«Да что же это такое со мной?!»
Александра, доченька, пора вставать.
Саша открыла глаза.
Что, уже пора?!
Да, моя хорошая, чем меньше людей нас увидят, тем лучше.
Они быстро оделись и поспешили покинуть гостиницу. На рыночной площади Нэйра прикупила лепешек, засунув их в мешок, и вместе с дочкой оставила позади небольшой городок.
Выйдя за ворота, они увидели вдали поросшую мелкой и скудной травой холмистую равнину. И чем дальше она простиралась, тем выше становились холмы. А что там, за этими холмами, рассмотреть было невозможно из-за мерцающей серой дымки на горизонте.
Только после полудня они достигли первых небольших возвышенностей. Никто не знал, как далеко простирается эта долина, смельчаков пересечь ее пока не находилось. Сувар всю дорогу болтал без остановки, и многое поведал про это место. Говорил, что ночами духи убитых Красных драконов собираются вместе и мстят каждому, кто отважится ступить на их земли.
Нэйра покрутилась по сторонам, теперь даже если они захотят повернуть назад, то уже не смогут найти обратную дорогу. Всюду, куда ни глянь взгляд, раскинулось бесконечное море холмов. Сувар говорил, что за этими холмами начинаются горы, в которых стояли дворцы Красных драконов, и многие смельчаки уходили туда с надеждой их найти.
Но Нэйру не интересовали Красные драконы, она знала, что они все вымерли, но вот гор почему-то не было видно. Нэйра поспешила отогнать панику, только сейчас она с досадой поняла, что совершенно ничего не знает о Редгаре.
Взойдя на очередной высокий холм, остановилась и посмотрела по сторонам, с тревогой вглядываясь в одинаковый пейзаж. Яркая вспышка слева за холмом заставила сердце пуститься в пляс. И, схватив дочь за руку, Нэйра помчалась с холма, надеясь, что ее не заметили. Крики и разъяренный голос наследного принца Нэйра узнала сразу. Слезы заволокли глаза, сердце готово было разорваться от страха и отчаяния. Одна мысль рвала душу на части: «Догнали».
***
Сказать, что принц Таувер был зол значит, ничего не сказать, его душила ярость. Перед лицом все время стояла пустая комната, в которой он запер Нэйру. Его руки затряслись от бешенства, когда, сняв защитное заклинание и войдя в комнату, он никого не увидел. Все дни, пока он был на охоте, принц жил лишь предвкушением слез. Он представлял себе, как жаба, валяясь по полу, цепляется за его ноги, вымаливая о милости. Сердце обжигало сладостным огнем, когда он воссоздавал картину, как хватает тварь за волосы и бьет до тех пор, пока она не замолкает. Все эти дни злость копилась внутри, она распирала, заполняя каждую частичку его разума.
Первым избитым оказался слуга, который приносил в комнату еду. С трудом Корнеру удалось оттащить невиновного. Бешенство застилало принцу глаза, он размахнулся, чтобы ударить Корнера, но хозяин замка стальной хаткой вцепился в его руку. Карие глаза смотрели холодом, с губ готово было сорваться заклинание, но графу удалось совладать с собой.
Ты избил ни в чем не повинного человека. Корнер намеренно опустил предлог «моего», до отъезда принца приходилось взвешивать каждое оброненное слово. Или королевская печать настолько слаба, что ее смог открыть человек, не обладающей магией?
Граф знал, чем задеть принца, он пустил в ход самую излюбленную месть. Почему месть? Потому что магический потенциал у принца был небольшой, и он везде старался наложить королевское заклинание, снять которое под силу было только тому, кто его навел, или членам королевской крови.
Разум Таувера постепенно стал проясняться, он оглянулся на дверь, вырвал руку из захвата и вернулся в комнату. Принц не шевелился некоторое время, пытаясь уловить отголоски чужой магии, но ничего не почувствовал. Повернувшись к хозяину замка, несколько минут стоял в раздумье, верхняя губа чуть дернулась от бушующих чувств.
Ты хочешь сказать, что в твоем замке живет потомок королевских кровей?!
Корнер смотрел на бывшего друга, понимая, что того распирает ненависть. И едва смог унять бушевавшее негодование.