Во-первых, обзор здесь весьма отличался от того, что видели странники дети более южных широт. Это немного путало, но все же было терпимо. Гораздо хуже второе Что ясное небо выдавалось далеко не каждую ночь. Часто вьюга застилала весь северный край так, что он буквально захлебывался от снега. За пургой не было видно не то, что неба, а и мира на шаг вокруг себя. В такие периоды идти вперед по незнакомой земле было крайне опасно. Приходилось останавливаться и бессмысленно прожигать время и припасы. Это угнетало
Слава Судьбе, такая погода все же не застаивалась надолго. Когда видимость улучшалась, отряд сразу же выдвигался вперед. Продвигался изнурительно, с надрывом, без передыхов, стараясь не терять бесценного времени. Так что к ночному привалу все мышцы в теле рвало от боли. Выбор был прост: умри в снегах или торопись вперед. Припасы не бесконечны, а охотиться здесь было трудно.
Вечерами Лихолов чувствовал, что спина невыносимо ноет (еще бы, с таким кузовом да с мечом в придачу). Но не только. Колени, икры просто выли воем от целого дня на лыжах. Руки немели, потому что именно они отталкивались палками в пути От боли мутило, хотелось просто рухнуть. И не одному Ариславу Другие странники тоже к вечеру выглядели изнеможёнными. Лучезары держались чуть бодрее других. Все же они имели более легкие тела. Да к тому же, Славагор взял в поход двух солдат родом из самых высокогорных деревень. Там, в краю вертикальных снегов, молодцы с детства гоняли на лыжах. Терпимо себя чувствовали и восточинцы из Северного Леса. Их родина каждый год на зиму укрывалась снегом, поэтому они тоже умели пользоваться лыжами. Хуже всех пришлось именно Лихолову Он вырос в тех краях, где зимой снег ложился на землю тонким пушком и тут же таял. В Раздоле не знали снегоходства Арислав отлично бегал, справлялся с конем, лазил по деревьям Но лыжи
После первого дня в пути Лихолов не мог даже разговаривать от усталости. С приходом сумерек отряд, наконец, сделал остановку. И Странник просто рухнул на снег, пока соратники растягивали шатер. Ратибор и Яговин тут же подняли его.
Стой, если хочешь жить! сочувственно, но строго приказал ему Ратибор. На снегу отдыхать нельзя. Только в тепле.
Лихолова буквально внесли в шатер. Уже расстелили наст. Чья-то дружеская рука вытащила из кузова шерстяной мешок. Странник залез в него шатающимися ногами, улегся и тут же провалился в сон. Но вскоре его разбудили:
Лихолов, поешь! это был Яговин.
Оказалось, что Арислав продремал недолго. Еще даже толком не стемнело. Но хорошо организованный отряд уже успел развести костерок для тепла, подвесить котел, в который навалили снега. Белый пух растаял и превратился в бурлящую воду, в которую покидали сушеного мяса, каких-то злаков и парочку овощей. Получилась питательная согревающая похлебка. То, что нужно в Заполярных условиях.
Лихолов потянулся к своим вещам в поисках тарелки и заметил, что руки его едва слушаются. Трясутся, не гнутся, все роняют. Яговин прервал его, сам нашел посуду, налил еды из котла и протянул вместе с ложкой:
Ешь, только не облейся
И все-таки облился. Не сильно, просто не мог ровно держать ложку. Горячие струйки обожгли подбородок. Но что-то все же попало и в рот. В сказках иногда рассказывают, что с каждым глотком теплой еды возвращаются силы. Может, с кем-то и так, но Лихолов сейчас не чувствовал облегчения от еды. Его тело требовало отдыха. Он через силу влил в себя порцию похлебки, отставил тарелку, прилег и тут же снова уснул.
И опять принялся терзать Странника знакомый сон. Шептала душа в стальной плоти: «Возвращайся скорее, Арислав! Жду я тебя! Маюсь без дела, без боя, пока земля моя стонет!» На что Лихолов теперь не отмахивался, не удивлялся и даже ничего не спрашивал. А только отвечал: «Я приду! Я приду за тобою. Жди меня. Только бы сил хватило на все». А меч отвечал: «Силу у Матушки Судьбы попроси. У нее силы много, ей тебе отсыпать горстку не жалко. Сам попроси, и я за тебя попрошу.»
На второй день далеко продвинуться не удалось. Погода постепенно портилась и к полудню вьюга застелила все вокруг. Мир стал полностью белым на все четыре стороны Продвигаться вперед казалось самоубийством. Отряд вынужден был снова разложить шатер и остановиться. И зазря тратить время и еду на простой И самое гнетущее было даже не в пропитании. А в запасе хвороста. Его припасли с собой, прихватили и какого-то сушеного мха, по особой лучезарской выдержке. С ним издревле пастухи уходили в высокогорья благодаря легкости и тепловым свойствам. Вот этого-то всего было мало, и восполнить казалось нечем.
На третий день облака мелькали, оголяя небо. Ветер бушевал, но идти было возможно. Все снова встали на лыжи. С каждым порывом холодного воздуха странники мысленно благодарили лучезарских мастериц за теплые шубы. Хоть и тяжеловато было носить такую одежду, зато славные овечьи шкуры не пропускали внутрь холода.
Лихолов смотрел по сторонам и изумлялся. Он объездил, казалось, весь свет, но таких пейзажей не встречал еще нигде. Север имел свою, особую, ни что не похожую красоту.
Удивительная природа встретила их сначала фьордами, перед входом в которые дрейфовали странные громадины Это были острова изо льда, плавающие в воде. Не иначе, как творения каких-то древних могучих колдунов. А может, местные ведуны поставили это здесь, как защиту от сил зла? Суша начиналась с утесов и холмов. Приходилось выискивать дорогу между ними, виляя и сворачивая, но не терять направление. По мере погружения вглубь материка путники иногда выходили на огромные равнины: белые и пустынные. Наверное, под слоем снега, эти места тоже не были столь уж плоскими. Скорее всего, там дремали валуны. Но все это основательно укрылось ровной белью, что облегчало переход на лыжах.
Нигде, ни на кручах, ни на ровных землях, Лихолов не приметил ни одного дерева! Казалось, это была волшебная, сказочно-прекрасная, но безжизненная земля, потому что север неприступен и строг. Он не станет открываться каждому пришлому незнакомцу, чтобы понять его, нужно заслужить доверие этой земли, сжиться с ней. Тогда и увидишь, что жизнь тут тоже есть. И в белокрылых птицах, что сливаются со снегом, и в дивных животных, которые роют норы и кутаются в белые шубы, и в слое мха, который могли бы откапать олени для пропитания. И в неиссякаемой мощи дикой неистоптанной земли, которую еще никто не осквернил, не использовал, не продал и не купил. Северная твердь была чиста и прекрасна, как невеста в белой фате.
Третья ночь прошла спокойно. Наутро Лихолов проснулся от сквозняка. Это лучезарский жрец Миринос ходил туда-сюда, наружу и обратно. Арислав огляделся: все остальные еще спали. Только-только светало. Жрец заметил, что Странник проснулся, и поздоровался с ним легким кивком.
Что тебя тревожит? Вместо ответного приветствия произнес Лихолов.
Миринос глубоко вздохнул и сморщил лоб:
Я чувствую, что эта земля тревожится Что-то не так Она гневается
Так, может, на нас? Мы для нее чужаки
Нет Нам она тоже не очень-то рада, но это не то. Когда мы вступили на Заполярские берега, я пропел наши молитвы, поздоровался с землей, зажег лучину в знак служения свету. И почувствовал, что мы приняты. То есть, конечно, все равно с неохотой, мы здесь чужаки Но сейчас все буквально трепещет от ярости. Что-то творится с Заполярьем
От разговоров начали просыпаться остальные. Принцы тоже уже поднялись со сна и услышали последние слова.
Скажи прямо, Миринос, окликнул его Славагор. Что там?
Боюсь, мой принц, смутился ведун, что теперь мы не единственные чужаки на этой земле. Сюда вторгся кто-то еще Все переглянулись. Кто-то, не потрудившийся, как мы, произнести молитв и приветствий И вместе с тем, кто-то, кого эта природа никак не может изгнать Хоть и старается
Тивильчецы? спросил Ратибор.
Больше некому ответил Миринос.
Повисла пауза. Все пытались понять, что для них означает эта новость. Мало им было сложностей с погодой, тяжелой поклажей и прочим Теперь еще добавилась и погоня?
Клэтва! выругался Лихолов. Вспомните. Когда мы поднимались по Мораве, нас преследовали изулу. Они не смели подлетать близко, но постоянно показывались где-то вдалеке.