За несколько часов из правильной девочки Света превратилась в бунтарку, а из бунтарки в беглянку. И вот теперь, когда оставалось несколько минут до полуночи, она сидела на жёстком стуле в кабинете детской комнаты милиции. Рядом, на диване, отвернувшись и протирая платком лицо, сидела мама. Достав зеркальце, Валентина посмотрела на свои морщины, достала косметичку, обновила тушь, подрумянила щёки. Она постаралась сделать так, чтобы не было видно красноты под глазами, как будто в этом было что-то постыдное.
Света, в отличие от матери, сохраняла спокойствие. Будь ей десять или одиннадцать, она бы расплакалась, и такое желание было. Оно давило изнутри. Но Света могла держать себя в руках, оставаться спокойной даже там, куда никогда не попадают не по своей воле хорошие дети. Это была её новая сверхспособность.
Валентину невозмутимость дочери пугала, и от этого она начинала нервничать ещё больше. Преодолев стыд, она посмотрела на Свету.
Что скажешь?
Всё хорошо, мамочка.
Это было уже слишком, и мать разрыдалась. Чего не могла понять дочь Валентины зачем устраивать трагедию там, где можно всё разрешить мирно?
В кабинет вошла женщина в звании старшего лейтенанта. Света поняла это, услышав из коридора, как обратился к ней младший по званию. Женщина была довольно стройной и красивой, правда, сильно перебарщивала с косметикой. Хотя, краситься она умела куда лучше, чем мама. Последняя редко выходила из дома. Первая каждый день видела таких, как Валентина заплаканных матерей, и сразу обратилась к той, ради которой она и пришла в кабинет.
Фамилия, имя, отчество.
Мои? растерялась Света.
Нет, Пушкина. Ну, конечно, твои, сказала милиционерша без тени ухмылки.
Как можно к вам обращаться?
Фамилия! Имя! Отчество! времени старлей явно терять не хотела. Товарищ старший лейтенант, негромко добавила она, протянув последнее слово и уставившись куда-то в бумаги.
Товарищ старший лейтенант, или фамилия, имя и отчество Светлана Александровна Калинина. Мой год рождения девяносто четвёртый. Тысяча девятьсот.
Ну, и? подняла глаза старлей. Зачем из дома-т сбежала? И мать обокрала?
Я не кра Хорошо, признаюсь. Я позаимствовала некоторую сумму, в размере двадцати тысяч трёхсот рублей. Из них потратила только на проезд в автобусе. Но я собиралась их вернуть! Как только доеду, вышлю перевод, от подруги, Света обернулась на мать. Прости, мама, я не упомянула об этом в записке.
Что за подруга?
Георгина Семёновна Воскресенская. У неё папа, как и вы, в милиции работает. Георгина пригласила меня в Новосибирск, но просила, чтобы я не говорила никому, а приехала сама. Иначе бы меня не отпустили.
Деньги где?
Света молча достала свой кошелёк. Протянула маме. Старлей, чуть склонив голову, посмотрела на Валентину.
Заявление забирать будете? та кивнула и взяла кошелёк.
Света мельком посмотрела на часы. Одна минута за полночь. Настал новый день, а предыдущий растворился во тьме. Неожиданно для себя, Света ощутила заряд силы, уверенности, какую испытываешь, когда твёрдо стоишь на ногах после качки. Почему-то ей захотелось обнять маму обнять старлея, но девочка сдержалась. Надо было скромно попрощаться и спокойно дойти до дома. И всё же, тьма отступала. Её разгоняла уверенность, логичная и, в то же время, иррациональная будет рассвет.
Папа жив. Это точно. Но знать об этом нельзя никому. Даже маме. Тем более, кому-то постороннему. Это убеждение грело Светину душу по пути домой. Шли пешком, по ночной прохладе, которая пришла на смену вечернему теплу. Мама шагала семеня, Света, нарочно не попадая нога в ногу, ступала легко и широко.
Может, такси возьмём? предложила дочь.
Все мои деньги хочешь потратить? Тут идти два квартала.
В прихожей, Валентина включила свет не обычным щелчком она ударила по кнопке. Стянула жмущие туфли, подпрыгивая на одной ноге и держась за тумбочку. Та пошатнулась, отчего помада скатилась на пол. Света подняла и аккуратно положила обратно.
В момент, когда загорелась лампочка, бодрость и весёлость исчезли. Схлопнулись. Теперь Света была в родной квартире как в тюрьме. Через зеркало, она посмотрела на маму. Неужели сейчас будет буря? Но мама, надев любимые просторные тапки, вдруг упала на колени, обняла дочь и принялась её целовать.
Прости меня! Прости меня, родная.
Следы помады покрыли Светины щёки.
Что ж я так не уследила за тобой? Что я тебе сделала?! Валентина ударила дочку по щеке. А потом снова начала целовать.
Неловкость нарастала с каждой секундой. Свете хотелось испариться, провалиться под пол, к соседям, сгореть одной вспышкой! Лишь бы это не продолжалось.
Мама, она мягко надавила матери на плечи, не толкая, но и не давая прижаться сильнее. Ты не виновата.
А кто? Кто виноват? Может, скажешь мне, а?
Два слова нет, ещё четыре обожгли Свете горло. Хотелось высказать, и это объяснило бы многое. «Папа жив. Я хочу его найти». Но было нельзя. Иначе опасность. Иначе всем будет плохо. Но Валентина уже трясла её за плечи.
Папа жив! Света не понимала как, но слова сами вырвались из груди. Говорила не она что-то внутри вещало её голосом. Я хочу его найти.
Валентина отстранилась. Миг она смотрела на дочь как на чужую.
Давай ты приляжешь. Хорошо? Нам нужно отдохнуть. Мы так устали. Да?
Да. Что я такое несу? Конечно, он не жив, захотелось расплакаться, но и в этот раз Света проявила новую сверхспособность.
Но он жив. Где-то глубоко, в наших сердцах.
Мама, пожалуйста, прекрати! она чувствовала, что ещё немного, и не сдержится, начнётся рыдание, которое перерастёт в уже пройденную шесть лет назад трагедию. Вспоминать об этом очень не хотелось. Давай просто ляжем спать.
Ты права, дочка, Валентина поднялась, отряхнулась, поправила юбку.
Только никому не говори.
Услышит ли она последнюю просьбу? Услышать-то услышит, поймёт ли?
Укладываясь спать, Света повторила:
Никому не говори, ладно? Это важно.
Хорошо, хорошо. Спи. Я выключаю.
Комната Светы никогда не погружалась в полную темноту. На потолке, сколько она себя помнила, фосфоресцировали звёзды, причём выстроенные в правильные созвездия Малой Медведицы и Южного Креста. Полярная звезда была самой большой. Когда Света была маленькой, она любила на день рождения загадывать желание не на свечи на торте, а на Полярную звезду. То ли она где-то слышала это выражение, то ли придумала его сама, но «Полярная Звезда следила за нашим миром». С другой стороны Земли, эту функцию выполнял Южный Крест. Иногда приходило на ум выражение «мир Полярной звезды». До шести лет Света представляла себе, что вокруг Альфы Малой Медведицы вращается девять планет, как и в Солнечной системе (Плутон тогда считался планетой). В нашей системе лишь одна из девяти планет была населена. В системе Альфы Малой Медведицы, в воображении Светы, населены были восемь планет. На всех жили красивые бессмертные люди, и каждый владел магией. Одна планета состояла из железа, другая из золота. На железной планете жили изобретатели, а на золотой цари.
Светлана была уже взрослый, чтобы мечтать, но никто не мог ей запретить фантазировать. И, погружаясь в приятный глубокий сон, она поднималась к потолку и парила среди звёзд.
А пока Света засыпала, творился параллельный процесс. Тянулись ниточки-истории о юной беглянке, которой зачем-то понадобилось ехать в Новосибирск. Одна ниточка шла от мамы, что обратилась в милицию и рассказала соседке из квартиры напротив. Другая от пенсионерки, что видела дочь Валентины во дворе. Третья от парочки, четвёртая от водителя автобуса, пятая от кассирши. И ещё три от милиционеров, что задержали Свету на вокзале, и старлея. Все эти ниточки теперь начинали искать собственный путь, чтобы соединиться в узел, который изменит Светину жизнь.
Глава 2
Симагина женщина лет сорока, полноватая крашеная блондинка вышла на сцену под ритмичную позитивную музыку. Её небесно-голубое платье искрилось в ярком освещении. С полминуты она улыбалась под синхронные хлопки, пока музыка не затихла.