Пойдем, нас зовут. Тоже посмотришь, сказал я Крюкову.
На что?
Увидишь.
Подобрав автомат, я перепрыгнул через бетонную трубу. Крюков, тяжело топая подошвами, обошел ее. По заросшему полынью пустырю мы пошли к домам.
Два монолитовца сидели на крыльце подъезда и смотрели на умирающего наемника. Рука у него почти оторвана взрывом гранаты, голова пробита и он был без сознания, но обреченное тело все еще боролось за жизнь.
Смотри, лейтенант. Как только сняли с него «глушитель» это началось сразу же.
Что? не понял Крюком.
Не замечаешь? Сейчас
Луч моего фонарика уперся умирающему в лицо.
Вот черт! вырвалось у Крюкова.
Он самый
Кожа явственно отсвечивала зеленым, люминесцируя в ярком свете.
Что это с ним?
То же самое, что и с тобой было бы, если бы ты свой приборчик включал почаще. Тот, что я разбил в баре. Помнишь?
Ага
Тем временем судороги у лежавшего прекратились. Он вытянулся на земле и замер. Тело стало медленно оплывать, превращаясь в плоскую лепешку, которая удерживала форму только благодаря камуфляжной форме и броне. Кожа уже вполне явственно просвечивала зеленью. Скоро оно и форму сожрет.
Вот так это и бывает, лейтенант, когда очень сильно жить хочешь. Остаешься живым, но уже немножко не таким, как был. Мозг больше не управляет клетками и те действуют по принципу «каждый сам за себя». Сейчас одна из них, самая сильная, благополучно сожрет всех остальных и будет жить дальше. В виде «холодца». Эволюция не помогла и живое существо вернулось по ее лестнице назад. Понял, от чего я тебя уберег, когда «глушитель» расколотил?
Крюков не ответил, только молча смотрел на расплывавшегося наемника. Смотри, сталкер, смотри У людей тоже так бывает, если все жить хотят и каждый сам за себя. Тогда один жиреть начинает, а остальные постепенно превращаются в слизь.
Глава пятая
«Здравствуй, Александр».
«Приветствую».
«Я вызвал тебя по очень важному и срочному делу».
«Слушаю».
«Рядом с лабораторией найдены следы».
«Чьи?»
«Трое сталкеров. Возможно четверо, но мы не уверены. Вероятно трое».
«Невозможно».
«Возможно. Рядом с Монолитом есть след. Там кто-то был».
«Были рядом и ушли?»
«Да».
«Вы их не заметили?»
«Как раз мы их заметили. Но не обратили внимания, а потом стало поздно. Они ушли».
«А бойцы?»
«Не видели вообще ничего».
«Странно. Это их обязанностьохрана. Вы уверены, что не ошиблись?»
«Уверены. Пространство вокруг Монолита возмущено. Приборы не ошибаются».
«Допустим. Подозрения?»
«Пока только гипотезы. Возможен саботаж среди бойцов. Возможно, была применена какая-то маскировка. Может быть им повезло, хотя везение здесьобъективная категория. Данных мало. Но я все же предполагаю второй вариант».
«Большой выброс был из-за этого?»
«Мы думаем, что нет. Есть вещи хуже. О-сознание распадается. Единства больше не существует».
«Я заметил, когда шел сюда».
«Я был у Монолита. Впервые я стоял рядом и не слышал его. Все это очень странно и это пугает меня».
«Вас, ученых, всегда что-то пугает. Что требуется от меня?»
«Нужно пойти за первый рубеж и сообщить о ситуации ты знаешь, кому. Возьми прототип. Отдашь ему же».
«Как им пользоваться?»
«Как им пользоватьсяон знает».
«Я сделаю это».
«Тогда иди. Надеюсь, что тебе еще будет, куда возвращаться».
Человек, одетый в летнюю камуфляжную форму, легкий бронежилет и кирзовые сапоги взял длинный пакет, повернулся и вышел. Задание получено. Воину нет необходимости раздумывать над его смыслом. Прототип будет передан тому, кому приказано. Информация тоже. Путь очевиден.
Он вышел из дверей лаборатории. Стоявший под одним из огромных белых излучателей часовой мельком глянул в его сторону. Такой же воин, как и он, из «братьев, говорящих одинаково».
«Надолго?»
«Надеюсь, что нет».
«Удачи».
Тропинка в траве вывела человека к бетонному забору, окружавшему Чернобыльскую АЭС. Он перебрался на другую сторону через поваленную плиту и вышел на окружавшую станцию дорогу. Можно было пройти через главные ворота, но если ученый прав и причина произошедшегосаботаж среди воинов, то чем меньше свидетелей его ухода, тем лучше. О-сознание действительно уже не то, что было раньше.
Еще год назад мысль о предательстве показалась бы немыслимой, но сейчас возможно и это. Свидетельство этого то, что его послали одного, не дав охраны. Ученые больше не верят никому. Ладно бы крестьянамим он тоже никогда не верил, но не доверять воинам Впрочем обсуждать решение пославшего его он не собирался, тем более обсуждать самому с собой..
По дороге сюда он шел мимо крестьянских хозяйств и воздухе Зоны была разлита неприязнь. Казалось бы: понимая чужие мысли, крестьяне могли бы знать, что им не хотят зла. Но эта их мелочная жадность, прорывавшаяся даже сквозь мысленные барьеры Отвратительно. Воины приходят и берут припасы. Берут ровно столько, сколько им требуется, не более, но крестьяне все равно недовольны. Им кажется, что те недостаточно хорошо защищают их. В какой-то мере они даже правы. Мутантов становится все больше, не всегда удается вовремя их уничтожать и то, что воинов не так уж и много, а гибнут они гораздо чаще тех же крестьян, их не интересует. Их темные мысли даже понять можно с трудом в отличие от коротких, четких фраз бойцов и более длинных, но тоже вполне понятных фраз ученых. А еще они считают, что к Монолиту их не пускают потому, что тот может исполнить все их желания. Правы ученые: Единство разрушается.
Человек свернул с дороги на лесную тропу и пошел на запад. Длинный сверток мерно покачивался у него за плечами. Мыслей больше не было. Мозг превратился в вычислительную машину, непрерывно оценивающую обстановку вокруг.
К исходу дня он прошел армейские склады, на которых последняя катастрофа уничтожила почти весь гарнизон, и вышел к деревне, стоящей на длинном холме с пологими склонами. Посмотрел на клонящееся к закату солнце, потом на аномалии на западе. Деревенская водокачка отбрасывала длинную тень. До тайника оставалось совсем немного, но чтобы успеть до заката, нужно было пройти аномальную зону довольно быстро. Ночевать в деревне не хотелось. Не так давно братья убили тут кровососа и никто не мог гарантировать, что он тут был один. Нечисть понемногу наглела.
На складах в небо светил одинокий прожектор. Просьба о помощи, совершенно бесполезная в данной ситуации. Как им можно помочь, если они стреляют во все, что движется, а вертолетам и технике к ним не прорваться? Вон он лежит, один из тех вертолетов, которые попытались было это сделать. Его уже обшарили братья и снимут с него все, что можно.
Подумав, человек все же двинулся вниз с холма. С аномалиями он обращаться умел, а вот с кровососами общаться в одиночкуприятного мало. На западе в основном «шокеры», они превосходно видны в полутьметам и нужно было идти. Через час он пересек аномальную полосу и по широкой дуге обошел небольшое болотце. Совсем рядом были здания строительного управления, но туда он не пошел, а спустился в люк неподалеку от забора. В луче фонаря закружилась пыль. Из углов тускло-зеленым светом подсвечивали «газировки». Человек привычной дорогой прошел подземными переходами, в длинном, изогнутом коридоре поставил друг на дружку несколько ящиков и по ним забрался в вентиляционную шахту. В стене обнаружились ступеньки, ведущие куда-то вверх. За нимизакрытый дощатым щитом люк. Выбив его ударом руки, человек заполз в небольшое помещение.
Ведро, ты!? Здорово!
Человек мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Длинный сверток он припрятал внизу, в коридоре. Окажись он сейчас при немвозникли бы ненужные вопросы. Он сказал:
А, Мессер! Оклемался?
Да вроде как
Сталкер, спавший в бункере, зажег спичку и засветил от нее свечу. Трепещущее пламя осветило низкий потолок, стоящий на столе компьютер, карту на стене, стеллажи с каким-то хламом и двух людей. Ведро поставил в угол автомат и сел на топчан.
Мессер, водичка есть? Чай зашаманим?
Наливай из бутылки.