Чему понурил голову, черная душа?! настиг колдуна глас хозяина замка. Я держу слово! Будешь награжден свободой и всем, что унесешь!
Хельмут хмыкнул в кулак: много добра эта скрюченная молотом хромоножка на себе не снесет, но так принято награждать. Щедрей не одаришь. А впрочем, и этой награды людской колдунишка не увидит. Если знаки верны, к утру от замка камня на камне не останется.
Он идет, ответил колдун, взглянув на небо в восточном окне. Звезды заволокло тучами. Внизу, застилая окрестные деревушки до краев дымоходов, клубился ниоткуда взявшийся туман.
Кто? спросил сэр Кормак. Хельмут вдохнул воздух, наполненный только ему и колдуну различимыми аберрациями эфира, теперь и причетник знал, но не в его интересах делиться своим знанием.
Он приходит в одеждах из бури. Молнии его факелы, гром стук в ворота. Он постучит трижды, ответил чернокнижник.
Выпьем за здравие! Кормак махнул рукой причетнику, чтобы тот налил всем вина.
Хельмут пошарил на столе, отыскал в углу комнаты помятый кубок Джона, снял недостающую посуду со стены и наполнил из бочонка три кубка, которые разнес по комнате.
За наследника замка! провозгласил со своего места сэр Кормак и поднял кубок.
За наследника! И пусть тому конюху икнется! поднял кубок Джон. Колдун поднял кубок, но присоединиться к тосту не успел, потому что едва он раскрыл рот, за стенами замка раздался удар. Гремел свежей бронзой отлитый по заказу сэра Кормака колокол, в прошлом месяце водруженный на недавно законченную колокольню. Колдун с открытым ртом посмотрел на рыцаря, тот с удивлением взглянул на причетника и кинулся к окну. Где это видано, звонить средь ночи?! Не пожар ли? Но всё было тихо. Двор замка тонул в тумане. Деревни было не различить. Даже высокая колокольня не просматривалась. Раздался второй удар.
Что за выходки? разъярился Кормак.
Может, в честь избавления от бремени звонят? предположил Хельмут. Колдун сказал правду. Он позвонит трижды. Придется подождать.
Откуда ж знают? не удовлетворился таким объяснением сэр Кормак.
Бабки донесли, продолжал успокаивать хозяина Хельмут.
Ворота заперты.
Лисицы их знают, как старушечьи слухи разносятся, видать, с жабьим кваком перепрыгивают, не унимался Хельмут. Пусть Кормак в последний раз отвлечется его компанейским пустословием. Всегда говорил, бабьим слухам стена, что твоему гонцу брод, а дверей бы и вовсе нет, ведь в каждой двери щель, да каждая языком заткнута.
Третий удар колокола разнесся над темными холмами, и за похожим на последний стон бронзовым гулом раздался глухой грохот падающих камней.
Завалилась колоколенка, вздохнул Хельмут. Но хоть не зря зодчего того вздернули, говорил же, крысит на растворе шкура безбожная.
Кто это был? покрасневший от страха сэр Кормак обернулся к колдуну.
Мы скоро узнаем, ответил колдун.
За его словами раздался новый скрежет. С таким лязгом обычно вытягивались с воротов железные цепи.
Замковые ворота распахнулись, вздохнул Хельмут. Ворот было не видно. Они выходили на южную сторону, а не на восточную.
Причетник поближе к молоту перехватил рукоять своего оружия. Сквозняк пролетел по комнате, задул на столе дорогие сальные свечи, и даже жаркое пламя камина, в котором можно целиком, с головой и ногами, изжарить крупного борова, что всю ночь взвивалось над бревнами в человеческий рост, одаривая зал приятным теплом и уютом, плюнуло в дымоход столпом огня и вдруг зачахло, оставив после себя несколько тлеющих угольков. Замок погрузился во тьму.
Удар кулака сотряс дверь. Один. Два. Три. «Он стучит трижды», повторил про себя Кормак слова колдуна и громко, чтобы было слышно за дверью, спросил:
Кто пришел?
Гость, ответил из-за дверей голос. Отворяй.
Что тебе надо? спросил Кормак и тут же наклонился к уху Хельмута. Нельзя впускать нечисть в дом, вспомнил рыцарь бабушкины сказки, чтобы оно ни говорило, не впускайте его, шепотом подсказал он причетнику, который двинулся к двери.
Брось суеверия, нерадивый хозяин, ответил голос из-за двери, каким-то образом услыхавший, что Кормак говорил Хельмуту, хотя шептал рыцарь так тихо, что даже колдун его не расслышал, двери людские да из соли круги мне не преграда.
Ага! воскликнул Кормак. Уговаривать начал, нехристь. Значит, не можешь войти!
Хельмут покачал головой. Единственное во всем замке, да и во всей стране, средство, которое могло остановить гостя, находилось сейчас в его руках.
Входи, тварь из тьмы! позвал Хельмут. Я давно жду тебя, дух полночный.
Кормак дернулся наподдать Хельмуту за опрометчивые слова, но звук, донесшийся от двери, отвлек его внимание. Стальные скобы, которыми крепились к камню дверные петли, противно скрипя, вывались из стены, и, потеряв опору, дубовая дверь ввалилась в комнату.
Дверь была не заперта, упрекнул потустороннего пришельца Хельмут.
А речи вели, будто с сильным запором, проговорил гость, чей силуэт вырисовывался за проемом.
Зачем ты пришел? повторил Кормак и больно пнул по лодыжке Хельмута, чтобы тот не вздумал снова встревать и еще больше раздражать пришельца.
Я погляжу, законы приличия, обычаи древние приема гостей здесь чтить не привыкли. Гостя сперва приглашают к столу, местом его оделяют, мед горячий подносят в дымящейся кружке, яствами потчуют, потом уж ведут разговоры, но с уставом своим, как народ говорит, и мне не пристало в чужой монастырь с поучением лезть.
Как звать тебя, дух нечистый? снова поперек хозяина замка влез в разговор Хельмут.
Ремли зовусь я в мире Мидгарда, жрец неуемный, времени блюсти тишину не учившийся, ответил пришелец.
Ремли. Причетник в уме переставил буквы: это был он. Тот, кого он ждал, ради кого выслеживал колдуна, ради кого втерся в доверие к недалекому Кормаку. Истинный Хельмут оставался скрыт от гостя, равно как и от всех остальных. Гость видел в нем лишь причетника, вооруженного молотом.
В приглашении ты не нуждаешься, так не проси его, обратился рыцарь к Ремли, кого почитал за простого темного духа. Мы не хотим тебя видеть, но коли подобру ты не уходишь, то скажи, зачем нас потревожил?
Ищу я встречи с волшебником силы великой. Давно уж ищу, отвечал дух, назвавшийся Ремли. Слух до меня докатился, что пленен муж Искусства рыцарем Кормаком, в замке томится. Имя его Мельхиор. В похвалу благородному Кормаку я добавлю, что допрежь него и черных волхвов никто своим пленным Мельхиора называть не храбрился, ибо редко кому он позволял себя полонить. Вы не встречали его? лукаво спросил дух.
Он был моим пленным, согласился Кормак, но сегодня я даровал ему свободу и за услугу обещал наградить. Теперь он мой гость, а раз порядкам гостеприимства ты заявил свое уважение, мне можешь отвечать без утайки, какое дело у тебя к Мельхиору, поскольку теперь он под моей защитой.
Вопрос справедлив, о честный хозяин, честь герба не забывший. Раз Мельхиора ты приютил, я по порядку отвечу тебе. Дело о воровстве разрешить мне с ним надобно, объяснил дух. Да что ж в темноте мы, почитай-ка, сами разбойники будто, беседу ведем.
Дух хлопнул в ладоши, и свечи вспыхнули пламенем, загорелся в камине потухший огонь, осветилась комната, как прежде.
Коль так, то не под моей крышей сводите свои счеты, ответил Кормак. Мельхиор же волен оставаться в замке, пока сам не решит дать тебе ответ.
Неужто твой дом, твое родовое гнездо, ты, сэр Кормак, хранящий ярлык короля к совершенью судов справедливых, ты в вертеп превратил, укрывающий беглых? ехидно всхохотнул дух.
Мой дом не воровское прибежище, Ремли, но обвинения от человека без рода, да и от человека ли вообще, мне не указ.
Мельхиор, сидевший на стуле, окликнул хозяина:
Лучше вам удалиться, сэр Кормак. Он не привык считаться с преградами. Беду навлеку я на ваш дом.
Мудр Мельхиор, и слова его верны, дух ступил на упавшую дверь и вышел на свет. Се человек, повторно представился он, зовут меня Ремли.
Сэр Кормак и Хельмут увидели юношу в поношенном охотничьем костюме.