Ты должна спасти себя. Беги, Розелин, беги быстрее.
Я протиснулась сквозь эту толпу околдованных людей, и бросилась прочь, никто не пытался задержать меня. Потом я услышала крики этой толпы, вопящей:
Ведьма, ведьма.
Они заговорили все разом, их ступор закончился, я побежала ещё быстрее и шептала как молитву последние бабушкины слова я должна спасти себя, крики толпы подстегивали меня, мне чудилась, что толпа вот-вот настигнет и меня и бросит, как и бабушку, в костёр. Убежала я в лес, спряталась в нашей с Ивом пещере. Через несколько часов он нашёл меня там. Ив принес мне еды, пока я ела, рассказал, что творится в городе. Меня везде искали, в нашем доме всё перевернули вверх дном, там остались стражники ждать моего возвращения. Ив скоро ушел, пообещав прийти завтра. Я осталась одна.
Первый шок прошёл, я стала думать, что мне делать. Было холодно, я не знала, как проведу ночь, у меня даже не было огня, впрочем, костёр разводить было опасно, хотя без него я могла просто-напросто замёрзнуть здесь. Днём уже пролетал снег, я только сейчас заметила, что вся моя одежда была волглой. Почему я не попросила Ива принести огня? Я бы разожгла костёр в пещере, тогда огня не было бы видно, а дым от костра не такой уж заметный, меня ведь не будут искать ночью. С каждой минутой я замерзала всё сильнее и сильнее. Мне пришла в голову мысль, что Ив успел уйти не так далеко и, возможно, мне удастся догнать его. Я побежала за ним следом, кричать не стала, решила что окликну, когда его увижу. Шёл дождь со снегом, темно, хоть глаз выколи, я запиналась и падала несколько раз, но поднималась и бежала снова. Может, я ошиблась, решив, что смогу догнать Ива? Вдруг я остановилась, как вкопанная и замерла. Мне почудилось, или действительно я что-то слышала? Несколько минут я стояла, не шевелясь, потом не выдержала и тихонько позвала Ива. В ответ что-то раздалось не то стон, не то вздох, а затем явственно услышала:
Розелин, Розелин.
Это не был голос Ива, хоть моё имя и прозвучало еле слышным голосом, я могла поклясться, что говорил другой человек. Я по-прежнему стояла на том же месте, и тут прямо предо мной возник Ив. Я вздрогнула, шагов его я не услышала.
Розелин, зачем ты ушла из пещеры?
Ив, как хорошо, что я тебя догнала, обрадовалась я, не задумываясь ни над тоном, ни над словами, сказанными Ивом, я замёрзла, принеси мне огня, я разожгу костёр в пещере, а утром рано я уйду куда-нибудь.
Ив стоял передо мной и молчал. И тут я услышала за своей спиной дыхание и тут же чья-то рука зажала мне рот, затем меня подхватили чьи-то руки и понесли. Сопротивляться оказалось бессмысленно, у незнакомца были стальные руки, словно тисками они обхватили меня, не давая пошевелиться. На опушке леса, у дорожной кареты, стоящей здесь, незнакомец поставил меня на землю, и, продолжая крепко держать меня за руку, открыл дверцу кареты и впихнул меня вовнутрь. Он залез следом, Ив сел последним после этого карета тронулась.
Куда мы едем? задала я вопрос осипшим голосом, ответ я не ожидала услышать, но он прозвучал.
К тебе домой, так ответил незнакомец, заговорил он снова, когда карета остановилась. Обращаясь к Иву он сказал:
Идём, поможешь мне.
Они вышли, оставив меня одну. Подождав немного, я попыталась открыть дверцу, я хотела убежать, но она оказалась заперта. Я не могу сказать, сколько времени я просидела в карете одна, не заметив как, я уснула. В карете было тепло, мое сиденье было устлано мехами и я, наконец-то, согрелась, когда дверца кареты открылась, я, вздрогнув, проснулась. В проёме открытой двери стоял прежний незнакомец, он поставил к моим ногам сундучок, Ив стоял за ним, обернувшись, незнакомец взял у Ива из рук куль и положил сверху на сундучок, затем он влез в карету. Ив встал у открытой дверцы кареты и негромко произнёс:
Прощай, Розелин.
Прощай, Ив, ответила я, не задумываясь, машинально, точно, так как мы здороваемся в ответ.
Мой похититель протянул Иву мешочек и предупредил:
Ты помог мне, я благодарен, не беспокойся о Розелин, мальчик. А деньги трать осторожно, слишком большая сумма, потраченная тобой, будет выглядеть подозрительно. Прощай. Поехали, велел незнакомец кучеру, после закрыл дверцу кареты, и мы тронулись.
Неужели Ив предал меня, подумала я. Кровь бросилась мне в голову, Ив, тот самый Ив, что всё время, пока я жила одна помогал мне? Нет, я не могла поверить этому, и постаралась забыть то, что услышала от незнакомца, может он нарочно это сказал, может, в действительности, он запугал Ива. В карете была кромешная темнота, я совершенно не видела незнакомца, до меня доносилось его частое дыхание, сундучок видно был тяжёл. Из любопытства я попыталась подвинуть один ногой, но он не сдвинулся ни на йоту.
Меня зовут Александр, представился незнакомец, услышав мои шорохи, вероятно, он хотел услышать мой ответ, но я не собиралась поддерживать с ним беседу, последовала пауза, он продолжил, я везу тебя к себе домой, не буду ничего объяснять тебе сейчас, поговорим завтра, а теперь устраивайся поудобнее и постарайся уснуть.
Розелин. Часть вторая
Меня разбудил лёгкий ветерок, ворвавшийся в открытое окно кареты, я открыла глаза и увидела, как плывут по небу облака. Я всё ещё ехала в карете вместе с незнакомцем, выглянув наружу, я увидела, что мы проезжали через поле, вдали виднелся лес.
Мы ещё не скоро приедем, услышала я голос Александра, вот, возьми, поешь.
Александр протянул мне корзинку, в ней я нашла холодное мясо, кусок сыра, хлеб и яблоко. Пока я ела, он не произнёс ни слова, я чувствовала себя немного неловко под его взглядом, но очень хотелось есть и пить.
Мне нужна вода, я сказала это, когда у меня ком встал в горле.
Он удивлённо спросил:
Зачем?
Я пояснила:
Я хочу пить.
Воды нет, есть вино, он словно извинялся передо мной.
Я выпила чуть-чуть вина. С трапезой было покончено, я откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно, светило солнышко, погода была просто восхитительной, пожалуй, это являлось единственным приятным моментом. От долгого сидения у меня затекло всё тело, чуть ли не ежеминутно я принуждена была менять положение тела, чтобы как-то восстановить нарушенное кровообращение. Попросить сделать остановку, чтобы иметь возможность пройтись и хоть немного размяться, я не смела. Александр спросил сам:
Устала? Доедем до леса и сделаем остановку.
До опушки леса было уже рукой подать, с нетерпением я следила, как мы приближаемся, мне казалось, что чересчур медленно, наконец, достигнув опушки, ход кареты замедлился, и она остановилась, Александр вышел первым и помог выйти мне. Он разрешил мне прогуляться, только велел не отходить далеко.
Так, чтобы я мог тебя видеть, пояснил он.
Кучер накормил лошадей, и мы двинулись дальше. Прогулка благотворно подействовала на физическое состояние моего организма, но испытываемые мною неудобства от затёкшего тела имели и положительную сторону, они не давали мне возможности думать, то есть я думала только о том, как хорошо было бы сделать остановку, теперь же отчаяние и страх вновь начали овладевать мною. Я по-прежнему не имела ни малейшего представления, что за человек находился сейчас рядом со мной, и что ему от меня надо.
Мы всё ехали и ехали по лесной дороге, я смотрела в окно, но видела не раскидистые кроны дубов, а вчерашняя казнь в мельчайших подробностях представала перед моим взором вновь и вновь. Из-за безумного навета лекаря, услугами которого бесцеремонно пренебрегли, я лишилась последнего родного мне человека, оставшись совсем одной на всём белом свете. Мой дар давал знать о себе, эта уверенность, что в моём несчастье виновен человек, что был вчера рядом с мужем последней спасённой бабушкой женщины, этот лекарь в чёрном, вчера его взгляд был слишком возбуждённым. Это он сочинил донос на мою бабушку и послал его инквизитору. Наши взгляды вчера пересеклись лишь на одно мгновение, но его оказалось достаточно, дабы мне представилась возможность войти в его мозг, в его память, я не знала, как у меня это получилась. Но я увидела бабушку, этого лекаря и мужа несчастной женщины. Между собой спорили лекарь и бабушка, каждый настаивал на своём, это был тот самый раз, когда бабушка пришла в первый раз. Лекарь настаивал на родах, бабушка была против, говоря, что сейчас при родах погибнут оба, и мать и ребёнок. Бабушка сказала, что у неё есть средство прекратить схватки и подождать хотя бы месяц. Лекарь продолжал настаивать на своём, говоря, что на всё воля божья и не их дело вмешиваться в дела божьи. Муж женщины не хотел потерять молодую жену и склонился к бабушкиному мнению, он вверил свою жену её заботам. Лекарь остался не у дел, он лишился богатого клиента и отчасти своей репутации, и затаил злобу, а когда бабушка сумела спасти и женщину и ребенка, он понял, что здесь не обошлось без колдовства. В сущности, он был прав, ведь он знал, что кто-то из них двоих должен умереть, или они должны были умереть вместе при родах. Всю свою силу бабушка отдала, чтобы спасти жизнь доверившейся ей женщины и её ребенка, о себе же она забыла. Моя бабушка была победительницей по своей природе, она не признавала поражений. Она твердо верила, что данная ей сила, её вера в эту силу, может излечить любую хворь её пациента.