А мы на рынок ходили, безделушек всяких накупили да платьев с башмаками. Правда, Таиния?
Та кивнула. Девчонка была вымыта, на ней были новые платье и туфельки. Она грустно посмотрела на меня и пошла к себе в комнату.
Я вам здесь наготовила, всё прибрала и сегодня хочу уйти пораньше дочка приезжает, не виделись шесть лет.
Конечно, ступайте.
Она ушла. Посидев немного, я встал, подошёл к двери в комнату и постучался. Девчонка резко открыла дверь, будто стояла рядом и ждала.
Поговорить надо.
Она прошла и села за стол.
Как я уже понял, тебя зовут Таиния.
Да.
А я Лешар. Мне двадцать пять лет, родители мои умерли, когда мне было пять. Я воровал на улицах, и один раз меня схватили. И когда уже собирались отрубить руку, меня спас один добрый человек. Он наделил меня пауком, таким же, какого сейчас носишь ты.
Она молчала.
Не переживай, я скоро уеду. Наши короли любят воевать. Ты останешься с Заирой. Надеюсь, она тебе понравилась.
Кивок головы, наверное, означал «да». Я положил ей на тарелку еды.
Поешь.
Она ела молча, всё ещё с жадностью глотала большие куски, не пережёвывая. Ничего. Так было и со мной. Чувство сытости придёт не скоро.
Спасибо за всё, тихо сказала она, собрала тарелки, отнесла их на кухню и ушла к себе в комнату.
Так мы прожили почти месяц. Из своей жизни, кроме своего имени, она не помнила ничего. Как будто кто-то стёр ей память. Таиния постепенно привыкла ко мне, она хоть и мало разговаривала, но уже не смотрела на меня с ненавистью и страхом. Выглядеть она стала лучше, ушли чёрные круги под глазами и худоба. Но часто она садилась у окна, смотрела куда-то вдаль, и лицо её менялось уходили детские черты, в глазах появлялась боль. Ничего, время лечит.
Постепенно я закупил нужное мне обмундирование, скоро пора уходить на войну. Король Северных земель напал на наши северные земли. Перед самым своим уходом я решил пройтись по рынку. Возле самого входа продавали щенят, сразу было видно, что из них вырастут большие сторожевые собаки. Я купил Таинии чёрного щенка, пусть будет хоть какое-то развлечение. И не ошибся.
Посмотри, что я принёс.
Вытащил из-за пазухи щенка и протянул ей. Она подбежала, схватила щенка, стала целовать и начёсывать ему за ухом. И впервые её лицо словно озарилось изнутри, голубые глаза излучали счастье, радость и благодарность.
Завтра я ухожу на войну.
Это была вторая война, в которой я участвовал. Раньше упрашивал Кулума рассказать о сражениях, боевых подвигах, товарищах. И часами, разинув рот, слушал о примерах мужества, которые встречал он на полях сражений, а затем уговаривал его рассказывать ещё. Он улыбался, а сам грустнел, в глазах появлялась боль. Я, конечно, догадывался, что это не связано с воспоминаниями о войне. То была душевная боль, которую он носил в себе все эти годы.
И он много рассказывал о коварстве и хитрости противника и о том, что шрам свой он получил в одном сражении. Когда исход войны был уже ясен, противник, видя своё поражение, словно озверел. Стал выслеживать дозорных и нападать. В одном из таких дозоров был и Кулум. Враги окружили их отряд, пришлось несладко, на каждого дозорного приходилось по два-три человека, и когда подоспела подмога, убиты были три его
товарища, два тяжело ранены, а он и ещё один воин из их отряда встали спинами друг к другу и отбивались. Когда он проткнул мечом врага и стал поворачиваться, чтобы помочь другу, в самый последний миг увидел меч у самого лица, но отклониться не успел, и враг как оказалось, не убитый, а только раненый рубанул его по лицу.
Теперь уж я и сам прошёл через многое на поле боя.
Меня охватила грусть от предстоящей разлуки с Таинией.
Оставляю тебе деньги и бумаги на дом я его выкупил на тот случай, если меня убьют. С Заирой я расплатился за год. Надеюсь, ты ни в чём не будешь нуждаться.
Она прижала щенка к себе и заплакала. Я подошёл, стал вытирать слёзы, катившиеся по её щекам.
Не плачь, малышка, я обязательно вернусь. Обещаю.
Попробуй только не вернись, услышал я в ответ.
«Вот это характер».
Она встала и ушла в свою комнату. Долго я сидел и слушал её всхлипывания, постепенно они стихли.
«Уснула. Ну вот Мы и сами не заметили, как привязались друг к другу».
Утром меня вышел проводить щенок. Я налил ему молока, посидел на дорожку, перекинул вещмешок через плечо и вышел из дома. Закрывая калитку, посмотрел на окно Таинии: сквозь занавески просматривался её силуэт. Значит, провожает. Улыбнувшись, помахал ей рукой и зашагал на сборный пункт.
Война забрала половину моих друзей. Я был ранен дважды. Первый раз ранили, когда я увидел, что Дакур ранен и едва отбивается, окружённый врагами. Я хладнокровно бросился рубить врагов, пробиваясь к нему на помощь. Успел в последний миг проткнуть мечом первого напавшего на него, но мне пришлось подставить спину, защищая Дакура от второго противника, который уже собирался напасть. Боль пронзила меня, и последнее, что помню, это как противник, ранивший меня, падает замертво. Наши товарищи вовремя подоспели: нас вынесли с поля боя и отдали на лечение магам. Мы с Дакуром почти неделю отлёживались в палатке для раненых. От этой войны у меня только и осталось памяти, что шрамы: один на спине под лопаткой, другой на правой руке. Через десять месяцев, разбив армию Северных земель, мы возвращались домой. За всё это время я так и не смирился с мыслью, что обзавёлся семьёй. Почти месяц мы добирались до нашего города, большая часть воинов осталась по дороге в своих деревнях и городах. В Стайван прибыло человек двести. Весь народ ликовал и радовался ведь вернулись домой мужья, братья, отцы.
Я брёл по знакомым улицам, на душе было тревожно. Завернув за угол, увидел знакомый домик, увитый хмелем. У калитки стояла девушка с большой чёрной собакой. Рядом с ней, то поднимая пыль кругами, то кружась вокруг неё, весело поднимая волосы, пел ветер. И если б они умели слушать голос ветра, то услышали бы: «Я на-аше-е-е-ел, я на-аше-е-е-ел её-о-о».
Лешар!
Она бросилась мне на шею и расплакалась. Я стоял опешивши. Таинию было совсем не узнать, только одни её голубые глаза, полные слёз, оставались такими же бездонными.
Ну всё, не реви. Я же обещал и вернулся.
На крыльцо вышла Заира.
А вот и хозяин вернулся, а то мы заждались, все глаза проглядели, улыбаясь, сказала она. Ну, вам есть что рассказать друг другу, а я, пожалуй, пойду домой.
Заира ушла. Таиния рассказала, что назвала собаку Диком. Я удивился, кличка не совсем подходила такому громадному и злому псу. С виду он сама добродетель, но один раз заступился за Таинию на улице: оскалив клыки, двинулся на обидчиков, и те, долго не думая, разбежались в разные стороны. С тех пор она ходит по улицам, никого не боясь. Тем более что у неё есть ещё один заступник паук. Обо всём этом она живо рассказывала мне, собирая на стол.
Собака и паук это хорошо, но всё-таки остерегайся ходить по улицам одна.
Она зыркнула на меня своими синими глазами, и теперь я понял, что они меняют цвет в зависимости от настроения.
Ещё чего! Хочу и гуляю.
Позволю напомнить: ты моя жена, я за тебя отвечаю, и если с тобой что случится
Вот и отвечай.
«Осталось еще топнуть ногой», подумал я. Не успел приехать, а уже поругались Я заулыбался: «Вот это характер, а с виду и не скажешь! Хлебну я с ней ещё!» и был совершенно прав. Мы ругались по любому поводу. Один только мой вид вызывал в ней бурю негодования и злости. Я старался меньше бывать дома, чтобы лишний раз не попадаться ей на глаза. Но когда возвращался, опять получал по полной. Чтобы быть подальше от Таинии, я нанялся в охрану на южную границу, до которой от города было три дня пути. Так прошло несколько лет. Приезжал я только в отпуск, раз в год. Таиния выросла и расцвела. Ни один мужской взгляд не оставлял её без внимания, а она как будто ничего не замечала. Со мной она обращалась всё так же, и когда мы ругались, Заира молча смотрела на нас и улыбалась.
В один из дней Заира не пришла к нам. Я пошёл узнать, что случилось. Сестра Заиры сказала, что та умерла. Для нас с Таинией это стало большим ударом. Мы так привязались к ней, что она словно стала членом семьи. На время мы даже прекратили ругаться, и всё никак не могли свыкнуться с мыслью, что она никогда больше не войдёт в наш дом.