Это кто же дает такие взятки? полюбопытствовал Хемсойм Харвет, принюхиваясь так, что кончик его заостренного хрящеватого носа едва ли не шевелился.
Наш достопочтенный, если в данном случае уместно будет так выразиться, коллега Тейзург.
Он уже здесь? заинтересованно уточнил Суно Орвехт.
Со вчерашнего дня. Презентовал мешок кофе, чтобы я похлопотал о жилье для него с красивым видом из окна и отдельной ванной. Выглядел при этом как завзятый шельмец, то есть как обычно, и дарил мне такие улыбочки, словно я модистка с улицы Бархатной Туфли. Уверяет, что в Хиале ничего не слышно о том, чтобы какой-нибудь однорогий демон собирался напакостить у нас на мероприятии.
Предсказание коллеги Сухрелдона может и пустышкой оказаться, рассеянно заметил Хемсойм, продолжая с наслаждением вдыхать кофейный аромат. Его поэтические пророчества сбываются в четырех случаях из десяти, не так уж густо.
И не так уж мало. Госпожа Вероятностей не балует нашего поэта, подозреваю, что он даже ее допек своими виршами, но раз предупреждение прозвучало, будем начеку.
Коллега Сухрелдон, один из видящих Ложи, принадлежал к числу тех бесталанных рифмоплетов, коих, по мнению Орвехта, надлежало душить в колыбели из соображений милосердия по отношению к окружающим. Он мнил себя истинным поэтом и великим мудрецом и, что хуже всего, норовил прочитать свои скверные назидательные стихи всем и каждому, да не просто так, а с выражением: с подвываниями, пришептываниями и экспрессивными перепадами интонаций.
Те из магов, кто был выше по рангу, без церемоний от него сбегали: мало ли, куда они спешат, непосвященным сего знать не положено. Коллеги из числа равных тоже сломя голову срывались «по неотложным делам», наплетя в свое извинение что-нибудь мало-мальски правдоподобное. Зато младшим магам, амулетчикам и обслуге деваться было некуда.
Однажды Сухрелдон отловил Дирвена с его надзирателями и около часа декламировал им воспитательную поэму для юношества. Дирвен, под конец совсем ошалевший и красный от злости, проявил себя молодцом: не нагрубил, даже не пустил в ход «Каменный молот». О последнем обстоятельстве некоторые едва ли не всерьез сожалели: «Эх, ну что ему стоило» Этот инцидент позволил наставникам сделать обнадеживающий вывод, что у первого амулетчика Ложи начинает постепенно вырабатываться похвальная выдержка.
Некий остряк предлагал натравить Сухрелдона на Тейзурга мол, пусть попробует ему свои стихи почитать, а дальше все решится само собой, но руководство категорически запретило подталкивать события в эту сторону, под угрозой сурового взыскания. Видящие у Ложи наперечет, так что коллега Сухрелдон нужен живой, вменяемый и не заколдованный, поскольку его четыре из десяти недурной на общем фоне результат.
Праздник для Сухрелдона наступал, когда доходило до предсказаний: он излагал их не иначе, как в рифмованном виде, глядя на досадующих коллег вдохновенно и с торжеством. Так было и в этот раз. Стих он прочитал следующий:
Собранье магов, встрепещи!
Прислушайся к своей тревоге:
Как тать, как вор в глухой нощи,
К клетям крадется Однорогий.
Себе во честь, всем на беду
Куджарха он освобождает.
Посевы сгинут, лишь взойдут,
И не видать нам урожая.
Когда б злодей воспитан был
В почтении и послушанье,
Он Благу бы не причинил
Такие горькие страданья!
Насчет того, кто такой Однорогий, предполагали разное: демон Хиалы, неведомый представитель волшебного народца, создание враждебных Ложе магов, носящий такую кличку агент Ктармы, Овдабы или кого угодно еще, молодой месяц, незаконный пришелец из чужого мира.
А не Дирвен ли это наш? высказался один из участников созванного по сему поводу совещания. Тоже ведь однорогий и набедокурить отнюдь не дурак
Эту возможность рассмотрели наравне с остальными, но нашлось веское возражение. Из предсказателя вытрясли, что по поводу «чести» он завернул, в отличие от морализаторской третьей строфы, не для красного словца: это был один из элементов того, что ему открылось. Субъект, которого надлежало опасаться, совершит свое злодеяние из соображений чести.
Тогда светило небесное из этого списка можно вычеркнуть, да и Дирвена, пожалуй, тоже амулетчик Ложи, учинив подобное, не честь обретет, а угодит под трибунал без надежды дешево отделаться. Впрочем, окажись это Дирвен, отвечать по всей строгости пришлось бы тем, кому поручено за ним присматривать, а незаменимого паршивца опять пощадят. Для Ложи долговременная выгода превыше буквы закона.
Было решено в павильон с куджархом первого амулетчика ни под каким видом не пускать и проследить за тем, чтобы к виварию он даже близко не подходил. Дабы исключить всякую возможность предсказанного безобразия. Хотя почти все склонялись к тому, что зловещий Однорогий, который крадется «в нощи» к выставочным павильонам, это не Дирвен Кориц.
Группа осторожных коллег предлагала не демонстрировать куджарха в Пергамоне, а сразу отправить на изучение, но Сокровенный Круг на это не согласился. Раз объявлено, что на Выставке будет куджарх, пойманный ларвезийскими магами в пустыне Олосохар, он там будет, иначе может пострадать престиж Светлейшей Ложи.
Олосохарские куджархи принадлежали к числу тех волшебных животных, которых захватить живьем чрезвычайно трудно, и присутствие среди экспонатов сей редкости должно произвести изрядное впечатление на приглашенных гостей.
За дверью уже клокотала вода в котелке, звякали чашки.
Наш первый раздолбай недурно проявил себя в Журавлином доме, заметил Хемсойм, который был одним из полномочных кураторов Круга Амулетчиков. У нас решили, что пора бы уже дать ему «Рвущий цепи, рушащий стены», пусть понемногу осваивает.
Не рановато? хмыкнул Орвехт.
Это же Дирвен. Сегодня он недурно себя проявит, а завтра опять что-нибудь отмочит.
С тех пор, как мы приставили к нему молодых коллег-надзирателей, он начал набираться ума. Постоянно имея перед глазами пример благоразумного поведения, он незаметно для самого себя учится выдержке, дисциплине, взвешенности поступков и другим необходимым для одаренного юноши добродетелям.
Хем, ты сам-то веришь в то, что говоришь? скептически осведомился Шеро, любивший рушить чужие иллюзии.
Впрочем, ему это по должности полагалось.
Руководство настаивает, чтобы парень поскорее обучился работать с «Рвущим рушащим», уже другим тоном признался Хемсойм. Нам нужен хотя бы один амулетчик, способный использовать все возможности этого артефакта, а он и есть в нашем распоряжении только один, другие не справятся. Никто не сможет отрицать того, что как амулетчик Дирвен почти бог.
И он в полной мере осознает свою божественность, кивнул Суно. К несчастью
Это у него возрастное. По мере возмужания пройдет, в голосе Хемсойма сквозило легкое сомнение в собственных словах.
В Журавлином доме ребята продержались благодаря первому амулетчику, без него их бы стерли в порошок. Другое дело, что посланцы Ктармы, потерпевшие бесславное поражение, за ним-то и приходили.
Ктармой называло себя тайное общество, державшее в страхе весь просвещенный мир. Ее проповедники утверждали, что знают, «чего хотят боги». Ее ужасатели убивали тех, кто живет «грязно», а «грязно», по их меркам, жили все, не согласные с их учением.
Казалось бы, это всего лишь одержимые безумными идеями мракобесы, которых недолго прихлопнуть, если хорошенько постараться но извести их никак не получалось. У них были и деньги, и убежища, и подпольные лаборатории для изготовления разрушительных артефактов сумасшедшей мощности. То там, то здесь появлялись их проповедники и вербовщики. Как говаривал Шеро, «если музыка так долго играет, значит, кто-то за нее платит».
Ктарме покровительствовала Овдаба большая и богатая северная страна, извечная соперница Ларвезы в области экономических интересов. Пограничных стычек у них не случалось, поскольку между ними лежала Молона, где народ живет тихо и мирно, однако попробуешь этих доброжителей-коллективистов завоевать зубы обломаешь, так что желающих давно уже не находилось. На любом другом игровом поле два сильнейших государства просвещенного мира пребывали в затяжном противостоянии, а то и сшибались в открытую. Ктарма была для Овдабы в этой бесконечной борьбе чрезвычайно полезным орудием.