Крис, мы не успеем, донеслось до меня сдавленное, я подвел. Думал, еще есть время.
А это так важно?
Если я не вернусь, тебе придется все начинать заново, он, наконец, поднял голову.
Ты обязательно вернешься! прошептала я, глядя ему в глаза.
Клим не ответил. Легко поднялся и протянул мне руку. Я поднялась, и он прижал меня к себе.
Тебе лучше вернуться к родителям.
Ну уж нет, к этому я не была готова.
Крис, старейшины будут молчать до перемены года. Но после непременно потребуют гарантий, он сжал мое лицо в своих руках, заставляя смотреть в глаза, но твои родители не смогут их дать.
Ты вернешься, прошептала я убежденно, даже раньше. Я закончу школу, и у нас будет потрясающая церемония. И тогда уже никто не сможет диктовать нам условия.
Клим улыбнулся. Поцеловал меня в нос. А потом отпустил и принялся убирать со стола.
Поедем на маяк, предложила тихо.
Клим кивнул.
На улице было солнечно. На берегу ветрено. Целый день мы гуляли, дурачились, смеялись и целовались. А потом снова гуляли. И я отказывалась верить, что уже завтра все изменится. На обратном пути мы заехали в город поужинать, а потом вернулись домой. Клим начал целовать меня еще в узкой темной прихожей, и до спальни мы добрались нескоро. Но на пороге он снова отстранился.
Останься со мной, прошептала в губы.
Только если ты наденешь свою самую теплую пижаму, он попытался шутить, но в глазах явно проглядывала тоска, ложись спать, малыш. Обещаю, я приду, как закончу дела.
Он действительно пришел спустя почти час, когда я, лежа в постели, пыталась читать. Одетый в теплый домашний костюм и босой, он выключил ночник, забрался ко мне под одеяло, крепко прижал к себе спиной и шепнул:
Спи.
После окончания школы у девушки из общины есть только два пути: замуж или отъезд с целью продолжить обучение, как сделала моя тетка Лиз. Профессия у меня уже была, к тому же она приносила стабильный доход. Жизнь в нашей общине мне действительно нравилась. Стоило соблюдать элементарные приличия, и многое становилось доступно. Даже пресловутые правила сопровождения девиц не сильно ограничивали молодежь, особенно если родители не были ярыми сторонниками традиций. Но я была помолвлена, и уже не могла выходить куда-либо в обществе других мужчин, даже одобренных семьей, и с уходом Клима мне пришлось снова вести домашний образ жизни. Первое время письма от него приходили каждые пару дней. Его отряд еще не покинул территорию корпуса, и мы обменивались посланиями с помощью юнкера, совсем еще мальчишки, приставленного к ним. А через пару недель пришло послание, которого я так ждала и боялась:
«Мой храбрый друг, на рассвете мы снимаемся с места и уходим вглубь Заповедника. Не знаю, когда смогу послать тебе весточку. Прошу, не упрямься и переезжай к родителям. Правда на стороне старейшин, они не оставят тебя в покое. Если я не вернусь к Перемене года, возвращайся к родителям обязательно. Помни, мы помолвлены. Это и защита для тебя, и ловушка. Одно необдуманное действие, и они смогут диктовать условия, Крис! Разорвать помолвку возможно только с твоего согласия и согласия твоих родителей. До окончания школы осталось совсем немного. Желаю удачи, малыш. И прошу, не подведи. Я схожу с ума от мысли, что от тебя не будет вестей. Клим».
К родителям я вернулась перед Новогодьем. Я была полна решимости закончить школу летом и все свободное время проводила за учебой и рисованием, пока однажды Ирис не перехватила меня после занятий. Я только что вышла из школы и теперь с сомнением смотрела на огромную тучу, надвигающуюся на город.
Скоро начнется снегопад, прозвучало рядом, и от неожиданности я подпрыгнула.
Привет, Ирис, помахала рукой.
Привет, привет, Ирис приблизилась и приветливо улыбнулась, как насчет того, чтобы посидеть в кафе и переждать снег?
Боюсь, разумнее рвануть домой сейчас, я пожала плечами.
Тим еще не освободился, вздохнула моя собеседница.
Подвезти тебя? предложила я, удивляясь своему поступку.
С радостью, Ирис захлопала в ладоши, но нужно предупредить брата.
Тогда пошли, пожала я плечами.
Тим нашелся в одной из просторных аудиторий на втором этаже. Что-то тщательно перерисовывал из учебника в свою тетрадь, сидя за большим столом для чертежей, но поднялся к нам на встречу, когда Ирис окликнула его.
Здравствуй, Кристин, голос его звучал мягко, и я улыбнулась, пожав протянутую мне руку.
Здравствуй, Тимофей.
Тим, там такая туча, затараторила Ирис, а Крис была так любезна, что предложила отвезти меня домой.
Кажется, я выглядела весьма удивленной, потому что Тим весело рассмеялся:
Ставлю свой «Жук» против твоей будущей «Савы», что все выглядело несколько иначе.
Тим, надула губы в притворной обиде его сестра, можно мы поедем домой?
Кристин, эта маленькая нахалка тебе не помешает?
Никаких проблем, ответила, усмехаясь, и твой «Жук» мне даже не нравится.
Тимофей расхохотался, а я ухватила его сестру за руку и потащила к выходу.
Нам нужно поторопиться, если не хотим ночевать за стеной, за окном действительно стремительно темнело, до встречи, Тим.
Пока, Кристин.
Мы вышли из школы и направились к припаркованному у проезжей части байку. Достала из кейса второй шлем и протянула девушке. Ирис застегнула тоненькую курточку на все пуговицы и забралась на байк, крепко обхватила меня руками. Я выпрямила спину, распределяя нагрузку, и повернула ручку акселератора. «Сава» взревела, и мы рванули к Северным воротам. Снегопад догнал нас, когда впереди показались огни общины, и на широкую подъездную аллею мы сворачивали почти в вслепую. Мама Ирис выбежала, видимо услышав шум мотора. Не позволив толком припарковать байк, потянула под крышу. Я попыталась было протестовать, но она лишь отмахнулась, шепнув:
Сейчас мальчишку отправлю в гараж поставить твою машину, и задумавшись на мгновение, добавила, и к родителям твоим пускай сбегает.
Что вы, попыталась протестовать, я доберусь.
В такую-то метель? Павел-то шустрый, и живет в тех краях. Отпущу его домой пораньше, а ты погрейся с дороги. Продрогли небось, как догадались только в снег сунуться.
Ирис только посмеивалась, исподтишка наблюдая, как меня усаживают у камина с открытым огнем, укутывают ноги пледом, потом протягивают кружку с дымящимся напитком.
Вот что, деточка, оставайся-ка у нас. Не дело в такую метель разъезжать, да еще и без крыши.
Я смеюсь, подношу кружку к губам и вдыхаю горячий аромат пряного вина. На душе вдруг становится тепло, и я соглашаюсь. Отчего-то не хочется покидать гостеприимный дом. Тим появляется спустя пару часов. Уставший и недовольный. Но замечает меня, и лицо его озаряет улыбка. В отсветах огня особенно заметно: Тимофей очень похож на мать. Тот же проницательный взгляд, то же кажущееся добродушие, соседствующее с редкостным упрямством, о чем свидетельствует прямая линия подбородка. Ирис жекопия отца. Он пользовался неизменным уважением в нашем маленьком обществе, так как прослыл человеком честным и решительным. Любое дело легко спорилось в его руках, и в этом сын пошел в него. Их крепкая ферма на окраине помогла многим семьям выстоять в трудные времена и продолжала поддерживать и сейчас. Лишних рабочих рук в хозяйстве на краю пустоши быть просто не могло. Хозяин правил своим маленьким мирком уверенно и справедливо, соблюдая вековые традиции и исправно платя пошлины. Старейшины признавали его право наводить свои порядки внутри, но и держать руку на пульсе продолжали. Младшие дочери его были еще малы, Ирис только заканчивала первый год в школе. А вот Тим Тим был завидной партией в глазах любого. А старейшины могли настоять. Егерский корпус легко становился заменой браку для юного фермера.
Сейчас Тимофей сидел рядом со мной в старинном кресле-качалке и потягивал горячее вино из высокого глиняного стакана. За окном в свете фонаря кружились хлопья снега, а в углу комнаты потрескивал камин. Меня разморило, стало тепло и уютно.
Кристин, ты же останешься? голос Тима вырвал меня из дремы, и я с удивлением поняла, что в комнате мы находятся одни.