Нирастил издал глухое возмущение и стиснув зубы почти закричал. Как оказалось нож главаря бандитов, что был куда живучей чем его собратья, пронзил правый бок наемника. Тот естественно скорчился от боли и попытался контр атаковать, но получил ногой по лицу. Сабина буквально почувствовала, как что-то хрустнуло в лице наемника и тот пал подобно трупу на землю. Девичий крик вперемешку с шоком ее и отца, затуманили их разум, от чего те не расслышали слов бандита, что удирал на одном из коней, на которых прибыли бандиты. Даже если кто-то и хотел бы догнать бандита, то не смог бы, так как тот уже пересек дальнюю сторону берега речки и на мелководье двинул что есть мочи в сторону ущелья. В это время наемник закатив глаза, начинал терять сознание. Нож, что был в его боку не задел ни чего жизненно важного, но он был отравлен, это все определил отец Сабины, из раны текла не кровь, а масса, что воняла страшнее кучи свежего навоза, а это были уже плохие новости.
Нир! Нет, не умирай! Сабина пыталась привезти в чувства наемника, но у нее ничего не выходило. Она колотила его по щекам и тут же целовала, завидев румянец. Ей было страшно, она боялась что потеряла того кто ей был очень дорог.
О, великие боги! мать Сабины вышла из дома и увидела картину. Ее муж сидит посреди улицы рядом с ним два трупа, а рядом дочка, что рьяно пытается оживить того наемника, что привел ее вчера вечером.
Не думай поганить пацана, женщина! Он только что спас нашу деревню. Отец Сабины встал, что бы его довод за следующим ее ожидаемым возгласом был просто никчемным. Его вид при этом не внушал доверия, он был побит, его нижняя губа была разбита и из раны сочилась кровь, а когда он начал вставать, то понял, что ему теперь придется какое-то время хромать.
Я вижу, но он тяжело ранен и теперь навряд ли выживетна лице ее отчетливо читалось безразличие к наемнику, ни капли благодарности за содеянное, а в голосе читалась язвительность слов, что заставило фыркнуть мужа.
Заткни свою гнилую пасть! Сабину буквально разрывало от слов матери. Она чувствовала, что еще одно слово, и она кинется выцарапывать ей глаза.
Что ты сказала!? округлила глаза мать. ах ,ты маленькая дрянь!
Ты всем кто тебе не мил желаешь только зло, а он жертвуя всем спас всех нас, а меня так и вовсе трижды! глаза Сабины налились слезами и она что бы не показывать их ткнулась в грудь наемника.
Истину твоя дочь говорит! Я был крайне рад спасению от злого рока, хоть жду смерти. это был старый-ветеран и его явление в гущу событий шокировало собравшихся.
Кирлим! Твое слово в этом мире я спрошу в последнюю очередь. старуха, все ни как не угомонилась.
Глупая ты старая баба! отец Сабины уже подкатил телегу, на которую собирался сгрузить тело раненого наемника.
Пап? удивилась Сабина.
Ну, а что мне теперь, смотреть как он умирает. Может у нас есть шанс добраться до города.
Нет! До города нет. старуха по мнению остальных вновь наводила тучи, но
Что ты хочешь этим сказать? поинтересовался Кирлим.
Нам надо в лес! Всем, там есть безопасное место. голос старухи стал более спокойным.
Особо долго уговаривать ни кого не пришлось. Да и собираться не стали долго, так как война и бандиты унесли много всего. Две семьи собрались на одну телегу: всего в их запасе была одна коза, три куры и корова. И все это богатство на всю деревню, даже учитывая, что они живут в отдалении от мира. Вся группа собралась в сторону леса, за просторами которого скрывался тот самый путь, по которому хотел пройти наемник в сторону «зубастого ущелья».
В центре всеобщего багажа лежал наемник, что стонал от боли, его лоб горел, а рана, а точнее вокруг нее расползались зеленые полосы. Яд по заверению старухи, был не таким опасным или же его просто было мало, для «спасителя».
Впереди всей колонны шел ветеран Кирлим, из его вещей, что были в телеге, был мешок с пожитками и старый гусь которого он припрятал от бандитов. На нем был старый жилет кавалериста, которого некто не разу и не видел, а в ножнах на поясе красовался меч с блестяще начищенной рукоятью. Следом, даже можно сказать рядом с ним, шла старуха, что показывала дорогу, на себя она навешала целую кучу различных бус, что переливались в свете солнца. Многие обратили внимания на ее украшения, даже ее муж, что при молодости даже не припоминал такого случая. Следом на конях, медленно, в ритм брела молодая парочка из их вещей были два мешка с крупой и мукой, а еще старый петух, что не так давно перед отъездом решил покинуть мир, сейчас весел на конце телеги подвешенный за лапы.
Саму телегу тащила на себе короба, старая кобыла была единственной кормилицей в деревне, ее любили все и ценили все то молоко, которое она производила. Пару лет назад, до того как мимо пронеслась армия, в деревне еще были две коровы, одна помоложе, а другая соответственно по старше. Та, что была по моложе, числилась за старостой деревни, как и могучий бык, которого пустили солдаты на мясо, дом старосты, как известно, был в центре и имел куда более значительный участок земли, но после его гибели его не разобрали, как заметил наемник, а отдали должное человеку и не тронули его. На масштабном поле старосты, красовалось посередине самодельное, кривое устройство для повешенья, по другому его еще называли столб наказания, на котором красовался конец веревки ритмично болтавшийся от порыва ветра. Вел корову старик, на горбу которого красовался дутый мешок с вещами, он давно уже готовился к этому дню, когда его дорога, уведет наконец то из Вербуш, деревни в которой он когда-то родился и рос видя как процветание так и медленное мучительное вымирание. Мимолетно заглянув назад он посмотрел на героя, парня которого он посчитал врагом, того кто спас жизнь его дочери, и сейчас сидела с поникшей головой, возможно даже плача.
Лесная дорога, по которой уже давно не ходили люди, поросла, но была вполне различима, даже деревья, что властвовали в этом месте, не смогли укрыть все тропинки. А дорога, по которой шла компания, была достаточно широка и мягка, в пути почти не трясло, да и до назначенного места оставалось совсем не много. Старуха уже несколько прибавила ход и рассматривала каждую ветку и камень ища нужные знаки указывающие путь. Позади все еще не изменяя «строй», шел старый-солдат, что уже пыхтел от продолжительности пути, меч, что до этого у него был за поясом сейчас все еще находясь в ножнах, опирался на плечо и лишь слегка для баланса поддерживался рукой. Все не много переполошились подумав, что старое чутье почувствовало опасность, но Кирлим успокоил всех: «что вы друзья. Я просто не много отвык, от ношения оружия!». Кто-то даже одобрительно посмеялся.
Но строй однако продолжался парочкой на лошадях, малыш на руках мамы не много по возмущавшись, до этого, сейчас ворча и хрюкая, сосет материнскую грудь. В какой-то степени жадно, как подметил старик, что шел позади парочки, ведя корову, которая в свою очередь изрядно устала и шаталась не много при шаге.
Огромная ива, чей ствол подымался далеко вверх, касаясь облаков спускал свои могучие древние ветви до самой земли перекрывая путь. Компания остановилась и
Здесь границы ведьмы, будьте очень внимательны, ко всему, что вас окружает! старуха повернулась ко всем присутствующим, и в ее голосе отчетливо слышался страх.
Так может, мы пойдем дальше? поинтересовался Кирлим.
Нет! Я и моя дочь пойдем и спросим разрешения.
А я, то тут при чем? Сабина, аж спрыгнула с телеги, поняв, что речь идет о ней.
Не пререкайся! погрозила пальцем старуха. Только не в этом месте!
Ладно, идем. Сабина была удивлена тому, как ее мать оглядывается в том месте, где они сейчас находились. От чего сразу поменяла свое мнение, после слов: «не в этом месте!». Что же это за место?
Как только ковыляя Сабина подошла к матери. Та схватилась за один из своих оберегов, что болтались на шее. Это была крысиная голова, вырезанная из дерева ее отцом, очень давно, тогда ее мать просто заклинала дочь не приближаться к ларцу, в котором оно хранилось, да и если честно-то Сабине и не очень хотелось, так как от ларца жутко пахло. Однако, как только мать ее схватилась за оберег и что-то прошептала, в глазах Сабины резко все потемнело