И не скажу. Но, поверь, про себя повторю его ещё не раз.
Она ущипнула его за плечо:
Болтун!
Рейдер сделал приглашающий жест, так как до входа в «Две хризантемы» оставалась всего несколько шагов.
Охрана в дверях привычно дёрнулась навстречу, но, узнав Су Мин, мордовороты расплылись в улыбках:
Приветствую, мисс Су Мин!обрадовался старшийздоровенный детина с длинными, собранными в хвост патлами.Мне издали даже показалось, будто ты Керро под руку выгуливаешь.
Пусть его Алиса выгуливает,усмехнулась в ответ кореянка,как раз к нам занесло.
За спутника отвечаешь?кивнул тем временем охранник на Винса.
Разумеется,девушка даже слегка удивилась.
Замечательно,мужик отошел в сторону, освобождая вход.Но, пока ты не сказала, отвечаю я. Правила.
Конечно,кивнула гостья.
Она, видимо, хотела добавить еще что-то, но передумала, повернулась к Винсу, одарила его ослепительной улыбкой и потянула внутрь:
Идём.
Вот так, запросто и не разоружаясь.
Удивительно, но с наступлением вечера бар изменился до неузнаваемости. Если днём это было приличное безопасное место, где можно поесть, выпить и поговорить о делах, то сейчас Сейчас произошла глобальная смена декораций. Столикиднем ярко освещенныетеперь оказались в тени, лиц посетителей было не разглядеть, что на столешницах, понимали только сидящие. Проходы освещены скупо.
Зато стойка сцена в лучах рампы. Яркий свет, чёткий, жесткий. Прямо-таки приглашениепокажись миру! Не стрёмно? Так покажись!
А в придачу неритмичные вспышки в ультрафиолете и инфракрасном. Незаметные глазу, но сводящие с ума приборы ночного видения. Зато музыка лилась мягкая, не раздражающая, не вздергивающая. Тихо так, будто шепчет на ухо: здесь спокойно, расслабьсянаберись сил пригодятся.
Тут билось размеренно и гулко самое сердце сектора.
Бармен за стойкой увидел Су Мин и, не задавая вопросов, начал мешать коктейль. И только поставив перед девушкой бокал, обратился к её спутнику. Тот попросил пива.
Пока Су Мин тянула через трубочку свою слабенькую и сладенькую бурду, подошёл официант и замер рядом, чтобы проводить за столик.
Винс, сохраняя каменную морду, про себя всё-таки усмехнулся. Игры. Старые добрые игры. Демонстрация. Только теперь уже для него. Что ж, приятно
В этот миг кореянка вдруг дёрнулась. Еле-еле, однако рейдер насторожилсяне просто же так она согласилась именно на «Хризантемы», чего б ей тут напрягаться?
С гайдзинами, значит, мы не встречаемся?!квадратный негр с толстой шеей, обритой башкой и выразительной эспаньолкой на морде вырос в пятачке света, играя мускулами под просторной футболкой.А этот типа, мля, узкоглазый?! Типа свой?!
Колоритный мужик! В зимних спортивных штанах, толстых кроссовках, с золотым перстнем на мизинце. Винсент готов был спорить, что на шее под футболкой у чернорожего болталась и золотая цепь, толщиной с палец. А вот думать он явно не думает. Приписать кореянке японское слово намекнуть, что она японка. Или ему все азиаты на одно лицо? В любом случае, за куда меньшее убивают на месте.
Тем временем из-за спины крутого «спортсмена» неслышно вышел Ушлый, уже надевший шляпу. По пятам за бонзой проследовали двое его охранников. Место встречи, значит? Хе-хе
Пока Винс с интересом разглядывал нового представителя сектора, тот многозначительно подвигал тяжелой челюстью и ткнул пальцем в рейдера:
Эт, типа, не гайдзин?
Су Мин к удивлению Винса в ответ лишь расслабленно улыбнулась и развела руками:
Бивень, твой отец был бакланом. Твой дед был бакланом,девушка облокотилась о стойку.И твой сын тоже будет бакланом. А кто все твои женщины, я лучше промолчу.
Правая ладонь кореянки развернулась к бугаю, и тот вдруг, коротко дёрнувшись, упал.
Впрочем, о чём говорить с бакланом?девушка посмотрела на официанта.Веди. Мне надоело тут стоять.
Уже подходя к столику, Винс сказал:
Беспроводной тазерне самая надёжная вещь.
Его спутница пожала плечами:
Кого любит мир, тому и соломинканадёжный мост,в полутьме улыбка девушки была не видна, но угадывалась в голосе.
* * *
У Айи опять болела голова. Не остро, до рези в глазах и тошноты, а нудно, монотонно. Боль расходилась волнами, как круги по воде. Разбуженная внезапной пробежкой и грохотом выстрелов, она родилась, словно далекое эхо. Только, в отличие от эха, не удалялась, а наоборот, неспешно приближалась, усиливалась.
У кроликов было тепло, но слишком людно. Общий зал у них, видимо, редко пустовал. А ещё на скамье возле стены девушке отчего-то именно сейчас было неудобно. Собственная одежда, впервые за последние дни сидящая по размеру, начала раздражать и мешать. Хотелось сдернуть с себя всё, вплоть до белья. Казалось, каждый шов впивается в тело. И голоса раздражали, и запахи. Даже нет, не раздражали. Бесили.
Однако народу припёрло трепаться. Керро, Алиса и Роджер свалили в одну из комнат, видимо, обсуждать грядущий рейд. Потом к ним присоединился Мать Тереза. Сидящие возле окна Эсмеральда, Питер Пэн и Тарзан резались в карты и о чем-то спорили. Карты шуршали и звонко шлёпали рубашками об стол. Эсмеральда притоптывала тяжёлым ботинком. Питер Пэн громко и заливисто смеялся Чуть в стороне Покахонтас равнодушно разбирала свою снайперку. И все эти звуки Айю тоже неимоверно раздражали.
А ещё начала чесаться голова. Невыносимо! Откуда-то изнутри. И запястья. Девушка скребла их, пока не поняла, что вот-вот раздерёт до крови. Даже сидеть не было никаких сил!
Она поднялась, прошлась по комнате. По счастью, никто не обратил на эти передвижения внимания. Зашёл Железный Дровосек. Приставил к стене штурмовую винтовку, порылся в лежащем на скамье шмотнике, достал из него что-то съедобное и бутылку воды. Сел на лавку, зашуршал обёрткой.
В этот миг у Айи со звоном лопнуло терпение, накрыв отдачей.
Безо всякой причины захотелось подойти и ударом ноги опрокинуть прислоненное к стене оружие. Так, чтобы с грохотом! Чтобы летело по полу! Чтобы все вскочили, заорали. Чтобы драка. У неё ведь нож есть. Конечно, она не отобьется. Но зато хоть повеселится.
Мелкая, ты чё? Вштыривает?спросил вдруг Дровосек, пристально глядя на девушку.
Покахонтас отвлеклась от своего занятия. Картёжники тоже прервались, оглянулись и теперь смотрели спокойно, но настороженно.
Нет,хрипло ответила Айя.
А то я не вижу,мужчина отставил в сторону бутылку с водой.Иди, ляг. Без дурости только.
Вот как он догадался? И что такое с ней? Почему он понимает, а она нет? Бесит!
Айя с размаху села на лавку и замерла, уставившись под ноги.
Вали спать,миролюбиво посоветовал Дровосек.Это в тебе адреналин бурлит. Отдохнёшь, и пройдет. А не пройдёт, доктор пилюльку даст. Не мечись. В глазах рябит.
И он снова захрустел сухарем.
Девушка посмотрела на собеседника. Он был рыжим. Но не таким, как она. Борода, волосы и бровитёмно-медные. Лицо приятноевеснушки бледные, но не безобразными кляксами, как у Айки, а такие мелкие и редкие.
Иди,ровно повторил мужчина.
Может, он прав, и надо всего лишь выспаться?
В соседней комнате было пусто, если не считать Доктора Куин, которая, устроившись на одном из спальников, чесала перед зеркальцем длиннющие волосы, присыпанные каким-то порошком.
Ты отдыхать, дорогая?осведомилась Микаэла, услышав шаги Айки.
Угу,буркнула та.
Душ в наше времяроскошь,спокойно пояснила Куин.Но химия спасает от вшей и грязи. У тебя чистая голова?
Айя мрачно кивнула.
Микаэла продолжила размеренно водить щеткой по волосам, вычёсывая порошок. По мере того, как тот осыпался, длинные пряди становились всё более блестящими и даже начали потрескивать от статического электричества. Когда волосы стали совсем чистыми, женщина стянула их кожаным шнурком, отряхнула юбки и подошла к угрюмой гостье.
Почему же чешешься?спросила Док.
Девушка на это пожала плечами. Говорить не хотелось. Щемило затылок, болел лоб, все тело зудело, одежда мешалась, а изнутри поколачивалоне дрожью, но каким-то чуть вибрирующим напряжением.
Макаэла коснулась ладонью пылающего Айиного лба, а та с изумлением заметила, что доктор Куин была, пожалуй, самой зрелой из кроликов. Ей было за сорок.