На сей раз скидками радовало итальянское заведение «Тарталья», где они пообедали отличной лазаньей. Однако на лазанье все хорошее закончилось, потому что за чаем профессор Чуб как бы невзначай сказал:
Кстати На днях мне звонила твоя мама
Инга сделала длинный вдох через нос, а потом длинно подула на чай. Мысленно она в этот момент высказала все, что думает о доброхотах, а вслух сказала:
Евгений Дмитриевич, ну ради Богатолько вы не начинайте. Не поеду.
Хорошо. Не буду. Ты обиделась?
Да. Родным простительно, они не хотят пониматьно вы-то знаете всё. Что он делал с мамой. Что он делал с нами.
Инга, я ведь сам знал его. И беспросветно плохим человеком он не был
Инга осторожно поставила чашку на стол.
Да. К вам он всегда поворачивался светлой сторонойпрекрасный хирург, спаситель и чудотворец, гитарист и душа компании. Это в маму и в нас он сливал негатив.
Но по-своему он любил тебя и Зою. И маму. Он был сложным человеком, но Лариса до сих пор любит его.
Это не любовь. Это стокгольмский синдром. Когда какой-то ненормальный застрелил его, знаете, что я почувствовала? Облегчение. Теперь, наконец-то, он отпустит маму, подумала я. Но он не хочет ее отпускать. Даже после смертине хочет
Чуб потеребил салфетку.
Инга, ты же верующий человек. Разве Иисус не сказал, что своих мертвецов надо хоронить?
Мама его хоронит уже десять лет. Не вижу, чтобы это ей помогло. А Евангелие вы помните плохо. Иисус сказал: пусть мёртвые хоронят своих мертвецов.
Она встала из-за стола. По счастью, наличные деньги были именно в таких купюрах, чтобы рассчитаться за комплексный обед без сдачи.
До свиданья, Евгений Львович.
До свиданья, печально сказал Евгений Львович ей в спину.
На работу и домой Инга ездила машиной, но парковаться приходилось метрах в двухстах от офиса, и выезжать-заезжать неудобно, поэтому на обеды она ходила пешком. И сейчас она очень, очень правильным находила это решение, потому что водить машину в таком настроениинарываться на неприятности.
Она чувствовала себя преданной. Всю эту порнографию о любви и прощении она готова была выслушивать от мамы, ее подруг, от кого угоднотолько не от человека, который учил ее распознавать манипуляции и давать им отпор. Только не от Чуба, который знал, один из немногих, каков на деле был Александр Викторович Сабуров. Глупостью были бы такие речи от любого другого, но от негоИнга не могла это расценить иначе, как подлость.
«Нужно менять супервизора», подумала она. Из этой мысли вырос вполне закономерный вопросна кого? и дальше Инга обдумывала только этот, сугубо деловой, как ей казалось, вопрос, пока не столкнулась нос к носу с сантехником Ярославом, ждущим у подъезда.
Ой. Извините, сказала она, мыслями все еще пребывая в другом измерении.
Да это вы извините. Я тут у кого-то вальцовку забыл обхожу клиентов, ищу. Можно, я у вас посмотрю? Вдруг под ванну закатилась.
Инга медленно возвращалась в реальность. Вальцовка. Он забыл у меня какую-то вальцовку. А может, не у меня
Конечно, она открыла дверь подъезда. Проходите.
Ярослав оба раза галантно пропустил Ингу вперед, закрыл за собой дверь в офис, оставил тулбокс в кабинете, а сам в поисках загадочной вальцовки нырнул с фонариком под ванну.
Упав в кресло, Инга помассировала виски и лоб, стараясь отрешиться и сосредоточиться перед встречей с Сидневым. Ярослав шуровал под ванной.
Долго вы там? спросила Инга.
Из ванной донесся какой-то грохот. Инга встала и подошла к двери, дернула ручку. Закрыто. Он что, решил облегчиться, раз уж зашел?
Она постучалась, но Ярослав не ответил.
Что случилось? Инга уже не на шутку забеспокоилась.
АААААА! прямо сквозь дверь ванной ей в лицо с воплем бросилась полупрозрачная женщина.
Инга шарахнулась назад и налетела пятой точкой на спинку кресла. Она успела заметить ужасающий начес на голове призрака, рукава «летучая мышь» и под левой грудью дыру с торчащим из нее колом. Рефлекторно выставила перед собой правую рукупальцы погрузились в плоть полупрозрачной женщины, как в поток холодного воздуха. В следующую секунду холод объял Ингу целиком и исчез: призрак прошел насквозь.
Инга оглянулась. Женщина висела в воздухе, сантиметрах в десяти над полом. Теперь Инга могла разглядеть ее подробней: бесцветная, словно в черно-белом кино, фигура, одетая, причесанная и накрашенная по моде восьмидесятых. На вид привидению было слегка за тридцать, и выглядело оно так, будто при жизни имело склонность к полноте, но из-за болезни или суровой диеты резко исхудало.
Призрак перестал орать, как только разминулся с Ингой, и теперь завис в воздухе, скрестив руки перед грудью.
Инга перевела взгляд на Ярослава, стоящего в дверях ванной.
Кто-нибудь объяснит мне, что это значит? спросила она.
Призрак отверз уста первым.
Ты ненормальная, что ли? Нормальные в обморок падают.
Конечно, Инга ощутила при виде призрака некоторый испуг: все-таки не каждый день на тебя выскакивают сквозь дверь полупрозрачные дамы. Да и выход обычной дамы сквозь дверьсобытие неординарное. Но сейчас весь испуг перешел в законное раздражение человека, чью приватность бесцеремонно нарушили. Кроме того, опасаться следовало скорее весьма плотского и довольно крепкого мужчины, нежели бесплотной женщины.
Во-первых, мы не переходили с вами на «ты», сказала она резко. Во-вторых, мода восьмидесятых, конечно, ужасна, но не настолько, чтобы падать в обморок. И в-третьих, я повторяю вопрос: что это значит?
Призрак подбоченился и переглянулся с Ярославом.
Нет, она точно ненормальная. Все психиатры с приветом, после чего переключился на Ингу:
Я за тобой уже почти неделю наблюдаю, и ты мне уже как родная.
Я не психиатр, а психотерапевт, машинально возразила Инга. Она не любила, когда ее путали с психиатрами или психологами.
Вот теперь я действительно прошу меня извинить, Ярослав поднял руку с револьвером и нацелился в Ингу.
Да, вот это уже причина бояться. И Инга испугалась. Во рту пересохло, от колен вниз пошло предательское онемение.
Ярослав запер кабинет изнутри.
Мы рассчитывали, что вы упадёте в обморок, пояснил он. Так было бы проще. Пожалуйста, пройдите туда и сядьте в ванну.
Инга от души надеялась, что это просто грабеж.
Все деньгив моей сумочке. Берите и уходите.
Я не грабитель, сказал сантехник с револьвером. Пожалуйста, сядьте в ванну.
А то чтобудете стрелять?
Да, ей не показалось: с самого начала ему было стыдно.
А вот привидениюни капельки:
Да что ты с ней церемонишься. Дай ей по башке, времени малоон сейчас явится!
«Он»это Сиднев, отрешенно подумала Инга. Этот паренькиллер. Ему не нужны свидетели, когда он покончит с моим клиентомубьет и меня.
В эту картину, правда, не вписывался призрак. Инга никогда не слышала о призраках, работающих в паре с киллерами. Всякого рода бред приходилось слушать, но вот такогонет.
А с другой стороныпочему бы привидению и не работать в паре с киллером? Что ему, собственно говоря, мешает?
Инга не знала, за что боится больше: за свою жизнь или за свой рассудок.
Киллер-сантехник поморщился.
Поймите: если вы не послушаетесь, мне и в самом деле придётся вас ударить. Вам будет очень больно, а я буду чувствовать себя полным говном.
Он говорил спокойно, но решительно и твёрдо, и когда он сделал шаг вперед, Инга в самом деле попятилась в ванную. Но уже на пороге вдруг почувствовала, что не может сдаться без боя.
А сейчас вы кем себя чувствуете? ДАртаньяном?
Ой-ой-ой, какие мы нежные мимозы! прогнусавил призрак из-за спины сообщника. Тот поморщился опять. Видно было, что ему теперь стыдно за двоих.
Ассенизатором, ответил он, делая еще шаг. Стыд стыдом, но его рука не дрожала.
Инга предпочла сдаться.
Минуту спустя Инга, прикованная к полотенцесушителю, сидела в тесной ванне. С руками, задранными над головой и коленями, чуть не прижатыми к подбородку, она чувствовала себя униженной и сломленной. В глазах закипали слезы, и Инга старалась дышать через рот, чтобы не потекли еще и сопли. Дыхание выходило тяжело и шумно.