Плохо, тихо ответил сын. Ничего не надо. Ромашке совсем плохо. У него прогрессирует гидроцефалия. Врачи не знают, что делать. Снижают внутричерепное давление. Пока безуспешно. Ребенок в коме.
Мне приехать? спросила Света.
Не надо! Мы с Алисой здесь. Чем ты можешь помочь? Да еще Педиатрическая академия через две недели закрывается на каникулы. Это же по большому счету учебное заведение. Все врачи уходят в отпуск. Ребенка, если он все-таки выживет, надо будет куда-то переводить. Пытаемся договориться с больницей Святой Ольги. Я туда уже звонил. Через час поеду. Договорился встретиться с завотделением.
Вы сами-то что-нибудь ели?
Да. Мы с Алисой утром ездили в Макдональдс.
Как она?
Как зомби. Делает все, что надо, но молча. Молится. Каждые три-четыре часа сцеживает молоко.
Малыша кормят грудным молоком?
Мам, ну что опять за бред ты несешь! Всякие глупости спрашиваешь! с раздражением ответил Андрей. Ребенка кормят через зонд и капельницы антибиотиками и какой-то химией. Молоко Алиса выливает в раковину.
Ей не советовали перетянуть грудь?
Говорили. Но она надеется, что ребенок когда-нибудь поправится, и она будет кормить его грудью. Что, по-твоему, я должен ей объяснить, что у ребенка нет никаких шансов?
Нет, не должен! Извини!
Это ты извини, мне сейчас ни до чего!
Света споткнулась в коридоре о картину, приставленную к стене. На секунду задумалась и вернула картину на прежнее ее место в спальне над кроватью. Переставила лиану с книжного шкафа обратно на платяной.
Вечером Андрей сказал, что ребенку стало чуть лучше. Света позвонила с ободряющей новостью Игорю, и узнала, что и ему полегчало. И тут же подумала, что, наверное, нельзя в сложное время что-то переставлять на другое местоменять пространство. Не надо на это тратить ни время, ни силы. Внутренняя и внешняя энергия нужна для более важных дел.
Сокурсница Марины Лена не дождалась звонка своей потенциальной клиентки и на следующий день позвонила сама:
Света, привет! Это Лена Бутий! Как там у вас дела? спокойным мягким голосом поинтересовалась экстрасенс.
А, привет! Трудно сказать Непонятно и неопределенно! Мне к вам приехать? уточнила Света, на всякий случай, обращаясь к ней на «вы».
Не слишком веря во все эти предвидения, на самом деле, у нее не было никакого желания куда-либо ехать.
Можно и не ехать! ответила Лена. Я тебе и так все скажу. Мне Марина дала всю первичную информацию. И я уверена, что твой внук будет жить. Как минимум, в этом году. И потом.
Потом? Он долго будет жить? с надеждой и уже интересом спросила Куликова.
Сколько лет проживет не знаю. Не вижу! Твой сын и внук потом будут не вместе
А что с ними будет?
Не знаю. Просто не вместе. Я их не вижу вместе.
Странно, удивилась я. Андрей ни за что не бросит Ромашку. Он так его любит. Так заботится о нем Странно.
Жизнь она вообще странная, вздохнула Лена.
Я вам сколько-то должна? поинтересовалась Света, все еще находясь под впечатлением непонятного пророчества, и пытаясь как-то его истолковать, привязав к возможным исходам ситуации.
Нет. Я не зарабатываю деньги своим предвидением. Я просто говорю, что знаю. И что могу сказать.
А что не можешь? Светлана перешла на «ты», обрадовавшись, что не надо платить и даже куда-то еще ехать, и надеясь чуть больше расположить к себе Лену.
Остальное знаю, но не могу сказать. А то оно сломается.
А остальное, оно хорошее?
Все относительно, уклончиво отреагировала Лена, как посмотреть. Может хорошее, может не очень. Если дать человеку возможность самому выбирать из нескольких десятков трагедий, которые, нравится ему это или нет, всегда всех подстерегают в жизни, он никогда не выберет ничего. У кого-то рождается здоровый красивый ребенок, но в семь лет попадает под машину. Или в пятнадцать становится наркоманом и ВИЧ-инфицированным. Или в семнадцать лет теряет рассудок из-за несчастной любви или в кровавой драке. В двадцать теряет связь с внешним миром и уходит в секту. Или в тридцать лет в одночасье лишается всех родных и близких. Вариантов не десяткитысячи. Каждый человек, как ни крути, обязательно проходит в этой жизни через лабиринт глубочайших трагедий. Рано или поздно. Что об этом говорить. Не спрашивай меня больше. Если принять за основу, что жизньэто самая главная ценность, то все остальное можно и нужно пережить!
Спасибо тебе, Лена!
Светлана положила трубку и стала думать, как могут развиваться события, если вдруг Лена окажется права. Все варианты её не устраивали. «Сын и внук не вместеразмышляла она, это ведь всего три варианта: не будет на свете Ромашки, останется Андрейжуть. Останется в живых внук, что-то случится с Андреемтоже ужасно. Оба останутся в живых, но Андрей перестанет заботиться о Ромашке и бросит Алису с больным ребенком. Кошмар! Но это наименьшее зло из всех возможных. По крайней мере, все останутся живы. Хотя чего-чего, а уж такого не может случиться ни за что!» В этом она была абсолютно уверена. А значит, словам Лены Бутий не стоит верить. При этом хочется надеяться на обещанную Леной первую частьвнук останется жив! Если Роман проживет до конца года, значит, ему будет уже шесть с половиной месяцев, и он, даже по таблицам из медицинских диссертаций, скорее всего, и дальше будет жить!
Через неделю Игоря Куликова выписали из больницы, и он вернулся домой долечиваться. Страх за его жизнь и даже здоровье улетучился в несколько дней. А Романа Куликова на реанимобиле перевезли из Педиатрической Академии в детскую больницу Святой Ольги.
Бабушке с дедушкой впервые разрешили посмотреть на внука. Так как Игорь был еще довольно слаб после инфаркта, супруги решили, что он останется дома. Сев за руль своей Мазды, Света доехала до Земледельческой улицы и зашла в вестибюль детской больницы.
Первое, что её порадовало, внутри стены были расписаны красивыми картинками: цветочками, грибочками и зверюшками. Врачи и медперсонал одеты не в белые однотонные халаты, как в её советском детстве и даже в детстве сына, а в комплекты брюки-рубашка, с веселеньким набивным рисунком. Повсюду были рассажены мягкие игрушки. Было очень волнительно, она ведь шла на свидание. На самое первое свидание с мужчиной, который с минуты своего рождения был ею безоговорочно любим и бесконечно дорогсо своим внуком.
У входа в отделение интенсивной терапии её уже ждал Андрей. Он внимательно следил, как Светлана надевала специальный одноразовый халат и длинные бахилы, насколько тщательно мыла руки, а потом показал рукой куда-то вдаль.
Вон там! Иди туда!
Света на цыпочках осторожно пошла по длинному узкому залу, где лежало семь малышей. Они не издавали почти никаких звуков.
Дошла до самой дальней кроватки, обернулась в сторону Андрея, взглядом спрашивая: «Наш?». Сын в подтверждение закивал головой.
Перед Светой лежал малюсенький человечек в трикотажном полосатеньком комбинезончике и ярких шерстяных носочках. Кожа у него была очень бледной с желтоватым оттенком. Глазки были прикрыты, и веки изредка вздрагивали. В маленький ротик были вставлены зонд и еще какая-то трубка. Из-за этого губ было почти не видно. В запястье и в ножку воткнуты иголки, к которым присоединены системы трубок с капельницами.
Света пересчитала взглядом все пальчики на руках. Ей в голову пришла совершенно идиотская мысльзато у него пять пальчиков на каждой руке! Больше она себя подбодрить ничем не могла.
Малыш сделал очередную попытку открыть глаза. У него ничего не получилось.
Он спит! Света повернулась в сторону Андрея и сказала это так, чтобы слова можно было прочитать по губам и выражению лица.
В изголовье кроватки стояла маленькая иконка. Это, конечно, Алиса ее туда поставила. Светлана, не отрываясь, как завороженная, смотрела то на ребенка, то на икону, и как клятву произносила слова, не разжимая губ: «Солнышко, мое любимое! Ты обязательно должен жить! Ты будешь жить! У кошки боли, у собаки боли, у моего родного Ромашечки ничего никогда не боли!»
Сейчас и потом она готова была принять любую религию, молиться в исступлении любым богам и святым, соблюдать, какие угодно, ритуалы, брать обеты и давать зароки и обещания. Она готова была сделать все, что возможно и невозможно, хоть умереть на месте, хоть отдать свой собственный мозг. Ей больше жизни, больше воздуха надо было, чтобы этот ребенок жил!