Сегодня на ней нижнее бельё. Наверняка красивоеобязательно полюбуюсь позже, как утолю голод, пока же приспустил, спешно нашёл пальцами умасленое лоно и скорее нырнул двумя. Оно сжалось, обхватило, но тут же разжало объятья, словно приглашая в объятья более объёмного друга.
Соитие случилось быстро и нами было воспринято одинаково хорошо. Я взял темп, очень хочется поднять ногу Марине, чтобы входить глубже, но недоспущенное бельё мешает. Однако, вот так, со сведёнными ногами даже интересней
Ритм сбил финал: член выскользнул из лона, а при следующем толчке прошёл мимо. Сейчас мне уже всё равно, ведь тесно сжатые бёдра дают возможность дотянуться до вершины. Я грубо перехватил Марину за попу и вбил пару последних движений. Семя брызнуло обильно, заждавшись момента когда будет можно, но всё так же мёртвое.
Когда пришёл в себя, моя Огнёвочка смирно находилась в объятьях и продолжала периодически вздрагивать. Волны удовольствия откатывались в ней, словно бы уже штиль, а потом вдруг снова, со всей глубиной.
Побери меня тьма, Котик, я словно заново родилась. Никогда так хорошо не было.
Я мягко поцеловал.
Ты бесподобна.
Боюсь пошевелиться, нервно рассмелась она.
Упасть боишься?
Это тоже, но ещё, что сказочный миг прервётся.
Мы же можем продолжить, прошептал ей на ухо, вдобавок лизнув.
Мы обязаны!
Вскоре она предалась, кажется, своему любимому занятию: горячим шаловливым ртом и язычком играть с членом. Я пока не отошёл от первого раза и потому это действительно больше игра и нечто такое особое, что может подарить лишь Марина. Лишённая стыда, она смакует оставшиеся соки, причём собственный ей нравится наравне с моим. Мне не нужно как-то особо вести себя, имитируя одобрения ласкигра нравится Огнёвке сама по себе, а не результатом. Получается чуть ли не вариант, что я позволяю ей делать то, что сильно хочется.
Понемногу вернулся напор возбуждения. Огнёвка безошибочно уловила перемены и усилила ласки. Я оживился, стал толкаться ей в ротик, отчего она даже закашлялась, но лишь напористее продолжила.
Перед тем как снова исторгнуть семя, хрипло предупредил об этом. Дальше всё окрасилось в безумные краски удовольствия, а Марина получила то, что хотела.
В дверь громко постучали. Мне даже жаль стало: новая, только окрашенная и такие удары. Выбравшись из объятий Марины, поспешил открыть.
Простите, Ваше благородие, чуть склонился глава караульного отряда, Вас к Его превосходительству Геннадию Ортеговичу.
Мы обоюдно откозыряли. Я знаю этого Гридя: заведует отрядом караула, числится боевым офицером, зовут, кажется, Григорием. Недолюбливает меня со дня турнира, так как болел за Дмитрия Штромберга. Потому и наградил осуждающим взглядом за внешний видв одних портках, а ведь уже почти день.
Портки портками, а шрамы на теле говорят за себя и он это знает. Впрочем, побриться следовало бы, да и волосы подровнять, а то как чудище лесное.
Спустя минут сорок я уже подходил к Администрации. Взлетел на крыльцо, поздоровался со знакомцами и скорее на четвёртый этаж.
Геннадий Ортегович? постучался я и приоткрыл дверь. Адъютанта, почему-то, не оказалось.
Заходи! донёсся его басовитый голос. Мы тут уже обсуждаем
У моих геройств есть положительные стороны и сложно отрицать их ценность, однако, имеется и обратная сторона: в области Санкт-Питербурга объявилась группа ренегатов, а кого ещё генерал-майор позовёт в отряд борьбы с ними? Я не то что бы против, просто надоело уже из огня да в полымя нырять.
Группу собрали весьма интересную: из Александровыхещё одного брата Снежаны Алексиса; из Абдуловыхнезнакомого мне Дмитрия, сына Вениамина Игоревича, нашего гимназийского замглавы. Ну и ещё двое ребят для усиления. Интересно, почему Геннадий Ортегович включил в отряд представителя враждебного рода? Может старший Абдулов надавил?
Руководителем будет Пётр Петрович, который тоже оказался на совете. Вместе с нами рыскать он не поедет, но докладывать будем ему, а не генерал-майору. Думаю, это они между собой поделили обязанности, так как большие товарищи.
Алексиса я видел всего несколько раз и никогда особой разговорчивостью он не отличался. Крупный телом, хмурый, темноволосый и с густыми бровями на мужественном лице. По слухам, хорошо владеет рукопашным боем. Как маг выступает в чине, среднего по силам, Гридня. Мы почти родня, потому идти в бой с таким напарником мне в радость.
Чего не сказать про белобрысого Абдулова: этот тоже Гридень, но слабее. Может на что и из рукопашки способен, но точно не знаю. Высокий, с невзрачным лицом. Тем не менее, придётся как-то уживаться.
Двое из поддержки, ожидаемо воздушники и выступают в чине слабых Воев. Тоже хорошо.
Ну и касаемо главенства, прочистил горло Геннадий Ортегович, в бою подчиняться будете Игорю, хоть он и поручик покамест, а вы, поочерёдно посмотрел он на Алексиса и Дмитрия, капитаны.
Капитан-поручики, неожиданно уточнил Алексис, видимо, чтобы я правильно понял, какова разница.
Если мы выше по чину, то почему ему? бросил Абдулов.
Пётр Петрович потемнел лицом, на что хозяин кабинета ответил выразительным взглядом.
Во-первых, это мой приказ, спокойно отозвался Геннадий Ортегович, во-вторых, но это уже для вашего лучшего слаживания: Игорь пользуется моим полным доверием. В бою вы можете полностью рассчитывать на него.
Алексис успел заговорить раньше Абдулова:
Не имею возражений, Ваше превосходительство. Игорь сильный воин, это известно. Для нас честь быть под его командованием.
Я метнул благодарный взгляд. Вот уж сказал, так сказал братец Снежаны. Хорошо понимаю, что все они и сами с усами, но вот так, при генерал-майоре и его ближайшем соратнике Петре Петровичеэто широкий жест.
На том кончили. Выступать велено завтра, сутки даны на сборы и подготовку. Так как на меня пудовой тяжестью легла ответственность, нужно выдать распоряжения:
Пойдёмте на улицу, подумаем и обсудим.
О чём? отрывисто бросил Абдулов, рванувший было прочь.
Нужно решить во сколько и где соберёмся, как поедем, с чего лучше начать
Тот поморщился, но смолчал. От Алексиса вообще никаких реакций, он словно верный арбалет под рукойу графа отличная школа.
Вышли из холла Академии, огляделись на широком каменном крыльце. Я указал на вместительную беседку неподалёку. Погода с утра была нежно-ясной, но пока мы беседовали, с моря надуло тучу, что вот-вот разродится.
Перво-наперво выудил кисет и туго набил трубку, затем с наслаждением затянулся и оглядел новосозданный отряд: Абдуловтёмная лошадка; Александров среднийверный соратник; парни-воздушники хорошая подоплёка в случае чего.
Можем сразу верхом поехать, предложил я, но если критично, то пересядем на лошадей в городе.
Верхом? непонимающе посмотрел Абдулов. Я поеду экипажем до Санкт-Питербурга, как выяснится, где у них логов, выступлю вместе с вами.
Теперь уже моя очередь удивляться. Пара Воев никакого виду не подали, как и Алексис.
Хочешь сказать, не станешь вместе с нами их искать?
Это же очевидно. Для чего тогда, по-Вашему нам выделены помощники, посмотрел он на воздушников.
Может на ты? дёрнул я щекой.
Он поджал губы.
С волками житьпо волчьи выть. Ладно уж, потерплю царящее здесь бескультурье.
У меня ненадолго отпало желание говорить. Тут бы дать ему в благородную морду для науки, но нельзя. Корчит из себя непонятно что на бой же идём, какие тут условности?
Если они попадут в засаду, зло проговорил я, ткнув пальцем в двух притихших Воев, или невовремя поймут, что нашли лагерь маговим конец. Ты что же, предлагаем мне рисковать их жизнями?
Он всем видом показал, что, мол, такова жизнь.
Боевые потери.
Мразь!захотелось мне крикнуть. Что ты знаешь про потери в бою, подонок?!
Дим, короче, я тут с тобой спорить не хочу, намерено сфамильярничал я. До Питера едь на чём хочешь, но там ты сядешь на коня и вместе с нами поедешь месить грязь по соседним заводям и болотам. Ежели восхочется тебе не делать этого, то по окончанию задания я напишу Его превосходительству отчёт, где отмечу твою полную боевую непригодность. Ферштейн?!