Девушка подошла к нему и стала самостоятельно расстегивать пуговицы его колета. Она намеренно делала это медленно, заставляя Сэрраса едва ли не дрожать от нетерпения. Однако, как и у любого зверя, терпение имеет свойство заканчиваться. Он поднял ее подбородок и поцеловал, а когда девушка попыталась отстраниться, крепко прижал к себе. Оставшуюся одежду ему пришлось снимать по пути к ванной, которая постепенно наполнялась водой. Весь путь Сэррас не отрывался от губ Галатеи. Принцесса знала, что, если он захочет, то никакой протест не остановит его, поэтому она, смирившись, позволила ему руководить процессом.
На них полилась теплая вода. Руки заскользили по влажной коже. Сэррас развернул принцессу к себе спиной и принялся сжимать грудь, а другой рукой постепенно спускаться ниже. Убедившись, что там мокро не только из-за воды, он провел пальцами по набухшим складкам кожи, при этом девушка инстинктивно прижималась ягодицами к пульсирующей плоти.
Чего ты хочешь? вдруг прошептал мужчина, добившись полного послушания Галатеи.
Вместо ответа принцесса расставила ноги пошире, чтобы дать ему доступ, но этого оказалось недостаточно.
Что это значит? Скажи, не унимался Сэррас.
Пожалуйста дрожащим, едва слышным голосом, взмолилась она.
Кажется, я понял, чего хочет принцесса, усмехнулся мужчина и снова довольно грубо развернул ее лицом к себе. Затем он опустился вниз и запрокинул ногу Галатеи себе на плечо. Девушка сперва растерялась, к тому же, едва не потеряла равновесие, но, когда кончик его языка коснулся ее нижних губ, по всему телу пошли мурашки, спина выгнулась от наслаждения, а пальцы вцепились в волосы на голове мужчины. Лишь благодаря шуму воды ее постанывания не казались столь громкими. Сэррас и сам, очевидно, получал немалое удовольствие от этого процесса. Но тут, когда Галатея была уже близка к финалу, он вдруг прервался, за что был награжден недовольным взглядом принцессы. Однако, вскоре стало ясно, что мужчина уже сам просто не мог терпеть.
Он уже был готов использовать свою немаловажную часть тела по назначению, когда дверь вдруг сотряслась от чьего-то настойчивого стука. Сэррас и Галатея замерли, прислушавшись.
Какого черта? Кому шею скрутить? Это ванная вообще-то, процедил сквозь зубы мужчина, Плевать, пусть слушают, он хотел продолжить начатое, но принцесса его остановила.
Нет! Вдруг что-то случилось.
Она выскочила из ванны и принялась ускоренно обматываться полотенцем. Сэррас же не стал утруждаться и открыл дверь, в чем мать родила. Он явно был готов наказать непрошенного гостя.
На пороге оказались все те же Ральф и Нулара. При виде обнаженного профессора, девушка вскрикнула и поспешила прикрыть глаза руками. Герцог же с достоинством выдержал сие зрелище. Стараясь не смотреть единственным глазом ниже пояса, он откашлялся.
Простите, что прерываем, но господин Мумдалл просил передать печальное известие. Король Аттикус скончался от болезни. В связи с этим аудиенция должна быть перенесена до момента коронации его наследника.
Что? Но мы не можем ждать! запаниковала Галатея, почти забыв, в каком виде она предстала перед друзьями.
Хм, возможно, это даже к лучшему, задумался Сэррас.
Боги! Да прикройся ты уже, наконец! вскипела принцесса и сунула ему в руки другое полотенце.
Глава 37
Прошли сутки, прежде чем Галатее удалось увидеть Мумдалла. Тот почти все время просидел у постели короля, как и некоторые другие его родственники, включая кузенов, их жен и детей. Лишь через день покойного монарха уложили в покрытый золотом гроб и вынесли к воротам дворца, чтобы народ мог проститься со своим правителем.
Галатея и Сэррас были почетными гостями на похоронах. Принцесса была одета в черное платье, обтягивающее ее фигуру до колен, в то время, как ее спутник, который и так всегда носил черное, остался в простой черной рубашке и брюках из легкого материаладень выдался мучительно жарким. Они стояли в шеренге из нескольких сотен человек: дворцовой свиты, советников короля, графов и графинь. Родственники же покойного находились почти вплотную возле гроба и слушали речь Мумдаллаего единственного сына и наследника. Как было принято на таких мероприятиях, он говорил об умершем лишь хорошее. Его слова звучали искренне, однако, нетрудно было заметить, что уже не принц, но и не король еще, не хотел говорить вообще что-либо, поэтому, когда настала минута скорби, мужчина наконец смог, опустив могучие плечи, полностью в нее погрузиться.
Его коронуют в лучшем случае еще через сутки, тихо предупредил Сэррас, после того, как минута прошла, И не думаю, что первым делом он возьмется решать твои проблемы.
Это не только мои проблемы. Это проблемы двух народов. Наших народов, отвечала Галатея, чувствуя, как из-за жары капли пота стекают по внутренней части бедра.
Уж ты-то должна понимать, что процесс передачи власти занимает немало времени.
О да, я это понимаю. А еще понимаю то, что я бросила свою страну, а моя мать может быть уже мертва.
Какое-то время Сэррас ничего не говорил, но сосредоточенно о чем-то думал, хотя, со стороны выглядело так, будто он внимательно слушал речь одного из приближенных короля.
Ладно, я поговорю с ним перед коронацией. По крайней мере, попытаюсь, сказал он наконец.
Из-за военного положения похороны короля Аттикуса не стали затягивать до ночи, как это часто бывало. Гроб засыпали песком в аллее, где уже покоилось не одно поколение королей-предшественников, после чего народ стал вяло расходиться. Со стороны казалось, будто про покойного тут же забыли. Теперь все активно обсуждали нового короля, а также будущее страны. Конечно, все эти разговоры начались задолго до смерти Аттикуса, ведь тот был болен уже довольно долго, но теперь эта тема слыла как никогда актуальной.
Мумдалл почти физически ощущал на себе всеобщее внимание, и это заставляло его, от природы довольно скромного и немного замкнутого, нервничать перед предстоящей коронацией. Чтобы выглядеть на троне более презентабельно, ему предложили укоротить бороду, на что мужчина нехотя согласился.
Уже смеркалось, когда Сэррас постучал в двери его покоев. Флеймфанг специально выждал момент, когда все слуги выйдут из комнаты.
Наконец-то, твои ужасные заросли привели в порядок, заметил он, войдя в комнату и усевшись в кресло у дальней стены в то время, как Мумдалл сидел напротив зеркала и разглядывал свое лицо. Услышав замечание давнего друга, он нервно засмеялся и провел рукой по тому, что осталось от его рыжей бороды.
Мне кажется, я теперь больше похож на какого-то рыночного торгаша, чем на короля, не находишь?
Лучше на торгаша, чем на лесника или бездомного.
Эх, и что я все эти пять лет делал без твоей поддержки?
Сэррас усмехнулся, но не стал продолжать эту бессмысленную болтовню.
Далл, я пришел поговорить с тобой об очень важных вещах, начал он.
Ты ведь видишь, что мне немного не до этого, немного раздраженно отозвался будущий король.
Сам подумай, какой вопрос встанет перед тобой первым делом после коронации? Что делать с войной. Не так ли? Я всего лишь хочу предложить тебе закончить ее малой кровью и максимально быстро, а для этого нужно начать действовать прямо сейчас, а не ждать более удобного случая.
Мумдалл повернулся лицом к Сэррасу. Слова Флеймфанга явно заставили его задуматься. Он устало вздохнул.
Речь идет о Фракции? Насколько мне известно, ты тоже один из них.
Был когда-то. Пока не узнал правду о смерти моей сестры и о том, почему на самом деле началась война.
И почему же?
Фракция долгое время позиционировала себя, как освободителя от диктатуры королей Лунастеры. Ты и сам, наверно, до сих пор так думаешь.
А это не так? Помню, мы еще мальчишками были, ты воодушевленно рассказывал об идеологии и ценностях Фракции.
Возможно, когда-то так она и работала, но то, во что превратил всю эту идеологию мой отец, напоминает слепую борьбу за власть. Это вовсе не королева Церара начала войну. Теми, кто напал на земли Тилии, были люди из Фракции, но они обманули всех, сказав, что приказ им отдала Церера. Подорвав авторитет королевы, они надеялись захватить власть. Это не что иное, как государственный переворот. А Тилия была втянута в это, как инструмент для достижения их цели. Только подумай, сколько ваших людей пало ни за что. Только потому, что кому-то там хочется перетянуть на себя одеяло, распинался Сэррас, чувствуя, как в его жилах закипает кровь от ненависти и презрения к собственному отцу.