На этот раз мы набираем еды в несколько раз больше, чем я принесла бы одна. Мой мозг даже допустил мысль, что нет ничего плохого в том, что падший пошёл со мной.
О чём ты думаешь? заводит на обратном пути разговор Анаэль.
Что мне делать дальше, отвечаю я, перепрыгивая через огромный камень, преграждающий путь.
Например?
Поравнявшись, я бросаю быстрый взгляд на него.
Мы же не можем жить тут всю жизнь и ждать, когда еда в магазинах исчезнет. Нужно что-то придумать.
Думаешь, в лесу будет легче? его уверенный и одновременно удивлённый тон сеет тысячу сомнения в моей душе.
Нет, но там хотя бы не будет людей. Ты слышал этих сумасшедших ночью? Их становится всё больше.
Анаэль ничего не отвечает, а лишь тихо вздыхает, заставляя моё сердце отозваться беспокойством.
Не того ты боишься едва слышно шепчет он и прибавляет шаг.
Я встаю на месте как вкопанная, прищурив глаза.
Ты это к чему?
Анаэль всё также не отвечает, продолжая идти. Мне приходится последовать за ним и в какой раз смириться с молчанием, однако я размышляю над его словами до тех пор, пока мы не упираемся в дверь подвала. Падший без труда открывает её.
Моё сердце останавливается и совершает кульбит. Железная вешалка на входе перевёрнута, по всему полу лежат осколки зеркала. Я медленно оглядываю разрушения. Что тут случилось?
«Аври» внезапно проносится в голове.
Бегом кидаюсь на кухню. Стол перевёрнут и сломан в трёх местах. Тумбочка превратилась в груду досок, будто распиленных или грубо нарубленных.
Аври! кричу я, бросаясь в спальню Анаэля, а затем в нашу с ней комнату.
Кровать сестрёнки сломана, матрас изрезан ножом так, что виден только лишь белый, ватный наполнитель. Игрушки лежат на полу в одной куче, за исключением Бейби Бон, которая валяется у стены в самом дальнем углу. Моя же кровать перевёрнута вверх ногами. Окно под потолком выбито, поэтому в помещении стоит холодный, утренний воздух.
Аври здесь нет. Я утыкаюсь лицом в стену, заглушая слёзы, хлынувшие наружу. Я потеряла самое дорогое, что у меня было. Прислонившись спиной к шкафу, скатываюсь вниз на пол, не чувствуя собственного тела. Внезапно тёплые руки ложатся на мои плечи, осторожно поднимая с колен. Я быстро вздёргиваю голову и вижу обеспокоенное лицо Анаэля.
Мы найдём её. Я помогу тебе, мрачно, но сочувствующе начинает утешать он. У меня есть предположение, кто мог превратить подвал в груду хлама и забрать Аври.
Мой сердце предательски наполняется надеждой. Конечно! Анаэль мог бы помочь мне найти её.
Кто? сквозь рыдания спрашиваю я, пытаясь унять терзающую внутренности бурю.
Янтарные глаза падшего вспыхивают недобрым огнём, но в ту же минуту гаснут.
Его зовут Гадрел.
Кто? вновь повторяю я. Кто это такой?
Анаэль явно жалел, что пришлось заговорить об этом. Его тело напряглось, а губы стали тонкой, длинной линией.
Так зовут одного из падших ангелов. Рождённых падших ангелов.
Я непонимающе смотрю на него, стирая слёзы рукой. Мне эта информация должна была о чём-то сказать?
При чём тут Аври? злость закипает в моей душе.
Пропала моя сестра, а он подозревает каких-то своих падших! Гораздо разумнее подозревать сумасшедших фанатиков апокалипсиса с плакатами, чем какого-то ангела. Им как раз нужны жертвы для своих жестоких ритуалов.
Анаэль тихонько качает головой.
Он, наверно, разозлился, что ты помогла мне той ночью.
Понимание обрушилось на меня.
Тот парень на улице это он? Но ты ведь убил его.
Убил? Нет, Анаэль быстро качает головой. Скорее просто отправил в нокаут на какое-то время.
Этот Гадрел твой враг?
Да, грустно отвечает парень. С каждой секундой его глаза становятся на тон темнее. Он мой злейший враг и, как бы это сказать, сын по совместительству.
Глава 5
Скажите, если бы вы встретили ночью на улице сногсшибательного парня на вид не больше двадцати пяти лет (именно НЕ больше), который истекает кровью от ножевых ранений, то догадались бы, что он бессмертный падший ангел, а тот, кто напал на него его кровный сын? Я как раз не догадалась.
Эту новость сообщил мне Анаэль после того, как мы пришли в подвал дома номер десять и не обнаружили там моей маленькой сестрёнки Аври. С того момента прошёл уже целый день, но я всё ещё не могу принять и обработать полученную информацию. Её отняли у меня из-за того, что я помогла «пернатому» встать на ноги и оправиться после той ужасной ночи. Вот такая расплата за помощь! Сейчас я сижу на кухне, гипнотизируя воду в любимой оранжевой кружке. Со стороны, наверное, неприятное зрелище: неестественное, напряжённые положение тела, на котором странными лохмотьями свисает серая, потрёпанная майка; подогнутые под себя ноги, сложенные в позе «лотоса» на стуле; поникшие плечи; руки, которые трясутся сами по себе; красные, опухшие глаза и нос; влажные щёки, по которым каждый час текли новые потоки слёз; достойным завершением стали сутулая спина и кружка-Мурка.
Ты всё ещё здесь? пробасил он с конца кухни.
Не отрывая взгляда от воды, киваю. Шарканье нарушает тишину, в которой я провела должно быть уже несколько часов или даже весь день не знаю точно. Анаэль лёгким движением берёт стул и ставит его рядом со мной.
Кажется, когда я уходил, то просил тебя выспаться, недовольным, но каким-то милосердным голосом обращается он ко мне. Почему ты не в кровати?
Не хотела.
Слабый тон поражает меня до глубины души. Это не мой голос по крайней мере, я никогда таким не говорила до этого. Тёплая, чужая, на удивление уверенная рука накрывает мою трясущуюся ладонь, и от смены картинки перед глазами, я поднимаю голову и смотрю на Анаэля. А затем неожиданно даже для себя разражаюсь абсолютно неадекватным смехом.
Что? непонимающе встряхивает головой он. Чего ты смеёшься, женщина?
Ты выглядишь начала было я, но внезапно смех срывается на отчаянный короткий взвизг.
Я замираю. Мир резко становится каким-то чужим. Он теряет все свои краски и оттенки, покрываясь мрачной пеленой, наверное, я схожу с ума. Душа рвётся на множество кусочков, а потом отчаянно пытается срастись обратно, будто понимая, что совершает ошибку. Сначала меня окатывает, словно водой, отчаянье, потом его сменяет пугающее равнодушие, а затем все чувства вытесняет неистовая, сильнейшая ярость. Нет, я точно схожу с ума.
Дея, ласковый голос прерывает внутренний спор и грубо отталкивает все эмоции на второй план. Я хотела и могла бы слушать этот звук вечность. Нежное прикосновение сильных пальцев к моему подбородку заставляет зрение вновь сфокусироваться.
Мы всё ещё сидим на кухне. Тёплый и одновременно чужой свет придаёт всем предметам в комнате лёгкий жёлто-оранжевый оттенок. Я сижу на хрупком стуле, рядом со мной, прямо напротив возвышается рельефная фигура падшего ангела. Тень некого испуга омрачат его лицо, но в невероятных глазах можно заметить облегчение?
Нельзя так делать, проговаривают его нежные на вид, идеальные, пухлые губы. Ты должна бороться с этим.
С чем? онемевши бормочу я, с трудом выговаривая столь простые слова.
Анаэль едва слышно усмехается, очевидно веселясь из-за моего незнания. Готова поклясться, если бы я не была в таком ужасном состоянии, граничившим с сумасшествием, то стала бы свидетелем рождения новой остроумно-колкой фразы в свой адрес.
Дея, серьёзный тон явно находится в полной дисгармонии с озорными проблесками. Твоя сестра Земной ангел. Ты жила с ней шесть лет и очевидно, что привязалась. Но видишь ли, когда ангел покидает своего, эм, наземного проводника, то у того начинается своего рода ломка. Люди сходили с ума от утраты своих небесных покровителей. Они пребывали в прострации годами, не замечая ничего вокруг себя. Или же испытывали съедающую изнутри депрессию, а концом в итоге становилось
Стоп, перебиваю его я, чувствуя нарастающий гнев внутри. Моя сестра- это моя сестра. У меня нет никакой ломки. Я страдаю, потому что люблю её! А не потому что у меня лишь какая-то иноземная привязанность, как ты говоришь.