Сон был вещим, да и сон ли это был, он не стал задаваться вопросом. Девушка лежала вся раскрасневшаяся, ее голова металась по подушке, лицо раз за разом искажалось от болезненной ломоты тела. Черные волосы лежали в беспорядке, лоб был полностью покрыт капельками пота от жара. На ее руках, шее и подбородке то и дело выступали голубые маленькие чешуйки, на миг замирали и медленно, с неохотой исчезали под кожей.
Девушка, пытаясь бороться с болезнью, старалась принять свою истинную ипостась, но, наверное, из-за большой температуры и слабости, ей это не удавалось, и она еще больше теряла силы. Ясиния была в беспамятстве и могла в любой момент умереть из-за большой потери жизненного потенциала.
Дракон подошел к кровати, раскинув пальцы над девушкой, зашептал заклинания. С его рук полилась золотая энергия, присущая только драконам королевских кровей. Она бережно окутала тело девушки, создавая плотный золотой исцеляющий кокон. Принц наблюдал, как ее тяжелое дыхание постепенно выравнивается, как ее лицо медленно расслабляется, отступает болезненный спазм, уступая место умиротворению.
Сакран еще постоял некоторое время, развернувшись, вышел. Душа рвалась на части от тоски и расставания, ему хотелось рушить этот мир, бросаться на горы от отчаянья, раз за разом врываться в твердый камень своим телом до тех пор, пока не наступит покой. Старший наследный принц отдал бы все, лишь бы истинный дух признал Ясинию его истинной парой, но дух молчал, оставив принца наедине с его душевными терзаниями.
Желание быстрей покинуть замок мутило разум. Но покидать дом, который принял так радушно это было бы неприлично.
Принц прошел в гостиную и встретился с взволнованным и удивленным взглядом хозяина дома.
Так рано?
Да. Дела. Спасибо за гостеприимство. Рад был познакомиться с вами и вашей дочерью ближе. Не хотелось покидать ваш дом с плохими новостями, но, к большому сожалению, ваша дочь немного простыла.
Ревель вскинул голову, в глазах его скользнули боль и растерянность, он быстрым шагом направился к выходу.
Простите за вмешательство, я окутал ее золотым коконом.
Граф замер и поднял на принца полный недоумения и удивления взгляд.
Я не прикасался к вашей дочери, не беспокойтесь, и не советую воздействовать на нее сейчас магией, это ей не поможет. Кокон сам исчезнет, когда полностью восстановит ее. Передайте Ясинии, задумался принц, а хотя ничего не передавайте, лучше оставить все как есть.
***
Старший наследный принц вышел из дома и остановился на крыльце, окинул взглядом горы. Посмотрел на ползущий с них холодный липкий туман, который стлался серым тяжелым покрывалом над поверхностью озера. Ему казалось, что его душа сейчас тоже подобна этому мокрому и тягучему туману. Он рванул ввысь, на ходу совершив оборотничество, рывком вошел в серое марево, разбивая взмахом своих больших черных крыльев холодную липкую взвесь.
Дракон бил, рвал в клочья тонкую нить связи с единственной и самой дорогой на свете. И как бы в упрек за поспешное бегство у него перед глазами стояло ее лицо, на котором замерла печаль, а черный зрачок на желтой радужке глаз поблескивал тоской. Одинокая слеза, скатившаяся по ее щеке, совсем опьянила разум старшего принца. Издав крик, раздирающий тоской и мукой, прокатившийся эхом по горам, дракон взмыл в небо. Летя подальше от манящего тела Ясинии, подальше от жгучего желания сорвать все запреты. Схватить, унести в уединенное место и сорвать цветок невинности хозяйки замка.
Вот чтобы не наделать этих глупостей, принц рвал облака своими крыльями, подставлял разгоряченное тело потокам прохладного воздуха, но ничего не помогало остудить желания.
Лишь через четверо суток полета, когда тоска по девушке совсем замутила разум, когда разлука стала совсем невыносима, Черный дракон рванул ввысь и, сложив крылья, полетел вниз. Его могучее тело разрывало сплошные плотные потоки воздуха, разбрасывало по небу мягкие белые облака, оставляя после себя голубой небосвод, покрытый белыми хлопьями пуха.
Его внутренняя сущность вынырнула из мрачных оков тоски и, тихонько дотронувшись до разума принца, вымолвила: «А может, ты ее не вылечил?»
Сознание окатило жаркой волной страха, Черный дракон расправил крылья и завис в нескольких метрах от земли. Медленно опустившись, коснулся лапами зеленой травы, спрятав голову под черным могучим крылом, и провалился в сон. Сон был глубоким и тяжелым, таким же, как и сознание принца. Он, слившись с серыми холодными камнями горы, наблюдал, как на той стороне озера на берегу сидела Ясиния. Положив голову на колени, она смотрела на игру небольших волн, ударяющихся о берег. Печальный взгляд ее глаз цвета сумрачного неба излучал тоску, в них погас лучистый свет. Старший принц увидел, как ее плечи поднялись от тяжелого вздоха и долго не спешили опускаться.
Ясиния!
Девушка, не отреагировав на окрик отца, молча смотрела пустыми глазами на волны.
Граф спешил к своей дочери, его взгляд скользил по ее опущенным плечам, а сердце обливалось кровавой болью. Когда дочь проснулась после болезни, он сразу понял, что его крошка стала другой. Ее глаза лучились светом счастья и любви всего лишь несколько мгновений. И вмиг потухли, когда она узнала, что гость уехал, не попрощавшись с ней.
Она все так же радовала отца приготовлением новых блюд, в доме царили порядок и чистота. Ясиния отвечала на любой заданный вопрос, но когда смеялась ее взгляд кричал от боли, а из глаз лились невидимые слезы. Граф отворачивался, чтобы быстрей прогнать навернувшиеся слезы и проглотить липкий комок, застрявший в горле.
Увидев из окна, как дочь ушла к озеру, он набрал на поднос фруктов и поспешил к ней. Окрикнув ее и не увидев никакой реакции, хотел зашвырнуть подальше поднос и оглушить долину отчаянным ревом. Чтобы горы обрушились камнепадом, чтобы земля вздыбилась, чтобы перевернулся весь этот мир и вернул назад тот день, когда в их дом вошел старший наследный принц. Чтобы встретить его у порога и прогнать прочь, позабыв все приличия на свете. Он бы сделал это, только бы его дорогая дочурка вновь стала прежней.
Ревель подсел к дочери, поставив рядом с ней поднос, стал смотреть, как легкий ветерок играется с гладью озера.
Дочка, так нельзя, тяжело сглотнул он, Ясиния ты должна хоть немного поесть. Нельзя заживо ложиться на погребальный костер, ты должна жить.
Ясиния посмотрела на него.
Зачем, отец? по ее щекам побежали соленые ручьи. Ради чего? еле слышно прошептала она.
Не в силах видеть страдания дочери, граф прижал ее себе, и плечи Ясинии затряслись в рыданиях. Отец сжимал тело дочери все сильнее, стараясь забрать себе все ее печали и душевные терзания, забрать крик души, полный отчаянья и тоски.
Ясиния вырвалась из его объятий.
Посмотри на меня, отец! Посмотри, какая я некрасивая! Разве может в меня кто-то влюбиться! А еще это увечье! Девушка показала из-под платья свою короткую ногу. Кто! Скажи, отец! Кто в здравом уме захочет взять в жены уродину и калеку!
Тонкие волосинки высвободились из тугой косы, они развевались на ветру, то и дело цеплялись за пушистые мокрые ресницы и щеки, припухшие губы приковывали к себе взгляд принца.
Кричащим взором синих глаз из-под опухших красных век девушка будто искала ответ у отца, но граф молчал. Что он мог сказать своей дочери, ведь для него она самая красивая и необыкновенная. Сказать, что к ней сватается граф? Да только сердцу не прикажешь. Сказать, что дочь заинтересовала венценосного это было бы большой глупостью. Подумав, он промолвил:
Если ты так расстроилась из-за Сакрана, то могу тебе с твердой уверенностью сказать, что он даже не заметил твоей хромоты, пока я не сказал.
Ясиния в попытке еще что-то сказать замолкла на полуслове, хлопая своими длинными и пушистыми мокрыми ресницами.
Как это не заметил?!
Ревель поднялся, отряхнул прилипший к брюкам песок, пожал плечами.
Вот так! Сам удивляюсь!
Решив, что дочери нужно переосмыслить услышанное, дракон пошел в дом. Конечно, может, он зря все это сказал, дал ей надежду, но лучше так, чем рычать в незнании, что она задумала, да и, смотри, аппетит появится.