Внимание. Всем быть наготове. Оружие к бою! и снова отключился.
Мария плеснула на него уже из ведра. Хуан, с трудом разлепив глаза, произнес:
Какой красивый ангел, я за тебя пил. Совсем не благородно икнув, добавил: Когда нас всех казнят, я на тебе женюсь.
И, уронив голову на грудь, захрапел.
Как же мы их приведем в чувство? спросила Мария.
Да я уже думаю: пусть их и правда казнят, в таком состоянии они и не поймут, что произошло.
Так их казнят?
Кто ж это знает. Пока сказали умыть и на турнир доставить. Хороший замысел не пачкая руки казнью, перебить этих болванов под благовидным предлогом.
И что нам теперь делать?
Что-что Поднять, умыть, накормить. Пойдем, есть у меня один рецептик.
Мария еще раз посмотрела в лицо Хуану. При столь странных обстоятельствах это лицо стало самым родным для нее. Осторожно погладив его по щеке, Мария уже хотела отнять руку, но Хуан не дал ей сделать этого, прижав руку девушки своей ладонью и, не раскрывая глаз, прошептал: «Не уходи».
Я вернусь. Постарайся очнуться, это важно.
От тебя вкусно пахнет.
Мария, усмехнувшись, ответила:
Чего не скажешь о тебе. Ты жениться обещал. Просыпайся.
А ты что, согласна? Ведь для хлопка нужны обе ладони.
Окрик Кончи заставил ее вздрогнуть:
Шевелись давай!
Конча прожила сложную жизнь, но всегда следовала простому правилу: если тебя сейчас высекут, найди то, что принесет тебе радость до этого, во время или после. Мужа ее убили во время пьяной потасовки, детей не случилось. Она любила выпить и поесть, много работала, крепко спала и никогда никому не завидовала. Удивительная житейская мудрость присутствовала в ее характере, она-то и выручала всегда.
В рассол из-под оливок она раздавила два крупных кислых яблока без кожуры, пару ложек оливкового масла и острый перец чили, подумав, сыпнула щепоть морской соли и всё это взболтала, а затем порубила тяжелым ножом ветку мяты.
Готово. Если и это не поможет, то будем казнить, сказала она довольно и направилась обратно в темницу.
Опустим детали оставшейся части дня. Мария помогала Конче во всём и даже заслужила ее дружеский шлепок по спине.
* * *
Если вы были хоть на одной пирушке, то считайте, что посетили их все. При завоевании новых владений обязательно устраивали турнир с последующим застольем, изобилующим закусками и вином. На дворе стоял апрель, полуденной июльской жары не предвиделось и не было необходимости назначать время на рассвете. В обед всё случится.
Вряд ли Николас Перес в этот день гордился бы своими подданными. Истерзанные похмельем и мыслями о будущем, они вышли на свет божий, пошатываясь и потирая глаза.
Хайме II Арагонский не любил праздники, но свято чтил традиции. Узнав, как проводят время узники, он порадовался, что всё само собой складывается. Их можно убить, не напрягаясь, на турнире. Времени на подготовку полноценного представления не было, да и цели поразить воображение мелкой провинции роскошью королевских боев не стояло.
Наскоро соорудили круглую арену, напоминающую сцену для гладиаторских боев. На главной площади внутри крепости поставили деревянные щиты кругом, подперев их бревнами. Притащили скамейки для знати, натянули полог. Получилась вполне сносная арена для боя. Предполагалась быстрая рукопашная схватка между двумя группами.
9
Хуан мрачно смотрел на приготовления, никак не комментируя. Его товарищи и так понимали, что казнь заменили на гибель в бою, что тоже в принципе неплохо, если не считать, что умирать не хотелось.
Утро следующего дня началось с трубного звука королевского горна со стен крепости. Все потянулись к заутренней в храм Сан-Николас-де-Бари.
Молитва, смерть, пир. Простенькое расписание для последнего дня жизни, хмыкнул невысокий коренастый теперь уже и не скажешь кто бывший соратник? Друг?
Кто мы теперь друг другу? как бы размышляя сам с собой, спросил Хуан.
Мы прежде всего люди. Судьба испытывает, но она и спасает.
Я не верю в справедливость, твердо сказал Хуан. Не знаю почему, но никогда не верил.
А во что веришь?
В себя.
И всё?
И всё. Так вышло, что всё, что люди зовут справедливостью, на самом деле лишь компромисс интересов. А любовью называют желание.
Сложно быть счастливым с такими мыслями.
Счастливым вообще сложно быть, а уж с мыслями практически невозможно Ладно, хватит болтать. Решим, как будем выживать. Надеюсь, противников будет столько же, сколько и нас.
Не удивлюсь, если больше.
На глазах у честного народа нас просто отдадут на растерзание.
Склоняюсь и к такому исходу.
Тогда действуем, как в тот день, что столкнулись с пиратами.
Поняли, почти хором ответили мужчины и впервые за последние дни хищно осклабились.
В урочный час вокруг круглой арены собралась толпа. На небольшом возвышении восседал король с приближенными. Поскольку это была война, то придворных дам оставили в Арагоне, подальше от мужских игр.
Две группы по двенадцать человек выстроились напротив друг друга. Раздался короткий низкий звук рога.
С хлопком бойцы Хуана встали квадратом. Медленно, с лицами, не выражающими никаких эмоций, попятились назад до самого края арены, бесшумно ступая по полшага. Арагонцы, думая, что противник в полнейшем смятении, раздавлен, сорвались с места, одновременно построившись клином, и понеслись с дикими воплями через всю арену, яростно ускоряясь, уверенные в своем преимуществе, готовые смять, снести с лица земли. В свою очередь Хуан издал короткий дикий звук, больше похожий на утробный рык. Квадрат одним прыжком перестроился в четыре колонны по три человека: две колонны вправо рывок вперед на шаг, две колонны влево рывок вперед, и еще рывок вперед. Арагонцы на полной скорости пролетели мимо. Бойцы Хуана за секунду оказались у них за спиной. Далее всё произошло со скоростью, которую с трудом мог отследить человеческий взгляд. Арагонцы просто-напросто не успели развернуться, как короткими, точными движениями были изрублены.
Густой мрак выполз из подвалов и щелей, солнце скрылось за надвигающимся штормом, могильный холод, тишина склепа, ни звука. Тяжело дыша, выстроившись кругом, спиной к спине, плечом к плечу стояли ученики Николаса Переса. Горячий пар поднимался от их тел, от месива из отрубленных рук, разбросанных, словно ветки после урагана. Кишки, стоны
Хуан смотрел на побелевшее лицо короля. Крепко сжав челюсть, король из последних сил пытался контролировать свой гнев. Хуан лишь двигал желваками и, сдвинув брови к переносице, сверлил взглядом в ответ. Он понимал, что теперь им вынесен окончательный приговор. Они размазали цвет арагонской армии за пару минут. Четко. Отработанно. Слаженно.
Хайме II Арагонский величественно встал, медленно обведя взглядом окружающих, несколько раз манерно хлопнул в ладоши и, театрально показав публике, что всё закончено, удалился. И тут началось такое: люди ликовали, бросились обнимать своих, родных, выживших! При полном поражении и осознании, что город больше не часть Кастильи и Леона, что теперь они под другой короной, они одержали очередную победу! Твой ход, король! Игра продолжается.
10
Вечером зал знамен наполнился звуками пиршества. Напряжение искрило в воздухе, приглашенные тихо переговаривались. Хуан со своими воинами, войдя внутрь, остановился около стены.
Арагонцы вели себя нарочито вальяжно, нарушая приличия.
Мимо Хуана проследовали несколько слуг с блюдами.
Марии поручили разливать вино. Не поднимая глаз, она носила кувшины с напитком. Девушка не могла заставить себя окинуть взглядом зал в поисках любимого. То, что произошло днем, перевернуло ее представление о человеческих возможностях, о силе и справедливости.
Вошел король с приближенными. Пир начался.
Ну что, понеслась, пошутил один из парней Хуана.
Не пейте много, строго ответил он. Всё только начинается.
Хайме II без особых церемоний обратился к воинам:
Отличная битва! Я повеселился. Но что случилось с моими славными воинами? Все видели. Вы теперь удостаиваетесь чести занять их места. Выпьем!
Король, взяв кувшин и бокал, встал и сам направился к столу, за которым сидел Хуан. Налив вино в чашу, он протянул ее Хуану.