Хорошо, виновато согласилась я. А вы следите, чтобы тесто не убежало.
Убегает обычно молоко, а не тесто.
Это тесто может убежать. Оно же бродячее, заметила я, смутив спокойствие Василики и Мэлли, которые настороженно посмотрели на корявый блин, раскатанный мною кое-как.
Я поспешила в комнату Рональда. Няня Мэлли смотрела мне вслед сочувствующе, Василикавозмущенно-недоумевающе, Дэмидовольно-изучающе. Тесто лежало неподвижно и ни о чем не думало. Пока.
Комната Рональда была, как и все, что ему принадлежало, безупречно аккуратной. Ее идеальный вид нарушала только щель в двери, оставленная когда-то кинжалом, который он бросил в меня спросонья. Ее Рональд решил оставить как напоминание, что с женщинами надо быть осторожным.
На столе перед окном высокой стопкой лежали книги, сбоку стоял большой ящик, украшенный резьбой. Из него торчали свернутые свитки. Я забыла о том, что спешу, попав в маленький мир, созданный Рональдом. Эта комната сама была, как он. Она пахла Рональдом, давала такое же ощущение уверенности, надежности и спокойствия.
Я села за стол. В окно был виден сад. Между стопками книг, стаканчиками с перьями и баночками с чернилами стоял в маленькой рамочке мой портрет. На нем, в нижнем правом углу, твердой рукой были выведены строки на одном из мертвых языков старого мира.
Этот язык был мертв давно и безусловно. Для меня, но не для Рональда. Понять значение надписи не получилось. Знать, что же такое написал на моем портрете бывший жених, очень хотелось, и я решила спросить у него при встрече. Если она будет
Открывать ящики я так и не решилась, и, осмотрев внимательно стол, выбрала торчащее из чернильницы перо. Оно явно успело послужить хозяину и сохранить память о нем. Я грустно вздохнула. Уходить не хотелось, но надо было доделывать материальное заклинание поиска, иначе, кроме этой комнаты, у меня ничего от Рональда не останется.
Перо было спрятано, тесто кое-как скатано в шар и положено в кожаный мешочек. Настал момент, которого я боялась. Вся эта возня с приготовлениями, была такой долгой потому, что я бессознательно оттягивала время, когда мне нужно будет произносить заклинание. Материальное заклинание поиска первого типа было очень сложным. Я набрала воздуха побольше и, заикаясь, проговорила:
К к кто вообще это заклинание придумал? К комбинированный! к своей великой радости вспомнила я первое слово. Л лицо этого человека увидеть бы! Локализатор! радость возвращающейся памяти стала еще сильнее. Дальше было немного проще, и я уверенно добавила сразу несколько слов: Близких объектов и их
Осталось последнее, но напрочь забытое слово.
И их к к как же там было? И их качеств? Каверз? Кривизны! решила я, не придумав ничего лучшего.
Агудя! одобрила Дэми, припечатав тем самым последнее слово заклинания, как раз в тот момент, когда я засовывала его в плиту на раскаленные угли. У меня осталось стойкое ощущение, что что-то пошло не так.
Мы все вместе сели ждать результат, тревога и сомнения во мне все нарастали. Малышка Дэми повернула головку и смотрела на меня из-за спины матери с укоризной. Она была так похожа на Освальда в этот момент, что мне показалось, будто это он сам сейчас оценивающе смотрит на мое поисковое заклинание, доходящее в плите. Хотя младенцы не должны понимать такие вещи. Или должны?
Вместе мы наблюдали, как в углях чернеет и сгорает кожаный мешочек с моим первым поисковым заклинанием в жизни. Угли стали затухать, Дэми уснула на спине у матери, няня Мэлли тоже начала зевать.
Не получилось, решила я, впадая в панику и глядя, как кусочки обугленной свернувшейся кожи отслаиваются от теста. Но именно в этот момент колобок шевельнулся.
Не хнычь, мать, прорвемся! бодро сказал мой кулинарный дебют, глядя налипшими угольками, которые, без сомнения, служили ему глазами. Мать, ты что так смотришь? поинтересовался колобок, вылезая из плиты. От него в воздух поднимался дымок.
Как ты меня назвал? в растерянности спросила я.
Мать, конечно! Ты по сумке поскребла, по комнате помела, к тарелке чуть не прилипла. Страдала, можно сказать. Так что я твое дите. Правда, теперь тебе придется отвечать за мои поступки, ведь я еще несовершеннолетнее дите, а значит, не разумное. Но ты не бойся, я буду хулиганить незаметно и никому не скажу, что это я. А если меня поймаютвсе равно тебя не выдам. Я же хороший сын!
Я напутала с заклинанием! обреченно выдохнула я. Он не должен был разговаривать, да еще так.
Бездарь, как мне показалось, немного довольно заметила Василика. Дэми спала, поэтому ее «агудя» осталось на потом.
Не расстраивайся, мать, так даже лучше! Вот смотри, от того колобка, что страшный маг Оксквальд делал, у него как нос чесался? Он его за это и убил. А от меняничего не чешется, заступился за себя и меня новоиспеченный. Кого ты там искать собралась? Батю? Так мы его живо откопаем, я тебе честное колобковое даю.
Кого откопаем?
Кого-кого! Батю, конечно!
А его надо откапывать? с ужасом в голосе спросила я.
Да нет, все вам взрослым объяснять надо. Откопаемзначит, найдем. Собирайся, покатились искать.
Покатились, я готова, все еще растерянно согласилась я.
Василика стала накидывать свой плащ, пряча малышку Дэми. Я подняла с пола заранее приготовленную сумку.
Эй, эта злая тетка, что, с нами пойдет? возмущенно спросил колобок, глядя на Василику.
Как ты меня назвало, хлебобулочное?
Злая тетка! невозмутимо повторило хлебобулочное.
Я поняла, что сейчас начнется неравный бой, по итогам которого одним колобком в мире станет меньше, и решила вмешаться.
Сынок, Василика идет с нами!
Сынок? Мать, не называй меня так! Зови меня просто Коля!
Хорошо, Коля! Василика действительно злая тетя, но это только потому, что работа у нее такая. Добрая тетя и не смогла бы бить злых дядей по их злым лицам. Она нам будет очень полезна. С нею нам обоим будет безопасней.
Колобок недоверчиво посмотрел на Василику, на его колобочном лице отразилось сомнение. В конце концов он принял мою сторону и сказал:
Ладно, пусть злая тетка с дитем идет с нами. Но если будет плохо себя вести, я ее в такие дали заведу, Сусамин позавидует.
Сусамин получил свое прозвище за усы, которые были пышными и длинными. Он очень гордился ими, никогда не стриг и сам придумал себе такое имя. Он был самым известным в мире путешественником. Но оказался одним из тех, кто поддался чарам болотниц и предпочел исследовать их места обитания. Сусамин знал дороги по самым гиблым топям и даже водил туда компании, чтобы найти единомышленников. К сожалению, компании не всегда возвращались домой в полном составе, что сильно портило его репутацию.
Теперь послушай меня, тесто, сказала злая тетка, если ты заведешь нас в болота, то тебя съедят первым.
Мать, ты уверена, что мы без нее не справимся? обратился ко мне колобок с еще большим сомнением.
Коля, она идет с нами! на правах матери настояла я.
Коля
Мы надеялись пройти по городу, не привлекая внимания, но Колю наше мнение не интересовало. Он говорил не переставая, громко высказывая мнение обо всем, что видел. Особенно раздражало его то, что казалось опасным. Проходящая мимо торговка булочками была немедленно прозвана «вражиной всенародной», стая пролетающих мимо голубей вызвала у колобка бурю эмоций, которую он выразил красочным «чухобрюхи вислокрылые». Дети, проявлявшие к нему неподдельный интерес, тоже были обруганы на булочном языке и получили прозвище «жилибыли коротконогие».
На мои увещевания вести себя потише Коля не обращал никакого внимания. Тогда мы с Василикой разработали другую тактику и стали держаться в стороне от шумного колобка, притворяясь, что мы не с ним. Но это тоже не сработало. Как только мы отставали от него достаточно, чтобы сойти за случайных прохожих, колобок разворачивался, и ждал нас до тех пор, пока мы не подходили ближе.
В утешение я нашла плюс в моем «бракованном» детище. Колобок давно остыл, но указывать дорогу не перестал. В конце концов, главное, чтобы он вел нас куда надо, а его болтовню можно было и потерпеть.