Лелель заботливо наклонился к Дэми, накрывая ее пледом. Его плавное движение внезапно стало молниеносным, он выхватил бумеранг из рук спящей девочки и бросил его в сторону кухни с невероятной скоростью и силой. Слуга принцессы, шпион, маг и наемник Аштасар получил удар деревяшкой в лоб. Прямой как столб, он откинулся назад и упал на гору железяк, старательно сброшенных на пол Дэми.
Судя по лязгу и хрусту, падая, наш гость что-то себе повредил, и я надеялась, что серьезно, в отместку за «эталон». Возможно, правда, это хрустело что-нибудь из давно не мытых вещей, которые придавали кухне Василики неподражаемый колорит.
А Василика сказала, это только чтобы врагов смешить, прокомментировала я, с удовольствием разглядывая тело поверженного врага, одна рука которого была вывернута под неестественным углом.
Вдвоем мы перетащили и усадили на стул бесчувственного фермесца, на лбу которого надувалась фиолетовая шишка. Мерзавец оказался невероятно везуч, из его спины не торчало ничего из разбросанного на полу оружия.
Из веревок проще всего нашлась бельевая, на которой в саду сушились уже несколько месяцев, не боясь ни дождя, ни пыли, детские штанишки, кофточки, чепчики и пеленки. Лелеля факт их наличия не смущал, и он деловито приматывал Аштасара к стулу, даже не потрудившись снять постиранное. У него это получалось легко и непринужденно, будто лучшего предмета для фиксации просто не могло быть. У Лелеля было за спиной много часов опыта привязывания людей. Когда он закончил, наша жертва походила на кокон, только вряд ли из него могло вылупиться хоть что-нибудь хорошее.
Пусть отдохнет пока, потом мы с ним поговорим, похлопал Лелель Аштасара по бесчувственной макушке. А вы, юная госпожа, отправляйтесь в мастерскую и поищите там противоядие от приворотного зелья.
Не пойду. Ты исчезнешь, пока я буду ходить.
Не исчезну. Я подберу для этого более эффектный момент. Кроме того, чтобы исчезнуть, мне не требуется, чтобы ты выходила из комнаты.
Я упрямилась больше для вида и чтобы убедиться, что Лелель не собирается пока меня бросать. Я и сама понимала, что за зельем все равно идти необходимо.
Противоядие в готовом виде у Освальда имелось в изобилии. Он понимал всю серьезность любовной зависимости и придавал большое значение постоянному наличию лекарства под рукой.
Когда я спустилась в кухню, наш злодей уже пришел в себя. Он игнорировал Лелеля, тратя все свои усилия на то, чтобы ненавидеть меня. У него хорошо получалось. Ненависть расходилась от него колючими волнами, настолько ощутимыми, что если долго стоять рядом, можно было умереть от их вредного воздействия. Я отошла подальше на всякий случай, осторожно переступая через разбросанные железяки. Переговоры можно вести и с более безопасного расстояния.
Это ты, мерзавец, стрелял в меня «эталоном»? полюбопытствовала я на фермесском. Я надеялась, что не настолько искажаю слова, чтобы превратить эту фразу в «как поживаете» или «не подскажете, как пройти в библиотеку». Вежливой с ним мне быть не хотелось.
Жаль, что промахнулся. Аштасар плюнул мне под ноги. Он очень хотел попасть в меня и сильно расстроился, когда у него не получилось.
Как некрасиво! Я все-таки невеста герцога!
Тут я покривила душой дважды, на самом деле уже не невеста, да и не герцога. Но фермесец об этом не знал.
Лелель легким движением нажал на какую-то точку на шее шпиона, полностью обездвижив и до того абсолютно беспомощного врага.
А почему мы ему не дали противоядие, пока он был в отключке? недовольно поинтересовалась я.
Мы должны были дать ему шанс сотрудничать с нами по доброй воле, изрек Лелель, запрокидывая голову Аштасара. Фермесец обмяк, приоткрыв рот. Он был в сознании и следил за нами злыми глазами.
Как удобно! прокомментировала я, заливая в него двойную дозу противоядия. Мне очень хотелось воспользоваться его беспомощностью и дать ему закусить зелье каким-нибудь рукотворным произведением Дэми, лучше всегоскатанной в плотный шарик грязью, густо приправленной волосами, сороконожками, а возможно, и птичьим пометом.
После долгой внутренней борьбы я сдержалась, решив, что мне, как подруге короля, не пристало глумиться над врагом. Какая-то часть меня осталась сильно разочарованной и отомстила, заставив вспомнить, что я не ела больше суток.
Пока Лелель возвращал бумеранг в руки спящего ребенка, а Аштасар наслаждался действием противоядия, я осматривала кухню с гастрономическим интересом. Где-то под столом стояла кастрюлька, но открывать ее я не решалась. Мало ли что водилось в ее глубинах. Там могла оказаться другая, не самая дружелюбная форма жизни. В пользу этого говорило черное щупальце с присосками, безвольно свешивавшееся из-под крышки. Живот заурчал. Вопреки логике и здравому смыслу, голодный организм прикидывал, насколько оно может оказаться съедобным.
Я приготовлю что-нибудь? неуверенно спросила я. Лелель посмотрел на меня с неприкрытым ужасом.
Я бы порекомендовал тебе воздержаться! чуть более быстро, чем обычно, посоветовал он. Я видел, как ты готовишь, когда ты лепила колобка. Лучше я сам что-нибудь подогрею, у меня все-равно полчаса свободного времени, пока Аштасар придет в себя.
Когда через полчаса передо мной на столе оказалось большое блюдо с рыбой, я поняла, что Лелель переоценил свои кулинарные способности.
Наверное, рыбу стоило сначала почистить, а потом уже окунать в соль и жарить, предположила я, пытаясь понять, как есть рыбину, покрытую толстой коркой чешуи, искрящейся от соли.
Нет, уверенно возразил он. Это особый рецепт«рыба в мундире». Меня учил специалист, которому нет причины не доверять.
Я достала очередную чешуйку изо рта, и отодвинула блюдо в сторону. Фермесец застонал, шевельнулся, выравниваясь на стуле. Я решила, что, если принцессин прихвостень станет сопротивляться при допросе, я скормлю ему рыбу Лелеля.
Милостивый сударь, обратился Лелель к открывшему глаза фермесцу, и заслужив мой возмущенный взгляд. Не соблаговолите ли вы ответить на некоторые мои вопросы?
Аштасар потряс головой, но этот жест скорее можно было отнести не к отказу, а к желанию привести мысли в порядок. Мутными глазами он посмотрел на меня, но ненависти на этот раз не было. Он помнил, что совсем недавно ненавидел меня больше, чем что-либо в мире, но сейчас ничего кроме воспоминаний об этом не осталось.
Развяжите меня, спокойно попросил он, говоря по-освийски с едва ощутимым акцентом. Лелель выполнил его просьбу совершенно спокойно.
Аштасар послушно и даже с удовольствием отвечал на наши вопросы. Ему было тридцать два года. На родине у него остались жена и три дочки, по которым он очень скучал. Он был влиятельным и богатым человеком, послом, министром и магом, лучшим слугой своего короля. Его отправили в Аскару с пустяковым делом, с которым он собирался справиться не дольше, чем за неделю.
Мир между их королевствами был хрупок и нестабилен, поэтому послы с обеих сторон постоянно курсировали туда-сюда, привозя отказы на новые предложения о торговле, охране границ, найме людей и о прочей второстепенной ерунде. Главное же, чем занимались послы, наблюдением. Они следили, не появится ли на лице вражеского правителя выражение, предвещающее беду. По сути, это был официально разрешенный шпионаж, который до поры до времени, скрипя зубами, терпели обе стороны.
Но когда Аштасар прибыл в Аскару, все пошло не так. Чаепитие с принцессой окончилась для него плачевно. Воля Амель стала его волей. С тех пор он жил, шпионил, предавал и убивал по ее приказу. Сейчас он, будто выходя из глубокого сна, вспоминал это и сильно сожалел.
Аштасар рассказал о покушениях на меня. При этом, больше сожалел о факте нападения, а не об утраченном навсегда «эталоне». Все это не могло быть обманом, никто лучше меня не разбирался в том, что переживают люди. Я даже посочувствовала Аштасару и предложила ему подозрительную рыбу Лелеля.
К моему удивлению, фермесец с жадностью набросился на нее, приговаривая, что «рыба в мундире» его любимое блюдо. Он ловко избавился от чешуи и костей, и в один миг расправился с сочным белым мясом. Потом какое-то время Аштасар умиленно наблюдал за спящей Дэми и восхищался тем, какая она чудесная девочка.