«Уж завтра можно будет нанять поденщиц да навести тут порядок», подумала Зинта, ловко выбираясь из коляски.
Суно в подбитом мехом плаще с вышитым гербом Ложи подал ей руку, и она ступила на покрытую снежистой кашей булыжную мостовую, словно самая настоящая дама. Вот уже целая восьмица, как она стала называться его официальной любовницей.
Из окошек, прячась за занавесками, подсматривали соседи. Все они с ней здоровались, некоторых Зинта лечила, но после свалившейся на нее напасти они пребывали в сомнениях. С одной стороны, досталось ей от движимых праведным негодованием «наших», а с другой она верная служительница Милосердной, и никто из обитателей улицы Горошин о ней худого слова сказать не мог.
Чувствуя людские взгляды, Зинта выпрямила спину и с достоинством вскинула голову: хоть разъяренная общественность и напакостила у нее в доме, стесняться ей нечего, она все делала во славу Тавше. Суно покосился на нее с одобрением.
Из недр отсырелого пасмурного неба сеялся липкий снежок. Обычная для ларвезийской зимы погода: морозов, как в Молоне, тут не бывает, зато промозглая ледяная сырость пробирает до костей.
А тех, кто Селдабур-нубу убил, нашли? спросила лекарка.
И тех, и других.
В большой комнате около двух десятков человек понуро стояли на коленях среди осколков стекла, обломков мебели и затоптанных книжных страниц в полном безмолвии. Были тут и взрослые мужчины, и почти мальчишки, и оборванцы, и хорошо одетые горожане.
Ничего себе, сколько вас! вырвалось у Зинты.
Эти пятеро убийцы, Эдмар кивнул на меньшую группу у стены: парни даже сейчас выглядели как сплоченная банда. Остальные одиннадцать индивидов оформители сего помещения.
На скулах у него мерцали алмазные блестки. Он был без головного убора, и лекарке захотелось сделать ему замечание, как раньше в Молоне. Одернула себя: на самом деле это не двадцатилетний юнец с пижонскими замашками, а древний маг, чья память похожа на необъятную страну, простирающуюся за туманный горизонт. Такой и без шапки уши не застудит.
Роскошный серебристый мех его длинной шубы как будто сиял в темноватой комнате с неровно откромсанными кусочками хмурого неба, прилепленными снаружи к разбитым окнам. Из кого шуба, сразу было ясно: на грудь Эдмару свешивалась с левого плеча лисья голова. Зинта на нее засмотрелась и вздрогнула: почудилось, будто сверкнул серебром приоткрывшийся лисицын глаз, хитровато подмигнул и в следующую секунду снова закрылся.
Подумалось: наверное, Тейзург навел на свою шубу какие-то чары, с него станется.
Лекарка перевела взгляд на коленопреклоненных пленников.
Что я вам такого сделала, если вы, как последняя пакостливая нечисть, все мне тут угробили и даже книги порвали?
Никто не произнес ни слова.
Она повернулась к Эдмару:
Ты их, что ли, заколдовал?
Заклятье удавки, подтвердил тот. Болезненно сдавливает горло при неподчинении моим приказам. Я велел им хранить молчание, но теперь разрешаю отвечать на твои вопросы, раз тебе так хочется с ними поговорить, хотя, право же, можно найти и более приятных собеседников.
Пусть скажут, зачем, продолжала настаивать Зинта. Я ведь им ничего дурного не причинила.
Отвечайте на вопрос госпожи лекарки, бросил Тейзург, погладив рассеянно-ласковым жестом лисью голову.
Охрипшие голоса забубнили:
Мы не виноваты, нам сказали, и мы пошли
Все же пошли, ну, и мы, как все
Пива перед тем выпили, это оно довело до греха
Мы же ходили сурийцев бить, а кто-то сказал она сурийцев лечит, давайте к ней тоже сходим
Мы ничего тут у вас ломать не хотели, само поломалось, потому что много народу пришло, уж не держите зла
То, что вы, невиноватые, стенки мне обгадили, хуже чем в ничейном нужнике, тоже само получилось, потому что много народу пришло? возмущенно поинтересовалась Зинта.
Погромщики опять забормотали оправдания, валя друг на друга и на пиво. Они выглядели запуганными, угнетенными, раздавленными, и то, что именно эти люди столько всего натворили, казалось странным до невозможности, воистину неправдоподобным. Лекарку это ввергло в полнейшую растерянность, ей захотелось пожалеть их так же, как она в прежнюю пору жалела несчастного Улгера, когда тот пропивал ее жалованье или приводил домой любовницу. Ладно уж, пусть они все тут за собой приберут, а потом отправляются восвояси небось больше так делать не станут.
Орвехт не вмешивался. Эдмар нежно и самозабвенно, словно кошку, гладил неживую лисью голову.
Побеседовали? поинтересовался он, деликатно зевнув в пушистый воротник. Тогда езжайте с коллегой Суно домой, да и нам пора
Едва договорив, он небрежным плавным жестом, словно выступал перед публикой на подмостках, скинул с плеч шубу. Зинта протестующе ахнула: такую красоту на замусоренный пол швырять! А шуба приземлилась на четыре лапы, которые откуда только у нее взялись, махнула большим серебристым хвостом И вправду ведь живая лисица, да какая крупная! В следующий момент она поднялась в полный рост.
Зинта, Суно, позвольте представить вам мою очаровательную подружку, улыбнулся Эдмар.
Через мгновение это существо превратилось в высокого парня, до пояса обнаженного, в штанах из блестящей серой ткани, с мускулистым человеческим торсом и лисьей мордой.
О, прошу прощения, не подружку, а приятеля, искоса взглянув на него, поправился Тейзург. Находясь в человеческом облике, он легко меняет пол и обожает быть непредсказуемым.
Вытянутую звериную морду сменило лицо молодого мужчины, но на макушке по-прежнему торчала пара лисьих ушей, и пушистый хвост никуда не делся. Длинные прямые волосы отливали серебром.
Зинта оторопело уставилась на это чудо, а Суно стремительно шагнул вперед, заслонив ее плечом, и выставил перед собой руки со слегка согнутыми пальцами боевая стойка экзорциста.
Пока я был твоей шубой, я нравился им больше, заметил Серебряный Лис. В этой стране лучше быть сурийцем, чем демоном.
Суно, не надо его изгонять, Тейзург тоже шагнул вперед и заслонил отрекомендованного «приятеля», с зеркальной точностью повторив движение мага. Мы уйдем в Хиалу сами, буквально через пару минут. Я только хотел познакомить Лиса с Зинтой, которая была с нами в Разлучных горах и, таким образом, тоже до некоторой степени причастна к его избавлению.
Вот, значит, кто это: тот самый демон, которого раньше называли Каменным Лисом, потому что он был до половины вмурован в скалу в одном из ущелий Разлучных гор и маялся там на протяжении тысячи лет, оглашая окрестности безнадежным тоскливым воем. По слухам, замуровали его за то, что допек хуже некуда кого-то из могущественных неуместными разговорами в неподходящее время.
Было поставлено условие: кто его освободит или убьет а для демона, застрявшего в материальном мире, между тем и другим принципиальной разницы нет, сам займет его место.
Нужно быть остроумным и безжалостным стервецом вроде Эдмара, чтобы найти решение для такой головоломки. Он притащил Каменному Лису смертницу Ктармы, посланную в Ларвезу с «ведьминой мясорубкой», внедренной в ее тело. Если носительницу «мясорубки» попробуют убить раньше, чем она доберется до назначенного места, окаянный артефакт тотчас сработает, чтобы не пропадать понапрасну.
Он и сработал, когда Лис загрыз ужасательницу, или террористку, как называл ее Эдмар, используя слово из «своего» мира. Едва материальное тело демона разлетелось в клочья, он обрел свободу, а верная дочь Ктармы заняла его место, превратившись в живой барельеф. Эдмар и Дирвен, по предварительному уговору с Лисом, успели отбежать подальше и уцелели, хотя все равно их чуть не зашибло камнями и кусками сосновых стволов.
Польщен, сударыня, демон с лисьими ушами поклонился с видом светского волокиты, покосившись на мага-экзорциста, словно на ревнивого мужа.
Нам пора, с не менее светской улыбкой сообщил Тейзург. Зинта, тебе лучше отойти вместе с Суно подальше, и не пугайтесь моих добрых знакомых они всего лишь возьмут то, что им обещано, и ничего тут не испортят. Впрочем, портить дальше некуда: после того как здесь побывали люди, которые ни в чем не виноваты, демоны Хиалы отдыхают
Орвехт взял лекарку за локоть и мягко потянул к дверному проему.