И обмякла, выпустив пальцы Лэннеришироко раскрытые глаза уставились в небо, где безмятежно сияла Белая Звезда.
Лэн! Это был голос перепуганного Саймена. Да как же так?! Это даже не нечисть, не хибри! Как Риджана подпустила к себе простого мертвеца?!
Она всегда была слабейшей из дюжины, Лэннери прикрыл Риджане глаза, мельком заметив, как дрожит его собственная рука. Давай как-нибудь укроем её, Саймен. И поможем остальным добить ходячие трупы а может, и того, кто их вызвал, поищем.
Не надо было мне отворачиваться, присмотрел бы за ней, с трудом проговорил Саймен.
Брось. Ты-то при чём?
Лэннери не покидало чувство, что черномаг выглядывает откуда-нибудь из чащи и злорадно смеётся над ними. Ничего, феи тоже умеют смеяться над поверженными слугами Мааль!
Вдвоём с Сайменом они оттащили Риджану на траву и укрыли её тело цветами. А затем вернулись к месту сражения
которое уже заканчивалось. Беатия, вся забрызганная чем-то тёмным и вонючим, тем не менее, радостно улыбалась. Казалось, что расправа над кем бы то ни быловеличайшее удовольствие для неё. Но впервые, глядя на Беатию, Лэннери не испытал неприязни. До этого ли ему стало?
Риджана умерла, негромко сказал Лэннери, и улыбка Беатии стёрлась с лица. Она была не столько огорчена, сколько испуганаи со слезами бросилась Саймену на шею. Оставляя их, Лэннери слышал позади горестные причитания Беатии, похожие на крики птиц, мечущихся над Большими Водами.
Лейя парила неподалёку от храма и сжигала останки мертвецов в белом пламени. Из-за двери высунулся мэйе, стал прославлять фей, но пока велел людям, сидевшим в храме, не выходить оттуда.
Подождите, пока я здесь уберу, донёсся до Лэннери покровительственный голос Лейи. Она всегда разговаривала с людьми со смесью отвращения и снисходительности на лице. К счастью, они вряд ли могли это разглядеть.
Поредевшая толпа защитников деревни приблизилась, опуская свои вилы, лопаты и топоры. То и дело слышалось: «Слава Кэаль!» или: «Хейгри спасена, возблагодарим же Кэаль за это!» А Лэннери подлетел к Лейе. Она вопросительно вскинула бровимол, что произошло?
Риджана умерла, услышав эти слова, Лейя чуть не выронила палочкуи грязно выругалась, так, как ругаются последние из людей. Плакать она, похоже, не умелакак и сам Лэннери.
А Белая Звезда на небе постепенно угасала. И перед тем, как она уступила место Золотой, почудилось, что на тускнеющем круге появилась трещинка.
Глава V
Феи, в отличие от людей, не хоронили своих мёртвых. Казалось кощунством уложить тело в деревянный гроб, а затем в могилу, и пусть там гниёт и разлагается. Нет, у фей был свой, хоть и простенький ритуал.
Лэннери предстояло увидеть его в первый раз. Он стоял в ряду учеников Школы на берегу реки в Аргеновой Долине и смотрел, как безжизненное тело Риджаны вместе с оторванными крыльями кладут на углубление в огромном белом камне. Делали это Аргален, то и дело вытиравший слёзы, и Фергенвысокий угрюмый фей, худой, как палка, и всегда незаметный что за общим столом, что при выполнении заданий. Когда они уложили Риджану на камень и заняли свои места в ряду, подошла Беатия и обложила её со всех сторон белоцветами, которые сама же сотворила магией. После чего вытерла хрустальную слезинку и отошла утешиться на широком плече Саймена.
Лэннери смотрел, как Белая Наставница вышла вперёдказалось, за это утро она постарела на несколько лет. Нелегко терять своих учениковНаставница ведь надеялась покинуть этот мир, оставив дюжину сильных и ловких фей, способных поддерживать Великое Равновесие. Но так вышло, что первой в этом столетии в Школе Белой Звезды умерла не она, а ученица.
Прими, Кэаль, фею, которая старалась исполнить свой долг, зазвучала речь Наставницы. Прими её в блаженном краю, где она пребывала до своего рождения. Прими её прекрасную и чистую душу, пострадавшую за Великое Равновесие. Прими, Кэаль!
Мёртвая Риджана в окружении цветов казалась даже красивой. Наставница и Лейя успели обмыть и обрядить её в фиолетовое погребальное одеяние, которое прикрывало всё тело, кроме головы и кистей рук. Всё было готово. Лэннери заметил, как шевелились губы фей: они читали молитву Кэаль. И сам бы прочитал, да только в голову ничего не приходиловсе слова куда-то испарились. Единственное, что смог произнести про себя Лэннери, это: «Прими, Кэаль».
Эти же слова повторила Наставница, прежде чем поднять палочку и зажечь погребальный костёр. Белым пламенем вспыхнуло одеяние Риджаны, цветы, крылья, лежавшая рядом с ней палочка и она сама. Лэннери услышал, как где-то рядом заплакал Аргален.
И почувствовал, что с этого дня его жизнь начала непоправимо меняться
Куда это ты? спросил Аргален, наткнувшись на Лэннери в коридоре Школы. Приближалось вечернее время, и Золотая Звезда тускнелавот-вот всё зальёт своим красноватым светом Алая.
Хочу поговорить с Наставницей, ответил Лэннери и увидел, что собеседник прячет за спину странно пахнущий предмет. Это что там у тебя?
Аргален шумно вздохнул:
Сыр. Когда мне плохо, я ищу, что бы поесть, а сайкум закончился. Скажи, Лэннери, а ты никогда не хотел попробовать человеческую еду? Она вкусная.
Нет, Лэннери отвернулся от него и полетел к двери комнаты Наставницы; уже оттуда он прибавил: Это сделает меня таким же неповоротливым, как ты, и не даст вовремя увернуться от врага!
Аргален так и застыл со своим сыром в руке, глядя на него.
Это я, Наставница, разрешите? больше не обращая на него внимания, Лэннери деликатно постучал в дверь палочкой. Из комнаты откликнулись:
Влетай, Лэннери.
Прежде чем закрыть за собой дверь, он заметил, как Аргален скрылся у себя, пряча сыр в пухлых ладонях и оглядываясь.
Наставница указала Лэннери на табурет из аргенового дерева и вновь отвернулась к белоцветам, росшим под окнами. Усаживаясь, Лэннери подумал, что Беатия, должно быть, утащила Саймена на прогулку. От вздохов и нежных взглядов эти двое уже могли перейти к объятиям и поцелуям. Перед священным союзом и близость разрешена, если феи уверены в своём решении.
Ты что-то хотел спросить? не оборачиваясь, поинтересовалась Наставница.
Лэннери глубоко вздохнул, отогнал неуместные мысли и начал:
Да, хотел. Мы с Сайменом видели черномага, помните, я вам рассказывал. И он говорил с кем-то о разрушении магической защиты.
Если ты беспокоишься о Школе, то не стоит, всё тем же ровным тоном произнесла Наставница. Чтобы прорвать наш купол, необходима брешь в ней. И проделать её можно только изнутри. А внутрь, как ты понимаешь, мы черномага не пустим.
У Лэннери отлегло от сердца. Хотя бы здесь всё хорошо: его дом, Школа Белой Звезды, останется неизменным.
Хорошо, тогда я хотел бы спросить о том черномаге. Он мне показалось, что он не просто хибри, а помесь человека и нечисти. Чудовище, до сих пор, стоило Лэннери вспомнить о нём, невидимые ледяные пальцы касались сердца. Возможно ли такое?
Какое-то время Наставница молчала, затем повернулась от окна и скрестила руки на груди. Лэннери показалось, что она постарела ещё больше, и это его тревожило. Незадолго перед смертьюза месяц или около тогофеи начинают стремительно стареть, и в блаженный край Кэаль уходят уже ветхими, ни на что не способными существами, как он слышал. Неприятно было представлять себе такой Белую Наставницу; она же сильная, могущественная!
Есть только один черномаг, который сумел, как говорили, смешать свою кровь с кровью нечистичёрной ящерицы, отродья Мааль, говоря с Лэннери, Наставница как будто смотрела поверх его головы в далёкое прошлое. Он очень силён, и ему много летбольше, чем любому из когда-либо живших черномагов. Но его логово на Рубиастрии, что он делает здесь?
Лёгкая тревога, проскользнувшая в голосе Наставницы, заставила Лэннери напрячься, сжимая в руках палочку.
«Спокойно», посоветовала ему Айя, недовольная тем, что он сильно надавил на её голову.
Лэннери пробормотал про себя извинение и вновь обратился к Наставнице:
А его можно как-то поймать в ловушку? Схватить?
Многие пытались, после паузы сказала Наставница. Он же говорил о феях, приколотых на булавки?