Мир, в котором меня ждут. ИнгридЕкатерина Каптен
Все персонажи данной истории существуют в реальности, вы даже рискуете быть с ними знакомы.
Если вы найдёте опечатки в тексте, примите их как подарок от автора.
Да постыдятся и посрамятся все, ищущие погибели душе моей! Да будут обращены назад и преданы посмеянию желающие мне зла!
01. Дверь на Ясеневую аллею
Ингрид стояла перед дверью кабинета завуча и не решалась постучать. Нет, она не была наказана, просто терпеть не могла присутственные места. А поскольку ей посчастливилось быть профоргом, то она не только украшала класс к Новому году, но и составляла разнообразные справки, формы и отчёты. Сегодня, например, 13 октября, обязательство от имени класса о неукоснительном соблюдении техники пожарной безопасности в лесополосе.
Ингрид не была иностранкой и носила самую обычную фамилию Камнина, а странное имя ей дали по настоянию её бабушки Матильды. Оно доставляло окружающим массу проблем. Никто не знал, как его сокращать, поэтому девочку называли и Гирей, и Игги, и даже Бабой Ягой. Однако имя отлично сочеталось с характером его обладательницы. Ингрид не могла носить другое имя по мнению окружающих. Что касается самой девочки, ей оно нравилось, поскольку Ингрид на ближайшие сотню-другую вёрст уж точно была одна.
За два с лишним года, что Ингрид занимала пост «старосты по праздникам», она заработала стойкую неприязнь к любым дверям. У неё дома все они обычно оставались открытыми: квартирка, в которой девочка жила со всей своей огромной семьёй, была так мала, что с закрытыми дверями и вовсе превращалась в клетку.
И вот Ингрид сверлила глазами дверь в ожидании, когда ей разрешат войти. Если бы тогда, три года назад, ей сказали, что «староста по праздникам» будет заниматься в конечном счёте именно этим, а не рисовать поздравительные плакаты и сочинять поздравления, то она бы, возможно, призадумалась. Но ей было десять лет, а в таком возрасте не свойственно думать сильно наперёд. Ингрид просто хотела рисовать, даже если холст был всего лишь большим зеркалом в вестибюле.
На этом её трудности на сегодня не заканчивались. Если Ингрид сейчас уйдёт, то на следующей перемене ей скажут, что надо было приходить раньше и теперь разрешения она не получит. И тогда на неё будет справедливо злиться весь класс. А если не уйдёт и не повторит теоремы по геометрии и их доказательства, то на следующем уроке в дневнике нарисуется очередная тройка, потому что более придирчивого учителя, чем Татьяна Львовна, сыскать было тяжело.
Ингрид набралась храбрости, снова постучала в дверь и, тут же её приоткрыв, сунулась в дверной проём:
Разрешите?
Я тебе сказала, что я сегодня работаю до двух часов дня! грубо рявкнула завуч.
У меня урок через десять минут!
Чего тебе надо? особенно уставшим голосом выдохнула прозванная Париком дама преклонных лет и необъятных размеров, снимая очки на толстой цепочке.
Разрешение-на-разведение-костра-в-лесополосе-во-время-осеннего-выезда! выпалила с порога Ингрид заученную фразу.
Давай быстро! Завуч нацепила очки на нос, пухлой ладонью ухватила ручку ящика тумбы, шумно его открыла, достала верхний лист и шлёпнула им о край стола, буркнув совсем неразборчиво: Образец заполнения на шкафу.
Ингрид аккуратно с лёгкой шутливой брезгливостью двумя пальцами взяла бланк и отошла с ним к малюсенькому консольному столику без стула. Его свободная площадь была едва ли больше самого листка. Глазами она поискала на торце шкафа образец там их было не менее тридцати, рамочкой висевших вокруг календаря на 1997 год.
Тот, который на бумаге бирюзового цвета? уточнила девочка.
Голубого, промямлила Парик, театрально закатив глаза.
Ответ привёл Ингрид в замешательство, ведь ни один из образцов, напечатанных на бумаге голубого цвета, не подходил. Однако она тут же успокоила себя тем, что это для неё бирюзовый и голубой разные цвета, а для Аллы Яковлевны цветовой спектр может быть и не столь широк. «Ясно», подумала она и попыталась разместить лист на кусочке стола. Писать было неудобно: листок в руке завуча смялся, сумка съезжала с плеча, ещё и Парик, которой по жизни не хватало сочувственных слушателей, начала свой назидательный монолог:
Вот в «А» классе староста такая молодец, сегодня пришла на первом уроке ко мне за бланком, такая опрятная девочка. («Никто не станет отказывать дочери начальника общественного питания, который поставляет еду в школьную столовку», пронеслось у Ингрид в голове.) А умничка из «Б» класса? Она всё сделала на прошлой неделе!
«Конечно, её мама договаривается заранее, тем более, что каждая договорённость подкрепляется щедрым вознаграждением». Мысли мешали сосредоточиться Ингрид на заполнении бланка.
Тем временем Алла Яковлевна продолжала:
И даже «Г» класс всё собрал и подписал! («Ну да, то, что в Г классе староста единственный её внук, тут вовсе ни при чём!») А ваш класс нас вечно разочаровывает, всё делает не вовремя, неправильно, ах Что же нам с вами делать, хм тяжело вздыхала Парик с таким шумом, будто единственная цель её монолога не дать Ингрид заполнить бланк.
Наконец, Ингрид закончила и протянула ей листок. Завуч, не поворачивая головы, нащупала его в воздухе, лениво поднесла себе под нос, опустила очки с переносицы и начала внимательно его изучать:
Ничего нормально сделать не могут Лист изжёван, почерк корявый. Инспекция бланка затянулась, Ингрид даже начала волноваться, что допустила в нём ошибки. Прозвенел звонок на урок, но прямо сейчас срываться с места было ни в коем случае нельзя, поэтому она стояла как вкопанная, боясь дать Парику хоть малейший повод ещё потянуть время. Та тем временем, снисходительно цокнув языком трижды, перечитывала бланк опять и опять. Снова вздохнула по поводу корявого почерка, но, видимо, не найдя, к чему придраться, плавно положила лист перед собой и стала перебирать ручки в стакане на столе: первые две не писали, третья вовсе драла бумагу, четвёртая оказалась с зелёной пастой Ингрид уже давно протягивала ей свою пишущую ручку, но это показательно игнорировалось. Шестая ручка оказалась пишущей, ею и поставили подпись, но бланк требовал ещё и печатей.
Продолжая шумно вздыхать, Алла Яковлевна оторвалась от кресла, опираясь ладонями о столешницу (которая смиренно прогнулась под дюжим весом) и прошла к сейфу. Она звенела ключами в замке, и в затихшей на время урока школе этот звон воспринимался так, будто на голову надели кастрюлю и колотили по ней ложками. Порывшись на полке с печатями, завуч вернулась к столу с двумя штампами, но тут же сплюнула, ругнувшись: одна из печатей была не та, и степенно пошла обратно к сейфу. Ингрид затрясло, теперь ей было не миновать гнева учительницы геометрии. Даже мысль, что сейчас всё закончится, не сильно утешала. «Успокойся, Ингрид, сказала она себе, за это воздастся». Такая мысль пришла в её голову неизвестным путём, но сомнений в её правдивости не возникало. «В конце концов, тем, кто прошёл лесом страданий, рано или поздно достаётся что-то хорошее», решила Ингрид.
Наконец, Парик таки поставила обе печати, ткнула в грудь Ингрид мятым заявлением и гавкнула:
Катись отсюда.
Ингрид пулей выскочила в коридор дверь за её спиной закрылась с таким грохотом, что задрожали стёкла в рекреации.
И эти люди учат меня быть вежливой! возмущённо произнесла Ингрид, когда смогла перевести дух. Не у кабинета, но всё же слишком громко наверняка эхо школьных коридоров донесло её слова до Аллы Яковлевны. На урок можно было уже не спешить, потому что опоздаешь ты на пять или семь минут разницы никакой нет.
Ингрид дошла до кабинета геометрии и опять застыла перед дверью. Как и следовало, без унизительных объяснений причин опоздания в класс пройти не пускали, а после сразу же вызывали к доске решать задачу. Ничто из случившегося сегодня не возмущало Ингрид, потому что происходило с ней не первый раз. Она уже привыкла. Если твоя мама одиночка, не щедрый спонсор, не имеет существенного влияния, связей дружественных, деловых или родственных или хотя бы смелости и сил защищать своего ребёнка, то школьная жизнь расставляет всё по своим местам. А если начинать противостоять системе в одиночку, то всегда найдётся десятка два людей, которые любезно вытрут об тебя ноги. Ингрид давно усвоила, что единственный принцип выживания не высовываться, терпеть, не нарываться.