Так значит
Иоанн приложил палец к губам.
Не произноси вслух. Надо быть очень осторожным с этими мыслями! Найди время, чтобы разобраться в себе. Учитель сказал: «Сие сказал Я вам, чтобы вы имели во Мне мир. В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир.»
И что это значит?
Только одно, бро, только одно, он похлопал меня по плечу. Жизненный путь измерен трудностями и преградами. Победив их, ты сможешь победить себя и все, что тебя окружает. Но ты сильнее этого мира. Он развел руками.
Рождин взяла бокал и сделала глоток.
А что потом?
Сам увидишь.
Пока мы разговаривали, солнце незаметно покинуло зенит и подвинулось на несколько дюймов в небесной синеве, обозначая наступивший день. Кажется, даже полегчало. Или наоборот? Впрочем, скорее я ошибался наступало самое жаркое время. Но мне кажется, я понял, о чем хотел сказать Иоанн.
Он улыбнулся, словно прочитал мои мысли и развел руками.
Дальше я уже вам не помощник. Буду только мешать. Ты сам можешь закончить это путешествие когда захочешь. Все здесь. Он опять указал пальцем на голову. В твоей голове.
Да уж, подкинул задачку. Я посмотрел на Рождин, та лишь пожала плечами.
Извините, мне пора. Иоанн посмотрел в сторону дома. Пора вернуться Джованни к своему хозяину. Не смею задерживать, калитку просто захлопните.
Он встал, запахнул халат, сделал шаг из беседки и тут же исчез за ближайшими кустами. Как ему это удается? Шорох его тапочек по мощеной дорожке постепенно стал удаляться, становясь все тише.
Что это было?
Тебе виднее. Рождин подняла стакан и допила воду. Пойдем или еще посидим?
Да уж насиделись тут. К чему терять время.
Ну, если вы больше ничего не хотите
Заканчивай. Я оборвал ее на полуфразе, хотя вроде и не стоило. Извини, это было грубо.
Да ладно. Невеста махнула рукой.
Мы вернулись к дому, так же, как и пришли, прячась от иссушающей жары под сенью фруктовых деревьев и пергол, обвитых лозами винограда. Стук наших шагов тонул в окаймляющей каменную тропинку зелени. А, пожалуй, здесь не так плохо. Можно даже сказать отлично! Если бы это, конечно, был мой дом.
До калитки рукой подать вон она чернеет на фоне высоченного каменного забора. Еще несколько шагов в доме все тихо, наверное, его хозяин еще спит беспробудным сном. Я остановился и обернулся надо запомнить.
Идем. Рождин взялась за кольцо и толкнула калитку.
В ту же секунду нас встретил шум Неаполя, абсолютно такой же, каким мы оставили его несколько часов назад, оказавшись за этими стенами. Такая уже ставшая привычной тишина вдруг испарилась, растаяв в вечном гуле дорог, мостов, живущего своей жизнью города. Она пропала в голосах, криках мальчишек и слишком громких разговорах коренных неапольцев настоящих хозяев древнего города. Как будто и не было ее еще мгновение назад.
Калитка медленно захлопнулась, разделив незаметный миг между прошлым и будущим. А мы в этом настоящем, словно вновь выпали в жизнь из ниоткуда. Но только можно ли это назвать жизнью?
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
Что происходит с этим миром? Как будто мы все разом попали в странный «праздник непослушания», который происходит на самом деле. Кажется, все, что есть сейчас вокруг последствие того, что взрослые нас покинули. Те взрослые, разумные существа, которые хоть как-то следили за порядком на нашей планете, держали все в своих руках, направляли. А сейчас что? Мир без любви утопает в бесконечных локальных конфликтах, беспечных диктаторах, которые переводят нефть в золото, а золото потом обратно в нефть. Не любовь, а деньги правят миром. Хотя должно было бы быть совсем наоборот.
Что же случилось? Чем закончится неведомый никому «праздник»? Это ежедневное шоу. Ну не может же так продолжаться бесконечно, особенно, когда умные взрослые так любят своих детей. Так, может, и не надо ничего изначально ломать, чтобы потом не чинить? Я искренне верю, что они вернутся. Вернутся и все исправят. Иначе, кто сможет подсказать что правда, а что ложь, что белое, а что черное, что сиюминутно, а что будет жить вечно? Искренне надеюсь на то, что все-таки они не опоздают.
Ты опять поплыл? Рождин толкнула меня. Где ты все время витаешь?
Уж точно не в облаках. Я посмотрел на небо. Я до сих пор не понимаю, почему мы всё время бродим и бродим, несмотря на крылья за спиной.
А, ты про это. Протянула она. И что тебе в них?
Кстати, давно хотел тебя спросить Наши крылья. Почему мы не летаем? Я помедлил. Я спрашивал Себастьена, но он не ответил, и, как всегда, обошелся своими шуточками. Я ничего не понял. Так, может быть, ты?
Рождин уставилась на меня.
Ведь так гораздо проще. Один взмах и ты уже там. Я указал наверх. Еще один взмах и мы здесь. Я обернулся на калитку, что осталась за нашими спинами.
Я?
Ну да, ты. Мы проделали длинный путь сквозь город по жаре до этого дома. Всего лишь пара взмахов крыльями, или чем вы тут меряете путь? И ты тоже ничего мне не объяснила. Я устал, мои ноги устали. Ведь все не просто так.
Слишком много вопросов, тебе не кажется?
Слишком много вопросов, передразнил я ее, ты думаешь? Вот тут, я указал пальцем на голову, слишком много вопросов, но есть и то, что нужно всем. Эта формула, мать ее. Из-за нее я здесь! Я начал раздражаться. Может быть, я так сильно хотел, чтобы она приснилась мне. Спал и видел?
Так, все-таки, спал и увидел? Невеста попыталась было сыронизировать, но увидев нешуточный гнев в моих глазах, решила сгладить ситуацию. Ладно, ладно. Успокойся. Она задумалась, продолжая отмерять шаги прочь от дома Алигьери. Только никому. Тссс! И приложила палец к губам.
Я развел руками.
Кому?
Ну, не знаю, кому-нибудь.
Я не понял, что она хотела этим сказать.
Как бы объяснить Она замолчала на секунду. Что ты слышал о пришельцах, или как вы их называете?
Пришельцах? Я усмехнулся. Ты про этих ребят на серебряных тарелочках?
Ну, можно сказать и так. На тарелочках. Она прищурилась.
Да кто же в них не верит? По-моему, это лежит в фундаменте всей современной мотивации нашей страны. Или даже всей планеты. «Зона 51» и все такое
Пфффф Рождин выдохнула. И все такое? Ты знаешь, еще сто лет назад можно было безнаказанно парить в облаках. Раз, и ты там. Теперь она указала пальцем на небо. Полет вместе с орлами несказанное чувство свободы. Вот уж мне бы могла не рассказывать. И даже если тебя кто-то увидел, можно списать на переутомление или бред, или белую горячку, в крайнем случае. А тех, кто часто видел ангелов называли святыми или блаженными. Бог им судья. Ну да, было время! Она растянулась в блаженной улыбке. Время, когда ваша наука только-только встала на свой путь, а древние сказания все еще были у всех на устах. Очень тонкая грань, на которой мы могли существовать одновременно и тут, и там. А теперь теперь все изменилось, за последнее столетие люди придумали кучу железных штуковин, которые направлены в небо.
Радары?
Да, наверное. Радары, спутники, навигация. Как вы там их еще называете. Безопасность ради безопасности, мир ради мира. И даже под одеялом, наедине с самим собой, и со своим лучшим другом, она подмигнула и указала на мою ширинку, ты вообще не можешь быть ни в чем уверен. Теперь уши есть не только у стен, но и у любого утюга и посудомойки. В общем, я не знаю, все довольно сложно для меня, но каким-то образом они «видят» и нас.
Видят? В смысле видят?
В смысле видят? Теперь она передразнивала меня.
Так значит До меня дошло.
Так значит пришельцы, ответила она на мой немой вопрос, или как вы их называете существа из нашего серединного мира. Ваши железяки, все эти радары, научились заглядывать к нам. Что уж там такого попридумали, но попробуй только расправить крылья и подняться на пару миль вверх, как тут же в небо срываются самолеты боевые истребители. Да что я тебе рассказываю, сам, наверное, не раз слышал об этом.
Слышал. В детстве было интересно. Интересно и страшно. Я вспомнил, как однажды в школе мы ходили на выставку с классом. Художники запечатлели на бумаге свои представления о высших существах. Или то, чтобы им хотелось? Или то, что они видели? Все эти летающие тарелки, большие глаза, длинные лягушачьи пальцы.