Цепеш там всегда воздуха не хватало, и словно давило со всех сторон. Может, клаустрофобией страдает и не знает до сих пор? Девушка она свободолюбивая, так что запирать себя как-то не особо давала. Её вещи были тут, а потому она достала шелковую пижаму и лениво натянула её, забравшись под одеяло.
Путь обратно у Ланы был пусть и недолгим, но затруднительным. Пришлось поискать лечебное зелье, и им выправлять состояние поврежденной конечности вместе с заклинанием. Уж Лана не рассчитывала всё время хромать на правую ногу. Хватало и шрама, что расчертил бровь и в свое время сделал почти слепой.
Если бы не жизненные силы, что бьют ключом в груди варга, то, скорее всего, глаз бы и не стал снова зрячим. Однако это было лучшим напоминанием о том, что у всего есть потолок, как и у самообладания Ланы. Могла ли тогда варг контролировать себя лучше и не сделать осечку? Была ли эта ситуация осечкой или же результатом тяжелого боя? Гадать было бессмысленно, но иногда мысли уносили в далекое прошлое.
Гадкий привкус зелья клокотал в горле и горчил во рту очень долго. Лана собрала за это время волю в кулак, а в руки все вещи, связанные с Мари, что позволила себе иметь. Лента от её платья, перчатки, которые пришли в негодность из-за выросших на кистях цветах, подарки, её изображения в молодости. Всё, что было, что до сих пор носило её частичку, её запах, магический след. Её прекрасные черные волосы, которые явственно изобразил художник на портрете. Пожалуй, только одно Лане не приходилось искать и убирать часы с портретами двоих дочери и её истинной матери, которые Глава Службы носила с собой везде.
Лана устроилась на отдых рядом с дочерью, вполне зная, как сильно захочется выть утром, но всё же она села около постели и прикрыла глаза, охраняя её крепкий неспокойный сон, иногда раскрывая глаза, когда девушка начинала всхлипывать.
Пробуждение утром оказалось несладким. Болело горло, в глаза будто песка насыпали, а голос звучал сипло. Ко всему этому болела голова и припомнить произошедшие события было бы тяжело, если бы не фигура матери на полу. Карлин аж подскочила, тут же коснувшись плеч матери. От дочери не укрылось то, как морщилась мать, поднимаясь, ещё сонная и не отдохнувшая, но достаточно целеустремленная, чтобы дать новое задание наследнице Драйфордов.
Посмотри вещи на столе. Все они связаны с твоей матерью. Я распоряжусь о завтраке, увидимся там.
После сказанного Лана уже хотела уйти, но Карлин вцепилась в руку матери.
Что мне делать со всем этим? спросила сипло девушка. Голос звучал ещё хуже, чем думалось, и зелёные глаза уперлись взглядом в пол.
Жить. А вещи посмотри, и что понравится, можешь взять. Здесь больше безделушек, но это то, что у меня есть о ней, помимо теплых счастливых воспоминаний и тебя самой.
Хватка руки разжалась, и Глава Службы пошла прочь, воспользовавшись тут же ситуацией.
Карлин взглянула вслед матери, более ничего не сказав. Оставила её одну с вещами другой, той, кого девушка знала совсем плохо. Да и могла ли знать? Лана говорила, что они вместе гуляли, но тогда была красивая женщина с пробившейся серебром сединой на висках и темными, как ночь, волосами. Неужели это её мать? Неужели это та, кого действительно так сильно любила её родная матушка и та, что любила самозабвенно её в ответ?
Со слов Ланы дочь поняла, что вторая мать действительно очень дорожила их отношениями, что её родительница не создала ни с кем иным уз и уж точно не имеет иных детей, значит, Карлин для неё единственное дитя, которого ей так не хватает. Странным казалось то, что кто-то мог желать узнать её, хотя почти не видел.
И всё же девушка решилась коснуться вещей. Многие из них даже Карлин посчитала бы ненужными и просто мусором, но, приглядываясь к ним, девушка поняла, почему мать их сохранила. В них было нечто знакомое? Варг долго гадала, что же такого в них было, но осознание пришло тогда, когда девушка непроизвольно приблизила перчатку к лицу и ощутила запах. Вспышкой ожило воспоминание, в котором была цветущая молодостью красавица в изящном платье, расшитом сверкающими узорами. Она сопровождала хромающую мать под руку, с заботой. Улыбка, а после вновь печаль в голубых глазах и фигура, что следила за шаткими шагами, пока мать приближалась к маленькой девочке, следившей за ней из-за щели двери. Неужели это Мари? Мама
Карлин зажмурилась, не удержав слёз и сжав перчатку, утерла кулаком слезы, взяв миниатюрный портрет, где стояла женщина рядом с Ланой, державшей маленький сверток на руках. Её волосы были черными, как самая темная ночь, и глаза алые, как кровь. Удивительное открытие. Оказывается, у её родной матери точно такие же глаза, как и у Ирен! Но эти обрамляют особенно пышные завитки ресниц. «Она красивая», решила дочь, засмотревшись на изображение и даже не заметив, как пролетело время. Раздался стук в дверь, от которого девушка дернулась, а сердце оглушено забилось.
Завтрак подан, юная госпожа. Вас все ждут, прозвучал ласково голос эльфийки.
Девушка растерянно убрала портрет на стол, крикнув:
Я сейчас.
И вот уже Карлин шла за низкой хрупкой эльфийкой вперёд, осторожно посматривая по сторонам. Казалось, это место поменялось. Что-то было в нем совершенно незнакомое, но что? Девушка с трудом находила объяснение и уже подумывала, что это она сама стала себе незнакома. За столом собралась вся семья. Юную Драйфорд встретил встревоженный, почти пытливый взгляд тетушки Алиссии, который с упреком переполз на Ирен, а потом с подозрением на Лану, что сдержанно взглянула на дочь, указав ей на место возле себя.
Проходи, дорогая. Как тебе спалось? полюбопытствовала тактично мать, искусно делая вид, что ничего ровным счетом не произошло.
Благодарю, хорошо, отозвалась Карлин, хотя голос ещё звучал очень сипло, и скрывать подобное красноречивое напоминание о слезах почти не удавалось.
Глава 4. Приручить зверя
Ирен ужасно спалось. Хотя, скорее, не спалось. Всю ночь она не могла уснуть, перекатываясь с одного бока на другой, и так до самого утра. К рассвету у вампирши начал дергаться левый глаз, благо, после водных процедур перестал.
К завтраку её позвали служанки, так что она спокойно направилась трапезничать. Семейный завтрак, но можно ли это называть семьёй? Тут, скорее, семья и знакомая, с которой хозяйка дома случайно провела ночь. И именно такой знакомой себя чувствовала Ирен. А тут ещё и взгляд Алиссии, полный упрёка. Ребёнок вошел в столовую, и сидящая за столом вампирша с надеждой подняла взгляд.
С добрым утром, дорогая, тихо пролепетала Цепеш, надеясь на милость любимого дитя.
Погубила жизнь той, кому отдала сердце. По крайней мере, Ирен сейчас именно так и считала. Ну и выбрала бы себе кого-то тихого и спокойного. Ту, которая бы одаривала цветами и комплиментами с самого утра и до позднего вечера, а потом ещё и по ночам Нет, её же на экзотику потянуло. Захотелось острых ощущений.
Приручить зверя. И что теперь? Теперь она сидела с этим зверем за одним столом. С её дочерью и сестрой. Прекрасный день. Явно тот, ради которого она прожила больше пятидесяти лет. Но что уж там, раздражение само собой улетучивалось, когда она вспоминала, как Карлин подрастала. Как училась говорить, ходить, считать и читать. Как кушала, как плакала над мелочами и смеялась над неожиданностями, как спала рядом с ней.
Ирен ведь сутками не спала, лишь бы лишний раз посмотреть на малютку, которая так напоминала возлюбленную. Сердце наполнялось любовью к чужому ребёнку, а мысли о том, что та ей не родная и вовсе покинули головушку правительницы клыкастых. Конечно, и делами она занималась, но тут же бросала их, как только чувствовала тоску по Карлин. А теперь Теперь вот.
И если перемены в Ирен смягчили взгляд на неё Алиссии, то вот поведение Ланы наоборот. Однако, что могла сделать Алиссия? За эти годы сестра довольно сильно отдалилась. Время общей службы было давно за плечами, и теперь Лана стала Главой Службы, а это наложило на неё печать молчания и скрытности. Даже когда Алиссия пыталась сблизиться, её обжигали холодным взглядом и давали понять, что нет ничего, что можно было бы обсуждать, и так случалось каждый раз. Теперь тётушка могла только допытываться до своей племянницы и Ирен.