Для него это, как для меня писанина. Если б не выращивание экзотических деревьев, он бы уже давно вышел под солнце, прозвучал размеренный ответ чуть шипящего вампирского голоса.
И о чём теперь пишешь? спросила она принимая из рук того блюдце с чашкой.
Всё о том же, о превратностях природы, отвечал тот, открыв те самые контейнеры, крупные резервуары, не считая чайника. В одном из них находились листья сушёного чая, а в другом белели кубики сахара.
Ты всё ещё держишь здесь свою библиотеку? поинтересовалась гостья, пока Валор занимался разлитием кипятка и нарезкой лимона.
Вокруг них воцарялся чайный и цитрусовый аромат, однако никто из них давно уже этого не мог ощутить. Рецепторы много лет назад перестали реагировать на что-либо, оставляя вампирам, пережившим Апокалипсис, лишь притупившиеся чувства, из которых лучше всего сохранялись тактильные ощущениянервная система работала ещё исправно, получая сигналы с кончиков кожи, иначе пальцы бы уже, вне зависимости от ногтей, не способны были бы держать ни ножик, ни чашку.
Да, хотела что-нибудь взять? поглядел он, садясь напротив.
Нет, скорее принесла тебе материала для размышления, хмыкнула та, Дашь почитать что-то из своего новенького?
Она ещё не дописана, да и тебе не интересно будет. Анализ того, как природа изменилась за эти двести лет. Жизненный цикл пошёл почти заново, звери не то деградировали, не то, наоборот, заново эволюционируют в ускоренном темпе под влиянием мутаций от радиации. Вон, ракоскорпион из Темзы напал на пришедшего к водопою звероящера, отвлёкся он на шум плеска и рычание снаружи. Почти горгонопс, они знаешь, когда вообще жили? А тут объявились чуть ли не сразу, как кончилось столетие зимы, рассказывал он.
Мы сами уже вымирающая порода, Валор, сказала она, отпив чай и отставив чашку с выражением лица, преисполненным разочарования, видимо, вкус напитка ощутить так и не удалось, Столетие зимы, Столетие солнца, что дальше? Забвение?
Может, сахару? глядя на это, произнёс тот.
Ах, спасибо, милый друг, но, боюсь, это уже не поможет, вздохнула женщина.
Ты всегда была сладкоежкой, напомнил он, как бы настаивая, Нарадоваться не могла, что вампиры не полнеют, уплетала столько всего день ото дня, сохраняя фигуру. Как мы дошли до того, что ничего нас не радует?
Что будет с твоей теорией циклов, когда закончится наш? Обратив, я была для тебя сперва матерью, потом любовницей, теперь мы как будто бы брат и сестра. Когда всё закончится, начнётся ли всё по-новой? Сохранится ли сознание, есть ли у вампиров душа, ждёт нас новый мир или какое-то перерождение? задавалась она риторическими вопросами.
Звучит так, словно в тебе зародился человеческий страх смерти. Разве спокойное принятие вечности не отбило все эти пережитки прошлого? поглядел Валор на собеседницу.
Я давно потеряла вкус к жизни, отвела та взгляд, Сначала исчезли люди, потом вместе с ними все те разные мелочи, среди которых мы жили, между нами погасли искры страсти, а затем меня даже путешествия перестали радовать. Я не нахожу больше смысла вот в этом всём, приняло её симпатичное лицо страдальческую гримасу.
Совсем ни в чём себя не находишь? Может, тебе поохотиться тампредлагал он ей выследить какого-нибудь оленя или ещё чем-то себя развлечь.
Валор, мы переиграли во всевозможные настольные и карточные игры за два века. Понапридумывали сотни новых правил оных, которые давно себя изжили. Продукты итак стали редкостью, весь хлеб давно сгнил, обратившись плесенью, нет ни булочек с маком, ни сладких пирожных, да и зачем они, когда даже лимон пресный, словно жёваная бумага, положила она округлый ломтик себе в рот, никак не реагируя на кислый цитрусовый плод.
Нужно как-то развеяться, найти себя, говорил тот.
Я вышла на солнце, произнесла Клодет, и между ними воцарилось неловкое молчание.
Крупные жидковатые глаза вурдалака, казалось, расширились в эмоции искреннего удивления, чего уже давно не случалось. Он будто бы вздрогнул и изнутри всё ещё ощущал какой-то тревожный мандраж, поводив нижней челюстью с боку на бок, но не задевая острыми зубами друг о друга.
Ты это серьёзно? наконец, он первый нарушил тишину чаепития.
Я повидала всё, кроме жарких стран, проговорила женщина, Мы не бываем в тёплой экваторной зоне, потому как солнце вредит нам
Экваториальной, поправил он.
Там слишком тепло, слишком солнечно, Валор, я была везде и видела всё. Крайний север, сибирские леса, тибетское высокогорье, острова Бермудского Треугольника, голубые серные вулканы, эти двести лет просто забрали весь вкус к моей жизни. Я не знала уже, чего хочу и ради чего мне существовать в этом мире. И вот я отправилась в жаркий климат, вышла на солнце изамялась она.
И как?! не понимал он, если всё правда, почему она всё ещё жива и стоит перед ним не явившимся призраком или видением, что для антуража древнего Тауэра, может, было бы даже уместно, а сидит напротив столь настоящая, материальная, попивая чай, неотличимый на вкус от воды.
И твои теории эволюции оказались вернывернула она на него свой алый взор, Что-то случилось Мы Кажется, адаптировались что ли Или я настолько разучилась чувствовать, что не смогла ощутить даже боль.
Как же такое возможно? дивился её собеседник.
Ты мне скажи, ты об этом писал! Что у вампиров, погребённых под толщей вод, вырастут наружные жабры. Это же твоя писанина, Валор! Трансформация в рукокрылые особи и всё тому подобное. Причём, не думай, что мы деградируем обратно в людей. Клыки и способности никуда не делись, уж я-то проверила. Не знаю уж, касается ли это только нашей с тобой ветви Ламии или иные кланы тоже уже могут блуждать под солнцем, но этим наверняка можно как-то воспользоваться.
Как? Гулять при свете дня? только и усмехнулся тот.
Мне не помогло даже это, опять отвела дама пристыжено свой взор, Двадцать семь лет, говоришь?
И три месяца, и шесть дней, дополнял Валор.
Мне хватило всего двадцати лет под солнцем, чтобы от него устать Не понимаю, как жить дальше и зачем это всё Общение с тобой меня радует, но мы так устали друг от друга ещё за те столетия, когда вокруг кипела людская жизнь! Мы не можем встречаться чаще, иначе станет попросту нечего обсудить. Зато я нашла такое, отчего у тебя снова проклюнутся волосы, заявила она, отмыкая сундук.
Что там у тебя? приподнял голову вампир, дабы ещё лучше видеть.
Подарок на двухсотлетие Конца Цивилизаций, да такой, который ты никак не можешь ожидать, отворила она крышку, продемонстрировав содержимое.
Внутри, на бархатном красном покрытии, располагалась нагая человеческая особь, ребёнок лет восьми, сжавшись и опасливо поглядывая на существо, которому приносили в дар. Не было ни визгов, ни паники, ни даже попытки сбежать. Казалось, жертва за время своего путешествия практически уже свыклась с собственной участью, лишь ожидая, когда же весь кошмар наконец-то закончится.
Нет, качал головой Валор, Ты, должно быть, меня разыгрываешь. Живой ребёнок?! вкушал он манящий аромат, будто в этот миг вновь сумел ощутить запахи мира.
Как видишь, заметила та, Я испила её мать до последней капли и ничего!
В каком смысле, Клодет? поглядел вурдалак на подругу.
Такой же вкус тлена, как и безвкусной воды. Ничего! С нами покончено Мы уже даже вкуса крови не чувствуем, Валор! Меня в этом мире ничего не держит, а ты А тебе я привезла вот её. Дети нежнее, кровь её чище, может, хоть ты ощутишь что-нибудь, мальчик мой! с надеждой в голосе проговорила она.
Это девочка? уточнил её друг, оглядывая светловолосую диковинку, глядя на слегка спутанные длинные локоны, но прекрасно понимая, что по длине волос пол не определяют, в его эпоху мода велела отращивать их обоим полам, затем пришёл спрос на парики, вскоре все менялось и мужской стрижкой стала максимально короткая причёска, но тоже не сказать, что повсеместно
Да, схватив, подняла она ту на ноги, шлёпнув по голой попе, запретив прикрываться, и оставила так стоять в сундуке, чтобы детские стопы не мёрзли о каменный пол.
Малышка была немного чумазой, довольно стройной, но не костлявой, с округлым личиком, распущенной причёской и вогнутым пупком. На ногах кое-где виднелись мелкие шрамики царапин, небольшой синяк выше правого колена, но ничего кромепо внешнему виду нельзя было сказать, что её морили голодом или как-то плохо с ней обращались, хотя сама поимка и путешествие в сундуке наверняка доставили той немало дискомфорта.