Мне надо лишь малость, отозвался Урраг, убивать всех, кто тревожит, кто нарушает покой, кто золото ищет, кто дерзок и резок, у кого лошади подкованы и тележные оси скрипят, кто свистит не по делу или пьяные песни горланит, ответил Урраг. Тебя в кулаке раздавить или голову сплющить? уточнил вслед за тем тролль, распрямившись на ногах так, что парапет доставал ему до груди. Могу в реке утопить, если смиренно попросишь, притом от крика и вопля воздержишься, плакать и молиться не станешь, добавил он, расправляя в стороны длиннющие лапы так, что они перекрыли Ремли путь с моста.
Но Ремли было не так просто схватить. Не тратя драгоценное время на ответ, он перекатом шмыгнул под лапой, нырнул за угол противоположного от тролля парапета, кубарем скатился по откосу и побежал в лес, слыша за собой приближающиеся шаги.
Урраг своим широким, как и у всякого тролля, шагом легко настиг бегущего через лес Ремли и легонько подтолкнул его пальцем в спину. Ремли свалился, кувырком перекатился через ветки, ободрав затылок и шею, но тут же вскочил на ноги, одним движением подхватив с земли увесистый сук.
А ну, кыш! выставил он перед собой палку.
Ха-ха-ха! рассмеялся тролль. Кыш! Такого я давно не слышал. Рассмешил ты меня. Будь я помоложе, отпустил бы тебя, но мне тысяча лет, я знаю, как хлопотно отпускать людей восвояси. Вы потом возвращаетесь с факелами и копьями.
Оно и видно, что тысяча, подтвердил Ремли, продолжая держать сук перед собой, совсем старому и поговорить не с кем.
Эх, вздохнул тролль. Ну хочешь, я тебе шею сверну? добродушно предложил он. Это для людей самая быстрая смерть.
Не хочу, ответил Ремли на это весьма заманчивое, с тролльей точки зрения, предложение.
Ну а я все-таки сверну.
Урраг протянул лапу, но тут сук в руке Ремли, которым тот выцеливал глаз тролля, чтобы ткнуть его побольнее, начал светится. Таинственным белым светом сук разгорелся так ярко, что ослепил тролля. Ремли же увидел, что в объятой непонятным светом руке он сжимает не сухой сук, а дивной красоты обоюдоострый меч.
Хозяин? удивленно спросил тролль, щуря слезящиеся глаза. Прости, не узнал тебя старый Урраг. Столько зим уж я тут, сколько камней в том мосту, да и ты переменился.
Давай, проваливай, лезь, откуда выполз, туда под мост. Ремли поспешил воспользоваться чудесным превращением палки, а то кто знает, надолго ли ее хватит.
Тролль поворотился и ушел к себе под мост. Как только тролль поворотился к Ремли спиной, свечение погасло. Ремли долго разглядывал палку, но не нашел в ней ничего необычного.
Эй, Урраг, тихо позвал он тролля, вернувшись к мосту.
Да, хозяин? отозвался Урраг из глубины каменного свода. Для своих размеров тролль был ловок и убрался в свое логово тихо и не задев моста вторично. Подивился Ремли на присмиревшего тролля, но дивись или не дивись, а был Ремли голоден. Еда же, как он тоже хорошо помнил сызмальства, сама с неба не свалится. Сколько чудного ни приключилось в этот день, а рассчитывать на падающих с небес прожаренных перепелов с ароматными пшеничными лепешками не приходилось.
Не одолжишь ли немного монет? осмелел Ремли.
Под мостом ухнуло, как показалось Ремли, утвердительно, затем послышалось недовольное ворчание и возня. Ремли высунул голову и одним глазком присмотрелся: тролль что-то раскапывал под каменной опорой моста.
Ремли забрался на мост и стал ждать. Судя по содроганию земли, тролль извлекал на свет что-то грандиозное. За тысячу лет, поди, накопил себе целые сундуки злата. Что делать, если тролль даст ему сундук? Как тащить?
Через значительное время по каменной кладке звякнула одна монета.
Больше нету, раздалось из-под моста голосом Уррага. Голос тролля был таким печальным, будто он отдал Ремли не одну-единственную монетку от своих несметных сокровищ, а оторвал ему от себя собственный глаз, язык или еще что подороже. Вслед за «нету» снизу донеслось до Ремли неразборчивое сердитое ворчание.
«Вот жмотяра зеленая», подумал Ремли, отыскивая в темноте монету. «Хотя бы золотая», добавил он, попробовав находку на зуб.
Куда идти, чтобы прийти к людям? спросил он у прижимистого кредитора.
Без разницы. Дороги ведут к людям, тропы лесные уводят от людей.
Спасибо!
В какую же сторону пойти по дороге? Ремли это было очень легко определить! Он закрыл глаза, покружился на одном месте, пока не свалился на землю, и в какую сторону оказался лежащим ногами, туда и зашагал.
Почти в полной темноте он долго плелся по дороге. Он вертел, гладил, сжимал, фехтовальным выпадом выбрасывал перед собой и даже облизывал подобранный в лесу сук. Свечение ему бы пригодилось, но сук, принимаемый Ремли за волшебный, вел себя как самая обычная палка, каковой, надо сказать, он и являлся. К счастью, стоял разгар лета, и в северных землях даже глубокой ночью хватало света, чтобы пусть и с трудом разбирать дорогу.
До ближайшего человеческого жилья оказалось не так далеко, как могло оказаться в худшем случае. Ремли, так и не разгадавший тайну найденного в лесу сука, завалился на постоялый двор задолго до рассвета. Против его ожиданий, там до сих пор кутили. Подвыпившая компания трех молодцов во главе с сержантом горланила песню. Ремли подошел к заспанному хозяину, который хотя и порядком подустал от шумной, но исправно платившей компании, но наживы ради до утра бдел их всякое желание. Ремли бросил на стол выклянченную у Уррага монету:
Осталось что поесть после таких могучих едоков? Ведь если их пасти горазды жрать с той же страстью, с какой орут нетрезвые песни, то я изумляюсь, как еще не пошли им на корм твои ляжки, трактирщик?
Трактирщик улыбнулся. Ремли по облику и речам был добрый малый, и, говорила увесистая монета, при деньгах. В этом богом позабытом месте и то и другое обязательно доведет его до беды, но это не повод отказать путнику в кружке эля и толстом ломте ветчины. Хозяин бросил старинную монету на весы, отсчитал на стол сдачу и пошел за едой для нового гостя.
Что ты там лепечешь, недомерок? раздался из-за стола окрик сержанта, когда смолк последний куплет. Не по душе тебе добрая солдатская песня?
Ай! Ай! поприветствовал воинственного собеседника Ремли. Коли на драку, дядя, нарываешься, то сперва макнись в колодец харей. Бить пьяного не великое веселье, а ты краснее порося от слова «красный», ведь словом «красен» тебя и со свиньей я рядом не поставлю.
Смотрите, братья, как разрублю я наглеца. Уши твои прибьют гвоздями к двери, через которую ты вошел, погрозил сержант и с трудом поднялся с низкого табурета.
В том спору нет, почетный подвиг резать уши безоружным, да и на тот тебя не хватит. Ремли поднял в руке сук и погрозил солдатам.
Сержант вытащил из ножен меч. Хозяин трактира, появившийся было из погреба, предпочел спуститься на несколько ступеней вниз. С кровавым интересом он приготовился наблюдать за дракой. Над полом осталась торчать только его любопытная голова.
Нетвердой поступью сержант подошел к Ремли, но хотя он качался от крепкого эля, как цветок на ветру, удар его был точен. С мечом он управлялся лучше, чем с ногами. Ремли едва увернулся от разящего выпада. Половина палки, которой он собирался отбиваться от драчливого солдата, свалилась на пол. Чудесный сук срубило, как тростинку бритвенным лезвием. Солдаты за столом загоготали и начали ободрять дерущихся, показывая жестами на уши.
Ремли отбежал от сержанта, который едва ходил. Он держался в равновесии на ровном полу с усилием и сосредоточенностью канатоходца над пропастью, балансируя вместо шеста своим мечом. Дверь была недалеко, хотя солдаты сидели к ней близко и могли перехватить Ремли на пути к выходу, но Ремли рассчитывал, что проворства для бегства ему хватит даже с такой форой у солдат.
Подставляй уши. Если будешь бегать, тебя подержат, предупредил сержант Ремли. На серьезное сопротивление он не рассчитывал.
Что за фокусы! воскликнул Ремли, глядя на обрубок палки, которой испугался тролль, и в сердцах кинул, что оставалось в руке, в сержанта. Тот же знакомый свет, что он видел в лесу, на мгновение озарил полутемный трактир, и тяжелый меч сержанта упал на земляной пол.