Вот только мне это не поможет, даже если я оббегаю весь Лос-Анджелес, заглядывая во все дворы и районы, с ватманом в руках. Вряд ли их песнопения послужат защитой от истинных демонов из легионов Дьявола. По крайней мере, я в это не верю. Куда реальнее сражаться мечом или ножом, нежели песней, верно?
Так прошла моя ночь, и именно так я встретила рассвет. Вчера вечером Анаэль рассказал мне историю своей жизни, которая больше была похожа на легенду из Библии или Книги Еноха. Удивительно, как Апокалипсис может изменить природу человека. К примеру, возьмём даже меня. В прошлом мире я не была сторонницей всякого рода магии, просто не веря в неё. Сейчас же мой разум абсолютно нормально воспринимает то, чего не могло быть в «той жизни»: ангелов, демонов, ада и рая.
Буквально за час мы с Анаэлем собрали все необходимые вещи в рюкзаки, которые он раздобыл в одном заброшенном спортивном магазине, куда я не смогла заставить себя идти совсем расклеилась. Падший уговорил меня одеться «по-походному»: джинсы, бежевая, свободная футболка с длинным рукавом, моя теперь уже любимая охристо-травяная куртка и полу сапоги на плоском каблуке. Мы позавтракали, хотя в большей степени поел именно он, потому что мне и кусок в горло не лез, а затем покинули подвал без единого сожаления. Поразительно, но когда-то я сильно привязывалась к вещам, теперь же, понимая, что в новом мире нет ничего постоянного, спокойно отпускала их. Вот оно ещё одно внутреннее изменение.
Почему ты не хочешь рассказать мне, куда мы идём? плетясь сзади, спрашиваю я падшего, который обгонял меня примерно на пять шагов.
Потому что людям нельзя много знать, не поворачиваясь и не останавливаясь отвечает он, обходя очередной раскол дороги.
Вот это уже становится интересно.
А тебе не кажется, что ты слишком поздно это вспомнил?
Анаэль вдруг встаёт и непонимающе смотрит на меня.
Ну, в смысле, что ты и так уже слишком много рассказал мне, поспешно объясняю я, желая, чтобы его глаза хоть раз моргнули, а ещё было бы неплохо, если бы их озарил тёплый свет, иначе сейчас, при желании, он мог бы превратить меня в ледышку одним случайным взглядом.
Я тоже об этом думал, разворачиваясь, продолжает путь Анаэль. Можно выдохнуть. Но потом пришёл к выводу, что, во-первых, я уже давно не подчиняюсь правилам Небес, а во-вторых, подобная взбучка пойдёт тебе только на пользу.
Поспешила я с выводами про выдох! Ох, как поспешила
Что? мои ноги сами по себе будто врастают в асфальт и отказываются идти дальше. Наверное, им не позволяет продолжать путь возмущение, устроившее за секунды в душе целый шторм. Какая ещё взбучка? Признавайся пернатый, куда ты ведёшь меня?!
Естественно на убой, вновь поворачиваясь, отшучивается он, растягивая губы в шикарной, белоснежной улыбке. Знаешь, прямо как барашков и коровок.
Похоже, что мои тёмные глаза резко увеличиваются в размерах, судя потому, как растёт его довольство собой.
Думаешь это смешно? слегка угрожающе спрашиваю я, ставя руки на пояс.
Анаэль не счёл нужным ответить мне, а лишь запрокидывает голову и громко смеётся басом на всю улицу. Ну почему ни у одного парня, которого я знала до Апокалипсиса, не было и одной восьмой частички этого чудесного, ласкающего смеха? Почему Бог не мог одарить эту полуптицу не только идеальной внешностью, но и прекрасным характером? Зачем устраивать такую подлость и наделять самое совершенное тело самым едким и язвительным нравом, который только можно было составить из набора человеческих качеств?!
Пойми, наконец отсмеявшись, но сохраняя колкую ухмылку, проговаривает он сквозь зубы, чтобы сдержаться от вновь подступающего хохота. Твой ершистый норов уже не укротить, кроме как силой
Что?! перебив его, вскрикиваю я, чувствуя, как челюсть отвисает до самой земли. Ты наглеешь на глазах. И вообще, птицам слово не давали!
Птицам то может и не давали, а вот «пернатой гвардии» вполне дозволены высказывания.
Добрая ярость накрывает меня с головой. Сначала мне становится противно от того, что я повержена своим же собственными словами, сказанными ему, когда его тело ещё страдало от ножевых ранений и вечно пачкало простыни на кровати. Но вихорь смеха отгоняет все негативные эмоции как можно дальше и кружит в своём спокойном и тёплом танце. Обычно, после перепалки с Анаэлем я чувствовала опустошение или даже злость, но сегодняшний день, видимо, стал исключением, ведь на душе теперь наоборот стало легче. Маленький огонёк вновь вспыхивает в груди, согревая и невольно делая краски вокруг ярче, чем они были на самом деле.
Я резко одёргиваю себя. Нельзя позволять этой манящей теплоте вскружить голову. Я ни в коем случае не должна допустить, чтобы этот огонёк перерос в сильнейшее пламя. Мысленно рассеваю согревающую вуаль, запихивая все чувства в самый отдалённый уголок сознания. Понимая, что своими руками уничтожаю единственную защиту, продолжаю тушить уже разгорающееся пламя в душе до тех пор, пока не убеждаюсь, что на его месте осталась лишь горстка углей. Внезапно я становлюсь как будто обнажённой и уязвимой, как воин, у которого отобрали оружие и не дали даже щита. Тело невольно вздрагивает в попытках сбросить с себя тонкую ткань, сотканную из холодного огорчения и чувства опустошения.
Обеспокоенные янтарные глаза это следующая картинка, которая возникает в сознании. Затем вырисовываются идеальные линии носа и губ, а потом я понимаю, что перед мной стоит Анаэль, и что между нами проходит лишь стена воздуха, толщеной примерно в пятнадцать двадцать сантиметров.
Ты начинаешь меня пугать, шепчет встревоженный голос. Его взгляд изучающе бегает по моему лицу.
Я шевелю онемевшими руками, и обнаруживаю, что его ладони крепко сжимают мои хрупкие плечи, морща охристо-травяную ткань.
Я опять отключилась, да? задаю скорее чисто риторический вопрос.
Но Анаэль отвечает на него быстрым кивком и продолжает взволновано смотреть мне в глаза. Только сейчас я замечаю, что мы стоим уже не посреди дороги, а на тротуаре, в тени огромной многоэтажки. Видимо, он оттащил меня сюда, когда мой разум в очередной раз заволокло туманом.
Почему это происходит со мной? тихо спрашиваю я, нервно ища подсказку в его жестах или поведении.
Но падший ангел остаётся неподвижным.
Я не знаю, честно признаётся он, сопровождая слова приглушённым вздохом. Но предполагаю, что это всё творит ангельская привязанность.
Опять взялся за старое. Эту песню мы все уже слышали.
Ладно, ладно, отталкиваясь от него, сдаваясь, вскидываю руки я. Предположим, что эта твоя привязанность существует. И что с того, Анаэль?
А то, что если бы я был на месте твоей сестры, то делал бы тоже самое.
О чём ты? устало отворачиваю голову я и вновь возвращаю взгляд на парня.
О том, что может твоя сестра и не хочет, чтобы ты её искала?
Что он сказал?
Послушай меня, мои губы начинают слегка потрясываться, но я собираю всё своё самообладание, чтобы не сорваться сейчас. Представь, что ты- маленькая девочка шести лет. Тебя похищает крылатый монстр, который потом ещё и утаскивает в самый настоящий Ад. Разве ты не будешь ждать помощи? Разве не будешь надеяться, что тебя спасут?
Анаэль вновь кивает, соглашаясь с моими словами, однако в глубине его глаз рождается сигнальный блеск, показывающий, что он начинает злиться.
Насколько я могу судить, Аврелия сделала бы всё, только лишь бы не принести тебе хлопот. Я не считаю, что она специально вызывает у тебя помутнение сознания, чтоб ты её не искала и тем самым не попала в беду, однако она может думать об этом, а сила Земного ангела сама доделывает остальное. И кстати, у моего сына нет крыльев, он не крылатый монстр.
Как же это было похоже на неё. Моя сестрёнка всегда послушна, и не причиняла мне ни одного неудобства. Она не бегала по лестницам, не выбегала на улицу без моего разрешения, а тихо и спокойно ждала в своём убежище. Тоска начинает беспощадно рвать сердце при одной только подобной мысли. Настала моя очередь поджать губы и резко, но кротко кивнуть Анаэлю.