«Ваши слова мне противны. Мне противны вы, ваше лицемерие. Мне всё в вас противно. Вы смеете говорить такое, признавшись лишь пару минут назад в страшном преступлении, которое отняло у меня родителей и братьев? Вы смеете говорить мне подобные вещи, зная о том, что моё сердце принадлежит лишь супруге? Вас это не спасёт» именно эти слова были записаны в книгу о жизни новой правительницы. И именно после них увели графа, который сгорел в пламени ярости Её Величества прямо на площади, лишенный прежде всех дарованных ему титулов, званий и земель. Это усмирило недовольных. Они увидели, насколько сурова может быть новая правительница и как далеко она готова зайти. Всё ещё не тиран, но та, чьего гнева стоило опасаться.
Жизнь потекла своим чередом. Ирен принимала важные решения, которые не всем нравились, но и головы поднимать никто не смел. Им пришлось осознать, что не ребёнок восседает на троне, а дочь своего отца, грозного и сильного, безжалостного и кровожадного владыки, наследника крови Алукарда. На какое-то время недовольства прекратились, а все, кто имел мнение, отличное от такового у правительницы, скрылись в тени, решив дождаться того часа, когда Ирен позволит себе оступиться, и из тени ужалить, если не смертельно, то довольно болезненно.
Но что же творилось у неё внутри? Глубоко в груди у неё было спрятано сердце, которое уже нарвалось однажды на шипы, получило остроту боли и бездны отчаяния. До сих пор оно обливалось кровью, омывающей прошлое вечной юности. Лишь работа могла спасти Её Величество от ужаса одиночества, от собственных страхов.
Но и к такой жизни можно было привыкнуть, к её однообразности, к её пресности и сухости, к её без эмоциональности и редким встречам с супругой, когда того требовали обстоятельства. Всё превратилось в серую обыденность, наигранность и фальшь.
За встречами шло отчуждение и бессмысленные ритуалы, вводящие в уныние, а за ними балы, во время которых Ирен могла лишь восседать на троне, ведь только супруга могла повести её в танце. Встречи, переговоры, доклады и законы. Всё текло ленивой тягучей патокой, но всё хорошее и плохое заканчивается, и теперь можно было открывать новую страницу книги, в которой появилась маленькая и очень красивая девочка с серебристыми завитками, обещающими принять форму морских волн.
Маленькое существо, совсем не желанное вампиршей. Ещё до её появления Ирен уже успела пожалеть тысячи раз о своей глупости, потому что иначе это было не назвать. Зачем ей этот ребёнок? От детей ведь столько проблем, за ними необходимо приглядывать и тратить свое личное время. Много времени, которого не было у правителя, несущего бремя в одиночку. К тому же это был ребёнок той женщины, что увела супругу прямо из-под носа!
Немыслимо! Неужели она не могла попросить что-нибудь другое? К примеру, ту же кровь! Почему бы и нет? Пить кровь Ланы раз в три месяца, например. Чем не условие? И пользы от этого было бы больше, но теперь Цепеш столкнулась с результатом необдуманности своего капризного характера.
Варг. Да у неё это на лбу было написано. В её нежных кукольных чертах не читалось ничего сродни вампирам. Пухлое мягкое тельце, которое требовало ласки и заслуживало его. Лучистые игривые глазки, ищущие предмет для новой изобретённой забавы. Что с такими вообще делать? Как воспитывать? Нет, такого ребенка просто невозможно воспитывать вампиру. Надо просить Алиссию о помощи в этом вопросе, быть может, нанять кого-нибудь из Империи, чтобы приглядывали за этим ребёнком.
Именно так думала Ирен, которая взяла на руки малышку Карлин только при первом знакомстве, когда её передали нежные белые эльфийские руки только с рук утробной матери, и через две недели, за которые эта любопытная крошка успела округлиться и припухлеть, пусть и молоком кормилицы питалась.
Все эти две недели Цепеш только присматривалась к этому странному беспомощному существу, которое постоянно плакало, просило внимания, требовало много есть и справляло нужду, заставляя ежиться от запахов чуткий нос вампирши, да и её всю саму неестественно вздрагивать. Но с каждым днём эта непонятная кругляшка, которая уже бултыхалась из стороны в сторону, переворачиваясь на живот, и делала попытки подняться на руки, незаметно, всё сильнее проникала в сердце холодной и зачерствевшей вампирши сквозь щели в затворённых, потрепанных от осад, воротах.
В один из обычных вечеров, который по привычке аловолосая собиралась посвятить работе с бумагами, девочка решила привлечь к себе внимание своей «матери». Служанки, няньки, кормилицы. Ни одна не могла утихомирить ребёнка, что мешал сосредоточиться, даже будучи в другом конце замка.
Ирен не выдержала и с грохотом отворила двери детской. Раздраженный взгляд, тяжелое прерывистое дыхание и дергающаяся бровь говорили сами за себя.
А ну отдай, бестолковая! Неужели нельзя успокоить этого ребёнка?
Прикрикнула королева на одну из служанок, отчего даже Мирела, стоящая позади вампирши, съежилась. Девочку передали в руки разъяренной Цепеш, между бровями которой обязательно должны были пролечь морщинки. Но то, что она увидела
Глубокие глазки Карлин, вдумчивые и постоянно что-то ищущие, маленький кнопочный нос, пухлые губки и волосы, точно серебро, мерцающее на солнце. Она была прекрасна. Эта маленькая девочка была кровью и плотью любимой женщины, и не было секретом для некоторых служанок то, как переживала Цепеш за состояние супруги, хотя делала вид мрачный, словно совсем не интересовалась её здоровьем.
Но только стоило прийти посланию с фронта о новом ранении вернувшейся в окопы боевых действий Главы Безопасности Империи, как Ирен становилась чернее тучи, и в облике её проявлялись резкие гневные черты её собственного отца.
Ты очень шумная Карлин. Она не могла придумать более оригинальное что-то? Наша мама слишком занята, даже имя нормальное не придумала!
Ворчала клыкастая, укачивая девочку руках и, на удивление, услышала нелепые бурчания, поддерживающие слова самой вампирши. Так малышку Карлин и взяли снова на руки, прижав теплый, но очень зудливый комочек к сердцу, которое затрепетало, и разум более не понимал, как могла вампирша так надолго обделить малышку родительской лаской. Крохотные ручки с быстрыми пальчиками тут же поймали прядки алых волос и сжали, причиняя жалящие вспышки боли, которые приходилось терпеть, ведь это всего лишь ребёнок, и ничего тут не попишешь.
Девочка росла, окруженная заботой совершенно чужой женщины, которую после и назвала своей мамой. Её первое слово прозвучало так невинно, так по-детски, что последние врата сердца Ирен пали, даже не приняв бой. Она сдалась, проиграв в этой осаде дочери своей супруги от женщины, что украла её у Ирен, чужой смертной женщины. Именно в этот момент Цепеш совершенно точно и без сомнений для себя решила, что это только её дочь, несмотря ни на что это её кровинка.
А пока малышка подрастала, её новой маме приходилось отбиваться от нападок аристократии. Клыкастые носители вампирской крови подняли вновь шум, и его причиной стала внезапно появившаяся наследница. Как это так получилось, что наследницей является варг? По поводу неслыханности и невозможности передавать управление вампирами носительнице «чужеродной» крови единодушно возмущались не только феодалы, но и те немногие из старых вампиров, что состояли на государственно-управленческих должностях.
Даже просвещенные видели в юной маленькой зеленоглазой девочке угрозу. Но такие громкие высказывания Ирен только смешили. С чего эти остолопы решили указывать ей? Пусть змеи продолжают шипеть из своих теней, Ирен с легкостью останавливала все их попытки нанести вред ей и её малышке.
Полное безразличие к выраженным недовольствам и подкрепление воли правительницы лишней тройкой указов о наследовании престолом Карлин в случае не рождения иной наследницы имели свой результат. Волна негодований чистокровных сошла на нет, и только стража в замке была такая же усиленная, что и до дня представления наследницы обществу. Девочку оберегали, как зеницу ока. Сама Ирен отлучалась лишь в крайних случаях, когда требовалось её личное присутствие и когда нахождение Карлин могло ей навредить. В остальное же время правительница не покидала дочь.