В ушах Сайаны послушно запел вечерний воздух. Отвесные скалы предгорий в кровавых отблесках предзакатной Кзарры пылали в вышине. Но даже Сайана с её стремительной поступью бывалого следопыта была неспособна пересилить упорство вращения Иторы, обойти её медлительную стремительность. Кзарра с каждым мгновением всё пятилась под горизонт, ещё трёшка времени, и вершины над Сайаной окончательно угаснут, до утра погрузившись в сумерки.
Почему-то именно это мгновение так не хотелось упускать. Сайана замерла на краю утёса, беспечно раскинувшись над пропастью. Но бурая, почти чёрная искра на голубых снегах уже тускнела, почему-то оставив после себя в груди Сайаны глухое чувство потери.
Закат свершился.
Нечто было неизбывно оставлено в уходящем дне, и более не вернётся.
Голубая высокогорная ночь дланью судьбы накрыла Итору.
Сайана окинула взглядом оставшийся позади частокол деревьев-гоэ и решилась.
Гибкая мембрана материального мира со стоном изогнулась, пропуская Сайану, чтобы тут же с грохотом за ней сомкнуться. Стаи перепуганных птиц взмыли в темнеющее небо, а с величественных древ облетели новые листья.
Но Сайана уже покинула Исток. Сотней пеших дневных переходов к северу, по ту сторону перевала темнела приземистая сторожевая башня, вот уже сколько кругов служащая Сайане убежищем. Крепость, молельня, дом. Неведомо кем построенная на высоте в семь тысяч локтей, башня был переделан Сайаной под свои нужды, круг за кругом наполняясь воспоминаниями, памятными артефактами и просто теплом её дыхания.
Удаляясь недра в своих чертогов, Сайана остро чувствовала, как давно она здесь не была.
Пять седмиц в пути для Стража не были чем-то небывалым, напротив, иногда они не возвращались к своему крову по нескольку зим, да и так ли был им, бродягам, необходим тот кров. Но в этот визит Сайане казалось, будто с тех пор минули целые эпохи. Не место изменилось, изменилась она.
Будь то поселившаяся в ней ноющая тревога, или страшные видения её снов, или образ ставших прозрачными пурпурных крон, Сайана вчерашняя холодная, усталая, застывшая в далёких воспоминаниях куда-то исчезла, а на её месте поселилась совсем иная Сайана.
Полная тревоги, трепещущая натянутой тетивой.
Но по-прежнему не ведающая, что творится. И это следовало срочно исправить.
То, что она искала, хранилось в самом глубоком каземате основания северного пилона, как будто Сайана сама от себя невольно пыталась до поры сокрыть этот предмет, опасаясь, что однажды он ей всё-таки понадобится.
Симпатическая магия. Держись подальше от знаков грядущей беды, и она надолго пребудет чем-то чужим и посторонним. Запри непрошеного гонца в сырую темницу, и самая́ принесённая им весть тем сокроется с глаз. Не оглядывайся на источник угрозы и угроза станется для тебя чем-то абстрактным.
Сайана вздохнула, прилагая горячечную ладонь к железу кованной двери. Эта дверь здесь была изначально, доставлять в такие дали подобную неподъёмность Сайане в голову бы не пришло, тем более ради одной-единственной невеликой вещицы, от которой и толку-то для посторонних никакого. Это не грозный артефакт Древних, исполненный изначальной силы Первого рассвета, и не очередной осколок кровавых душ Богов Средины, что давали силу перепуганным Игрокам. Да даже будь это само Зерно, какое пуще иных своих сокровищ берегут Семьи, Сайана не стала бы ради него водружать сюда эдакую воротину, которую и сдвинуть-то было не самой простой задачей. Но дверь ей досталась в наследство от забросивших эти скалы племён, что жили здесь ещё в свете юноликой Энол, даром что за сотни кругов металл не пострадал ни от ржавчины, ни от естественной пластичности горных массивов, так что почему бы не использовать камеру позади двери в качестве сокровенного хранилища. Всего-то и надо, что произнести над немудрящим замочным механизмом пару сохранных слов на старом наречии рода Триод и больше здесь никогда не появляться.
Сайана проследила взглядом тонкий слой пыли на каменном полу, в котором цепочкой отпечатались её следы.
Здесь за пять кругов не ступил ни единый чужак.
Хоть бы и ей самой здесь не появляться.
Но нет, назад пути не было.
Не с мерзким скрежетом, но с утробным рокотом, переходящим в нутряной сон, дверь отворилась. Будто бы открывая путь в царство мёртвых.
Сайана сделала выворачивающее движение кистью, порождая в ладони язычок голубого пламени. Камера пустовала. Если не знать, что ты здесь ищешь.
Аккуратно прикрыв за собой тяжкую створку, Сайана смежила веки и задержала дыхание.
Только колотящиеся в груди сердца помогали Сайане отсчитывать время. Ну же.
Едва заметная рябь пошла по затхлому, мертвенному воздуху. Как бы не веря своему счастью, тончайшая кисея вуали настороженно коснулась лица Сайаны.
Она знала, что будет дальше. Вспыхнет свет, загромыхает канонада, с воплем понесётся в атаку конница, придут в движение рычаги осадных орудий, взметнутся тысячи огненных стрел.
Так выглядит история Иторы после Пришествия, так живут люди, что явились последними. Так выглядят все предзнаменования этой эпохи. Кровавые, жестокие сечи.
Скучное, однообразное зрелище. Оно не касалось дел Устья с момента Раскола, и Сайане не пришло в голову, отправляясь в погоню за Ксандом, воспользоваться вуалью, дабы узреть грядущее. Если бы она тогда не упустила случай. Может, и Лиерран остался бы с ней. Хотя, она твёрдо ведала, это так не работает.
Тем не менее, поселившись здесь, Сайана мин Триод обещала себе, что в следующий раз не станет мешкать. И вот, пришло время новых криков и новых смертей. Ты не просто видишь это, ты впитываешь каждую толику этой прижизненной боли и этой предсмертной ярости.
Именно это снедало Сайану, стоило ей бросить единый взгляд в вуаль. Именно потому проклятый артефакт был спрятан так глубоко.
Теперь она готова. Ей уже поздно бояться.
Сайана выдохнула и распахнула глаза.
Но огни не зажглись. И крики не разразились.
Сплошная чернота, неотличимая от казематного мрака.
Лишь из последних сил вглядевшись, Сайана различила в этой жирной, густой мгле тление пролетавших мимо неё искр.
Перед ней, насколько хватало глаз, простиралось гигантское пепелище. С небес валилась плотными хлопьями сажа, полностью скрывая не только звёзды, но и самую Кзарру. Где-то крошечными островками догорали самые величественные из древ, в остальном же лик Иторы был на сотни локтей лежал слоем углей, прикрытых сплошным слоем жирного лежалого пепла.
Некому было кричать, некому было исходить яростью, страдать, умирать и молить о пощаде. Итора была черна, нема и безжизненна.
С коротким всхлипом Сайана повалилась на каменный пол каземата.
Его промозглая тьма теперь смотрелась теплотой домашнего очага в пучине долгого ненастья.
Только ненастье ещё не закончилось. Оно даже не начиналось.
С хрустом выламываемых от чрезмерного усилия суставов Сайана метнулась наверх, лишь грохнула запираемая темница, вновь отрезая вуаль от внешнего мира.
Сайана не пыталась осмыслить своё видение. Она неслась по узким винтовым лестницам, наверх, наверх, увидеть, убедиться, что по-прежнему горят в небе звёзды, темнеет поперёк созвездий лохматая пелена Перемычки и всё так же прочерчивает небесный меридиан призрачная нить Обруча.
Небеса были на месте.
Не сыпался сверху жирный пепел. Не горела земля.
Но и видение никак не отпускало. Ни разу вуаль не ошибалась, и то, что она показывала, было никаким не смутным аллегорическим символом, загадочным предвестником неведомых бед. То, что Сайана видела под вуалью, всегда оказывалось в итоге прямым слепком реальности, воспоминанием об истинном будущем Иторы.
Неизбежным в своей материальности. Скорее близким, нежели далёким.
Итора будет сожжена дотла. Быть может, уже завтра, уже этой ночью.
Не потому ли умирают древа?
Не те ли огненные болиды тому причиной?
Не та ли призрачная аврора тому знамением?
У Сайаны не было ответов на свои вопросы. Но таковые могут сыскаться у других.
Её ладонь скользнула под защитную пластину чёрного, как ночь, нагрудника. Стражи всегда готовы прийти собрату на помощь. Настала пора собирать немногих оставшихся в строю, быть может, откликнется и ещё кто-то из тех, кто за последние пять кругов покинул долину Нэир Лйет-та-Осин.