Стоило ли ненавидеть Юлю? По сравнению с Георгиной, она была никто. Красивая пустышка. Юля не несла обществу никакой пользы. Ничем не отличалась. Фанатка «Зачарованных»? И что?
«А если бы я сама была зачарованной? Ведьмой. Она боялась бы меня? Уважала?»
Мысли опять возвращались в Новосибирск.
«А как поступила бы на моём месте Георгина? Она сильная. Ничего не боится. Может дать отпор. Значит, я сама должна быть сильной. А ещё Георгина умная, раз ей удалось найти папу».
Конечно, приятное одиночество не могли не прервать. Опять мама. Сейчас начнётся: «Почему не в школе?», «Что случилось?» и так далее. Промелькнула мысль утопиться, чтобы это всё закончилось.
Там подружка к тебе пришла. Говорит, хочет извиниться.
«Неужто Настя?»
Света не торопилась одеваться, да и выходить раньше времени. В прихожей действительно стояла Настя. Хотелось спросить маму, зачем та её впустила. Только завидев подругу, Настя тут же начала:
Свет, извини, пожалуйста! Мы же не думали, что ты так обидишься. Просто мы хотели дружески подшутить.
«Ага. Обидишься. Дружески. Наверняка, классуха вашу троицу нахлобучила и заставила извиниться».
Мы, правда, не хотели, не думали, что ты домой убежишь.
В её словах так и слышалось: «Не мы виноваты, что ты такая истеричка».
Знаешь, что, Света хотела уже позволить себе потерять самоконтроль, накричать на «лучшую подругу», но та не дала сказать ни слова.
Чуть не задев подругу плечом, не спрашивая разрешения Валентины, Настя пробежала в Светину комнату. Раскрыв рот, она оглядела стены и уставилась на «карту событий».
Да ты в натуре чокнутая.
Настя, что ты тут делаешь?! Света не любила свой голос, когда нервничала он переходил на визг. Хозяйка комнаты, в которую вломились так бесцеремонно, сделала несколько глубоких вдохов.
Это что, всё ты сделала? Настя заглянула в тетрадь. «Гибель АПЛ Курск. Двенадцатое восьмое двухтысячного». Так вот оно к чему всё.
Выметайся из моей комнаты! Или ты думаешь, что можешь меня унижать? Оскорблять? Да, вам было весело, когда вы облили меня помоями на глазах у всего класса.
Да ты всё не так поняла!
Дай я договорю. Ты помнишь, какой ты была в третьем классе? Тебя называли дылдой!
К чему это ты? Настя снизила тон, поёжилась.
«Отлично, значит работает».
А к тому, что, если бы не я, ты бы так и не зауважала себя. Понимаешь?! Ты предательница, Настя! Так что пошла вон из моей комнаты. И больше не возвращайся. Иди к своей Юле!
Ты сама на себя посмотри! Кто с кем начал дружить
Не перебивай! Это моя комната. И я в ней хозяйка. А ты гостья. Так что послушай меня.
Девочки! попыталась вмешаться мама, но Света захлопнула дверь.
Я дала тебе подарок самоуверенность. Но ты оказалась его недостойна, Света поражалась тому, как твёрдо и низко звучал её обычно звонкий голос. Так могла говорить Георгина. Теперь я забираю этот подарок. Ты его недостойна. Проваливай, дылда! Шпала! Переросток! Жирафина!
Света, что ты такое несёшь?! на глазах Насти уже проступали слёзы. Бывшая подруга краснела, её речь сбивалась. Настя попятилась назад, нашарила за собой ручку двери.
Дылда! Шпала! Переросток! Дылда! Шпала! Переросток!
По лестнице Настя бежала так быстро, словно покидала горящий дом. Минуту назад её мир перевернулся. Вода загорелась, а само время потекло вспять. Выскочив из подъезда, она едва не запнулась на крыльце.
Стоп, Настю поймала за плечо рыжая девушка с двумя хвостиками. Приложила пальцы к её вискам. Подержала несколько секунд. А теперь иди. Цхосн.
Глядя в открытую дверь из прихожей, Света не могла поверить, что бывшую подругу прогнала именно она. Развернувшись, она бросилась в объятия матери.
Мамочка, пожалуйста! Я не хочу возвращаться в школу. Прошу тебя, сделай всё, чтобы я туда не ходила. Я буду учиться дома! Я снова буду учиться на пятёрки. Только не отправляй меня туда!
Тихо, тихо, тихо, Валентина погладила дочь по спине, поцеловала в темечко. Может, ты и правильно поступила. Но в чём-то и Настя права? дальше мама говорила шёпотом, и от этого становилось жутко. Это твоя навязчивая идея всё портит. Она просто нелепая, понимаешь? Thats ridiculous.
Иногда Валентина прибегала к этому приёму, когда Света была маленькой и капризничала использовала английские слова. На долю секунды это вводило девочку в ступор, а затем она начинала подбирать у себя в голове значение незнакомого слова. Это отвлекало её от собственных капризов. Но сейчас это не сработало. Света внимательно посмотрела на мать снизу вверх.
its not ridiculous, mother. Its true. You are ridiculous.
«Это не смешно, мама. Это правда. Ты смешная».
«Дорогая Георгина! Вчера я поссорилась с мамой. Я просила её поговорить с директором, попросить, чтобы я не ходила в школу, в конце концов придумать, что я заболела. Мама не пошла мне навстречу. Сказала, я должна учиться, начало года и бла-бла-бла. Иногда мне кажется, что меня никто не понимает только ты.
Сегодня я в школу не пошла. Прогуляла. Пишу эти строки, сидя под мостом. Тут жуткий запах и очень шумно от машин. Зато вдалеке плавают утки. Свободные существа. Хотела бы я быть уткой!
Они думают, тебя не существует. И папы не существует. Иногда мне кажется, я живу в мире лжи. А иногда кажется, что кажется. Ложь сгущается вокруг меня».
Света почесала за ухом, поправила уносимый ветром листок бумаги, который прижимала к портфелю.
«Я совсем одна. Даже ты, наверное, не сможешь мне помочь, так что, я пишу это, скорее, для себя».
Она встала, размялась. Огляделась. День был солнечный, приятный. Почему школьников лишают этих чудесных дней бабьего лета, заставляя сидеть в душных помещениях? Свете казалось, она украла этот день, это полуденное солнце, речку и даже беззаботных уток. Подобрав камушек, она бросила его в воду.
«А как бы поступила Георгина?»
Ответ пришёл тут же. Напрямую из космоса.
«Если что-то выглядит как утка, крякает как утка и плавает как утка, значит это утка и есть».
Света подняла и отряхнула портфель. Скомкала письмо, бросила на берег. Начала подниматься по крутому склону. Вернулась, подобрала бумажку и выбралась наверх, чтобы бросить её в урну.
В школу Светлана успела точно к последнему уроку. Извинилась и заняла своё место, как ни в чём не бывало.
После урока пришлось зайти к директору. Света понимала, что это неизбежно и заранее приготовила ответы на вопросы.
«Да, погорячилась. Да, у меня было временное помешательство, но теперь это в прошлом. Я готова исправиться».
Труднее всего было бы признаться, что она не верит в Александра Калинина. Вернее, в Александра-моряка с мемориальный таблички. Но ради своего плана, Света готова была пойти даже на такое. Убедить всех, что она нормальная, что ничего не изменилось, и всё идёт своим чередом, означало бы отвести беду и от папы, и от Георгины, и от себя.
Труднее всего оказалось убедить маму. В доказательство, Светлана даже собрала тетрадки, в которых собирала факты о подлодках, вместе с «картой событий», и вынесла их на помойку. Если уж играть утку, то играть до конца. Несколько дней подряд, Света изображала обычные для себя лёгкость, усидчивость, мягкость и вежливость. Это были одни из самых тяжёлых дней. Натянуть на себя маску. Быть как все. Быть Кларком Кентом, когда внутри тебя Супермен и кому-то нужна помощь.
В субботу, Валентина с дочерью съездили на кладбище. Поправили оградку, прибрали на могиле, помянули «отца». В мужчине, что глядел на неё с памятника пустыми глазами, Света честно пыталась увидеть настоящего папу. Но никак не видела.
Уходя с кладбища, она оглянулась.
Света, ты чего, испугалась Валентина. Плохая примета. Плюнь через левое плечо.
На дорогу плевать она не стала, только сделала вид.
«Ох, уж эти взрослые с их приметами! И они говорят, это я верю в сказки».
Вот уже вторую неделю Света играла роль обычной девочки. Гуляла с подружками по городу, обсуждала мальчиков и сериалы, делала уроки, у доски отвечала на «пять». Она уже сама готова была поверить во всеобщую ложь.