ург. Верни мне свободу, найди ответ: как я оказался здесь с картой, если никогда не выбирал её? Ответ плата за то, что я проиграл тебе бой. Помни: проиграть было непросто, маленький атл.
Ну да, сглотнув сухим горлом и ощутив мгновенный озноб, Ул протрезвел от глупой гордости за свою победу.
Ты быстрее времени, но мне не важно время. Прошлое и будущее, такие мелочи Совсем пустые, усмехнулся Ург. Я Ворон Теней, именно я поставлен ждать и убить тебя, наследник. Все ответы в тебе, ты атл, идущий по тропе запредельной. Осталось подобрать к ответам вопросы, как ключи к сундукам. Иди.
Столичные истории. да здравствует бес!
День дал столице много сплетен: о беготне хозяина «Алого Льва» с букетом цветов, о заселении в его дом гостьи на правах хозяйки. Обсуждали бессчётные покупки: прежде-то поход по лавкам способен был вызвать лишь насмешки хэша. И вот, после суеты, Лофр сам Лофр, первый на всю столицу наставник боевых искусств проспал утренние занятия учеников! Проспал и не расстроился!
Когда хэш всё же вышел во двор, он запрокинул голову и долго созерцал высокое солнце. Он выглядел румяным, бодрым и окончательно невменяемым. Опустошая чайник за чайником и слушая наставления травницы, Лофр до обеда просидел в новой беседке. Он смотрел поверх голов, хмурился, пропускал мимо ушей отчёты наставников и старших учеников. Затем вызвал двух недорослей с крепким ремесленным прошлым и велел соорудить весы. Зачем? Сперва такой вопрос не возник: хэш всегда знает, что правильно в его собственном доме. И, если он пожелал взвешиваться после обеда, почему бы нет? Даже когда на следующий день он взвесился трижды, и всё это ещё до полудня И трижды от обеда и до отхода ко сну Всякое бывает.
Новое утро не успело запалить первую солнечную лучину для растопки очага зари, а хэш уже топтался на весах, разбудив Омасу и капризно это Лофр-то! донимая расспросами: не подменил ли кто ночью весовые мешки?
Как не счесть подобное поведение странным? Тем более, впервые на памяти учеников ответы Омасы оказались негодны, и на допрос к хэшу побрёл сонный Шельма неизменный виновник или хотя бы свидетель любых пропаж имущества. Он долго, обиженно отнекивался: не лил воду в песок, не видел, чтоб иные меняли груз, не подстрекал малышню. Чужаков в кольце стен не примечал!
В хорошее верить край, как трудно, наконец, решил Лофр, настороженно изучая три малых мешочка, убранные с платформы, уравновешивающей его тушу. Или я всерьёз худею, или все вы крайние хитрецы. Но я не худею десять лет, а в вас хитрость прибывает непрестанно
Хэш привычно похлопал себя по брюху, пробормотал нечто маловнятное о делах, какие нипочём не отложить. Снова глянув на крохотный мешочек с песком, отложенный в сторону свою убыль в весе, уже несомненную Лофр потребовал выезд и парадную одежду. Побрёл переодеваться, кивнув Омасе: мол, доверю выслушать наставления явившейся на шум Улы, чтобы затем упаковать нужное и в городе своевременно подавать настои, капли и по возможности запаривать травы.
Снова всё сложилось вроде бы правильно: память у «дубины» превосходная, исполнительности хватит на троих. Наконец, кто откажет любимцу Лофра, которого знает и уважает даже распоследняя шваль?
Скоро к карете вместе с переодетым Лофром прошаркал Монз, кряхтя и опираясь на новенькую полированную трость. Переписчик выглядел торжественно, даже подвязал гербовую ленту под кружевным воротом: такие дозволяется носить лишь обладателям очень яркого дара, доказанного делами. Лофр, уже сидя в карете, выглянул, щелчком пальцев привлёк внимание Омасы и указал ему место кучера.