Мне удалось подняться еще выше, пытаясь дотянуться рукой до Титикаки. Он чирикал, словно птичка, радостно приглашая поиграть.
Я кому по попе дам?строго закричала я, мельком глянув вниз.А ну иди сюда! У мамы времени мало!
Мне показалось, или веревка стала тоньше. Она словно таяла на глазах, отмеряя время.
Что?!ужаснулась я, видя, что веревка стала полупрозрачной. Принц пятился, как вдруг исчез из виду. Я взобралась наверх, видя малыша, который уцепился когтями за крышу на противоположной стороне. Он висел на когтях, глядя на меня с ужасом. Когти скребли лед и черепицу, а я уже спускалась к нему, хватая его за лапы и втаскивая обратно на крышу.
У-у-ур!выдал прижатый к груди Титикака.
Что в переводе означало: «Все, мама! Пошли отсюда! Мне не нравится!». Мама пыталась отогнать деда кондратия, обнявшего мамину попу.
Ты меня так не пугай,прошептала я, чувствуя, что веревка превратилась в нитку. И тут поднялся ветер.
Да это что? Проклятие какое-то?!ужаснулась я.Не было же такого ветра! Не было!!!
Ветер пытался скинуть нас с крыши, пока я пыталась понять, с какой стороны крыши окно.
Врод-д-де бы т-т-тут!посмотрела я на собственные следы.Так, а теперь осторо-о-о-о-о!!!
Я лежала на крутой крыше, одной рукой схватившись за шпиль, а второй рукой прижав к себе Титикаку.
И тут я услышала страшный звук, словно крошится хрупкая черепица. Хрустит, как чипсы в пакете. Пальцы изнемогали и коченели на ветру. Я чувствовала, как меня стаскивает все ниже, как вдруг нас накрыла огромная тень, вырывая у меня из рук Титикаку. На меня смотрела страшная белая морда. От неожиданности я отпустила шпиль, видя, как Титикаку держат за шкирку.
Огромная лапа ударила по моей руке, поймав почти у самого края. Когти вцепились в рукав меховой куртки, слегка поцарапав руку.
Меня тоже схватили за шкирку. Мы вдвоем с Титикакой оказались примерно в одном положении. Несколько раз нас мотнуло в воздухе, а край крыши приближался.
Нет, нет, нет!в ужасе запаниковала я, видя, как с крыши слетает снег.Аааааааа!
Я летела, по ветру в сторону ближайшего силуэта крыши. Никогда этого не забуду! Перед самым падением нас подкинуло, а мы приземлились. Стук сердца вытеснил все звуки, на секунду оглушив меня.
Рррр!послышалось рычание, пока я приходила в себя. Я видела, как по обледенелой крыше соскальзывает огромный белый зверь, сжимая в зубах орущего Титикаку. В последний момент, как исчезнуть внизу, он бросил в меня принца.
Я ухватила Титикаку за королевский хвост и подтянула к себе, в ужасе глядя на след огромных когтей, ведущий к пропасти.
Сюда! Сюда!слышались голоса справа. Справа было что-то вроде зубцов, на которых меховыми воробьями собрались зрители.
Я доползла до конца крыши и спустила им Титикаку, а сама с ужасом посмотрела вниз.
Сюда!тянули ко мне руки, пока я тряслась на холодном ветру, не в силах пошевелиться.Сюда!
Я кое-как доползла до зубцов, где меня уже поймали руки и утащили в тепло. «Принц спасен! Принц спасен!»,слышались голоса.
А его величество?спросила я, вырываясь из их рук и припадая к окну.
Глава шестая. Няню приносят в жертву!
Глава шестая. Няню приносят в жертву!
Во внутреннем дворе я видела огромного зверя, который ковылял в сторону раскрытых врат. Он подволакивал заднюю лапу.
Ваше величество, вы как?послышались голоса сбегающихся слуг.
Аррррр!послышался жуткий злобный рык, заставивший слуг шарахнуться по сторонам. И меня отпрянуть от стекла.
У меня по коже пробежали мурашки, стекло задрожало от страшного рева. Медленно, таща за собой лапу, он двигался по живому коридору. И стоило кому-то шевельнуться в его сторону, как он страшно рычал.
Все стояли, опустив головы и ждали, когда господин зайдет внутрь.
Моя рука скользнула по холодному стеклу, а внутри что-то перевернулось.
Арррр!зарычал грозный Титикака, которого тут же отдали мне в руки.
Пойдемте,увлекали меня в лабиринты каменных коридоров. Рука бородатого не прикоснулась ко мне, словно между мной и рукой была невидимая аура.
Может, его величество разориться разочек на решетки на окнах?возмутилась я, бросаясь к окну и закрывая его наглухо.
Ты сошла с ума!хором выдали «коврики».Принца и так считают узником, а тут еще и решетки на окнах в его башне! Ты понимаешь, что это грозит восстанием!
Стоило двери закрыться, я поставила руки в боки.
Так, и кто это у нас тут возомнил себя скалолазом?ругала я малыша, поглядывая на окно.Кто у нас тут великий покоритель вершин? Чесатель и мотатель маминых нервов? А?
Титикака сделал вид, что в комнате есть еще один Титикака. И ругают его. Он спокойно достал кожаного ежа и улегся поудобней, кусая ежа краем пасти.
Я с кем разговариваю?нахмурилась я. На меня поднялись сначала бровки, а потом скосились голубые глаза. Ежик несколько раз дернулся в пушистых лапах.У нас тут есть еще Титикака? Интересно, где?
Я поставила руку козырьком в поисках «другого Титикаки». Этот Титикака тоже посмотрел по сторонам. И даже порычал! Осуждающе!
Это что у нас за птичка? А? Белая, пушистая!очень цензурно, минуя острые углы неподобающих выражений, пыталась я донести одну единственную мысль. Мама второй такой раз не переживет!
Титикака демонстративно и громко зевнул, как бы намекая, что тоже не одобряет поведения «плохого Титикаки».
А потом он встал и направился к окну. С видом: «Сижу за решеткой, в темнице сырой», он тоскливо, както по собачьи смотрел в окно, заставляя мое сердце сжаться от грусти.
Его не выпускают гулять? Он что? Действительно узник?
От пережитого стресса хотелось есть. Я сама чувствовала себя страшным тигром, вгрызаясь зубами в остывшую картошку.
Ар!послышалось требовательное. Я замерла с картошкой в зубах, глядя на обиженное лицо принца. Я уже прослыла гурманом. Все что мама естэто вкусно. Даже если это хлеб с майонезом! А то, что лежит в мискеэто бе, гадость, не буду! Даже если это цельная курица.
И тут меня осенила гениальная идея. Я взяла тарелку, положила на нее мясо, видя, как малыш облизывается.
Ам-ам-ам!мусолила я зубами мясо, искоса поглядывая на Титикаку.Нет, это мамино! Ты не стал есть!
«Как же так? Я и не стал? Нет, я буду есть!»,оживилась пушистая попа.
Ам-ам-ам!делала вид, что я впиваюсь в сочное мясо. И увела тарелку в сторону, чтобы уже наверняка.
Я вспомнила котика в гостях. Только я понесла суши в рот, как вдруг появилась кошачья морда. И глаза! Про глаза вообще отдельно! Они смотрели из-под стола так жалобно, словно я сегодня празднует день рождения не моя приятельница, а проходит заседание Клуба Живодеров. Мадемуазель, я в последний раз нюхал еду только на картинке. Дайте кусочек
Котик провожал каждый кусочек грустным взглядом с поволокой. Если бы меня мужчины провожали таким взглядом, я бы уже разменяла четвертого мужа! В тот момент, когда кусочек исчезал во рту, взгляд выражал такое отчаяние, словно мир рухнул.
Я не выдержала и протянула на ладошке суши, глядя на радость в голодных глазах.
Фу,отвернулся кот, который еще недавно намекал, что в последний раз сосал влажную салфетку, чтобы хоть как-то убить чувство голода.
Из темноты обижено вышла морда, а следом появилось огромное тело на тонких лапкахспичках. Он обиженно попытался запрыгнуть на кресло, но упал с него. Разобидевшись еще раз, он направился в прихожую и что-то уронил.
Я навсегда запомнила этот взгляд. И сейчас я смотрела в точно-такой же Женщины будут без ума от Титикаки, если он научиться провожать их таким взглядом.
Ладно, только чуть-чуть,выдала я обмусоленное мясо. Сердце было не на месте. Я вспоминала то, как исчезает внизу огромный кот, бросивший мне в руки Титикаку. Перед глазами был живой коридор из слуг, пока раненый зверь шел в сторону замка. Жалость и уважение смешивались внутри, пока меня распирало от благодарности. Если бы не он, то я бы
Рам-рам-рам!чуть ли не сожрал Титикака добычу вместе с пальцами, требуя продолжения.
Вот так мы «доели» целую тарелку. Я чувствовала, как меня одолевает усталость. Откинувшись на кровати, я старалась не думать о том, что было бы, если бы вовремя не подоспела помощь. Интересно, он сам увидел. Или ему сказали? Я на секунду представила, как бросив все, он мчится по коридорам замка, снося все на своем пути, выбирается на крышу и