Я ошарашенно смотрю на него.
Не надо меня ничему обучать я стану астрономом, как ты. Кроме того, я нужен тебе, чтобы приглядывать за домом и Авелой. Помогать со звездными картами.
Отец качает головой.
Позволь мне позаботиться об Авеле. Я хочу, чтобы вы уехали отсюда, прежде чем лес У него перехватывает дыхание, и он делает глубокий вдох. Прежде чем лес заберет ваши души. Мне давно уже стоило это сделать. Я не могу потерять вас. И не потеряю.
Я хочу отметить, что последний год мы жили в полной безопасности, но затем думаю о музыке, которая зачастую доносится из леса, об Авеле, протягивавшей крошечную ручку к ветке над стеной, о том, как сам высунулся из окна обсерватории.
Если хочешь, можешь пойти осенью в Сайтский университет, продолжает отец. Я отложил на него деньги.
Он морщит лоб, и я знаю, что он думает о матери, они познакомились в университете. Она была виолончелисткой, а он астрономом, и они частенько шутили, что им придется выживать на одной любви, так как с такими профессиями себя не прокормишь.
В горле возникает комок.
Отец, я не покину тебя.
Он встает и легонько хлопает меня по плечу.
Ты еще молод. У тебя полно времени, чтобы поразмыслить о будущем за пределами этого дома и неба. Просто пообещай, что обдумаешь мои слова, не обязательно принимать решение сразу.
Я тоже встаю, гашу лампу и выхожу за ним из обсерватории.
Я подумаю об этом, вру я. Может, мне всего семнадцать, но всю свою жизнь я мечтал только о небе.
Глава третья. Оуэн
Едва устроившись в кровати, я вдруг вспоминаю, что не рассказал отцу о своем поручении его неожиданные планы на мое будущее вытеснили все другое из головы. Проснувшись пораньше, успеваю поймать его перед уходом на ферму Бреннанов. Я пытаюсь не замечать его красных глаз и горя, которое окутывает его как нечто вполне осязаемое. После обсерватории я поспал не больше пары часов; отец же выглядит так, будто вовсе не спал.
Сегодня я еду в Сайтский университет.
Его лицо морщится от удивления.
Что, уже пора?
Я киваю. Каждый год отец отправляет звездные карты в сокращенном виде в университетскую библиотеку. Так же поступают астрономы со всего континента, а ученые собирают наши знания для будущих поколений. В прошлом году я сам отвез их на поезде, а до этого мама три года ездила с торговцами, путешествовавшими по старой дороге через равнины.
Я сяду на поезд, который отходит в девять из деревни. Я думаю о том, что рассказал вчера слуга короля. Интересно, знает ли отец, что лес разросся до железных путей? Это совершенно безопасно, вру я. Я переночую в Сайте и вернусь домой завтра вечером. Мы с Эфой договорились, что Авела пока побудет у нее. Как только малышка проснется, я отведу ее к ней.
Отец почесывает щетину на подбородке.
Возможно, нам лучше не подавать карты в этом году.
Отец, я уеду всего на день.
Он хмурится.
Я слышал, что лес
В поезде совершенно безопасно, спешно повторяю я. Он быстро довезет меня до Сайта. Обещаю, со мной все будет хорошо я отправлю тебе телеграмму по приезде, чтобы ты не беспокоился.
Ладно, вздыхает он. Но я все равно буду беспокоиться. Не открывай окно в поезде. И возьми мой нож.
Отец кивает на декоративную шкатулку на полке над плитой в гостиной, в которой, сколько я себя помню, хранился его охотничий нож. Вряд ли он когда-либо применялся в деле.
Папа стремительно выходит за дверь, а я ставлю бара брит в духовку и завариваю чай, смиренно пряча охотничий нож в рюкзак. Звездные карты для библиотеки готовы свернуты и спрятаны в водонепроницаемый тубус с кожаным ремешком, чтобы было легче нести.
Только я собрался будить Авелу, как она неуклюже заходит на кухню. Съедает толстый ломоть бара брит, кашу и запивает все это молоком, будто ее неделю не кормили. Я беру ее на руки, закидываю рюкзак и тубус на плечо, и мы выдвигаемся в деревню Блодин.
Было бы гораздо легче, будь у нас лошадь или хотя бы осел мы не прошли и половины пути, а мне уже ужасно тяжело нести Авелу. Но животным не нравится близость к Гвиденскому лесу. Когда Авела была совсем младенцем, у нас временно жила коза так она перестала давать молоко, перепрыгнула через забор, и больше ее никто не видел. Даже курицы у нас не выжили: через неделю или две они перестали откладывать яйца, выщипали себе все перья и умерли одна за другой. После этого мы отказались от домашнего скота и теперь покупаем молоко, яйца и мясо у Бреннана.
Радует хотя бы то, что у нас есть огород, так что фруктов и овощей всегда в избытке. Порой я могу поклясться, что наши растения растут быстрее, чем должны, будто питаются той же живительной магией из почвы, что и деревья Гвиден.
Чего я хочу на самом деле, так это велосипед. По правде, я редко путешествую на большие расстояния, чтобы в нем была необходимость, да и с Авелой ездить бы не получилось, но я все равно его хочу. Согласно папиным газетам, в городе Брейндаль на эти новомодные изобретения сейчас большой спрос, да и наша деревушка не отстает некоторые уже его купили.
Нести Авелу быстрее, чем если она пойдет сама, но к тому времени, когда в поле зрения появляется ферма Бреннанов, мышцы моих рук кричат от боли. Я передаю сестру Эфе, жене Бреннана, и, помахав отцу, который усердно работает в поле и скорее всего даже меня не видит, отправляюсь в деревню в одиночку.
Чем дальше я от леса, тем свежее воздух и жарче солнце. Под ногами кружится пыль, и к тому моменту, когда я добредаю до деревенского вокзала, с меня уже ручьем льется пот. Вообще-то «вокзал» это громко сказано, скорее маленькая деревянная платформа, зажатая между телеграфной станцией и постоялым двором, где можно купить билет.
Я вхожу в приземистое каменное здание. Внутри мрачно и прохладно наконец-то можно отдохнуть от палящего солнца. Жду, пока глаза привыкнут к темноте, и подхожу к кассе. За ней стоит темноглазая девушка и протирает очки тряпочкой, ее длинные волосы стянуты яркой лентой на уровне шеи. На ней кремовая блузка с рукавами-фонариками и узкими манжетами на запястьях, а также юбка с высокой талией, застегнутая сверху донизу на пуговицы. Увидев ее, я заливаюсь краской. В Блодине не так много юных девушек, но Майрвэн Гриффит самая красивая из них. И самая умная. Она поэтесса, некоторые ее стихи даже публиковали в брейндальской газете. Когда-нибудь я наберусь смелости, и мы нормально побеседуем. Об астрономии, музыке или книгах. Может, сделаю ей предложение я пока не продумывал все в деталях.
Доброе утро, Оуэн. Чем я могу тебе помочь? Она улыбается мне, и на секунду я теряю дар речи.
Э-э билет, вспоминаю я. На поезд в Сайт, который отходит в девять.
Ты едва успел, говорит Майрвэн, глядя на маленькие часы на стене сзади. Затем достает билет из кассы и вписывает мое имя.
Я отдаю ей деньги за проезд. Замираю на пару секунд, просто стою как болван и пытаюсь придумать, что бы сказать такое умное.
Она снова мне улыбается, в ее светлых глазах пляшет смешинка.
Лучше поторопись, Оуэн Меррик, или опоздаешь на поезд.
Я мямлю что-то бессмысленное и выхожу на платформу, мысленно ругая себя за трусость.
Но времени на нормальный разговор все равно не было, ведь она права через пару секунд поезд с грохотом прибывает, и я поднимаюсь на него, вручая билет темнокожему проводнику в сине-серой кепке. Занимаю место у окна.
Мой вагон в конце поезда, перед служебным, и в нем почти пусто, единственный другой пассажир бледный старик во фраке, читающий газету. В заголовке что-то говорится о том, что король Элинион набирает солдат в свою армию. На свободном сиденье рядом с ним лежит котелок, и тут я вспоминаю, что в спешке забыл надеть свой. Я редко его ношу он до сих пор валяется где-то в шкафу. По крайней мере, я откопал свой единственный костюм, хотя он мне уже маловат нужно попросить папу купить новый. В основном я ношу папины старые штаны и рубашки в школу я уже год не ходил, а Авеле плевать, как я одет.
Я устраиваюсь поудобнее и достаю книгу из рюкзака. Поезд трогается с места, за окном проносятся размытые деревни и фермы. Скоро мы заезжаем в лес, и зеленая листва поглощает нас целиком. Я пытаюсь отделаться от дурного предчувствия и погрузиться в книгу.